Жизненные навыки. Тренинговые занятия с младшими подростками (7–8 классы) - Страница 9

Настроение этого анекдота созвучно противоречивым чувствам взрослого, который часто теряет ориентиры. И все-таки наш первый тезис о 13-летних таков: очень хорошо, что подростковый кризис наступает в 13 лет. Это – его время.

Тезис второй: кризис становится не таким острым, если близкие взрослые понимают ребенка. Но как его понять? В чем смысл происходящего с ним?

Для этого мы должны сделать небольшое, но важное отступление. Человек может проявлять себя по-разному, говоря философским языком, – бытие многоаспектно. В какой-то степени выбор того, что проявится, зависит от обстоятельств. Однако чем более зрелым становится человек, тем в большей степени он может сам выбирать: как ему сейчас существовать, в качестве кого.

То, о чем в этом параграфе пойдет речь, впервые описал Виктор Франкл. «Психическое бывает разное по природе и сути своей», – говорил он (Frankl, 1971). И в этом он спорил с Фрейдом, который не различал психодинамику и свободное. Все, что возможно, он сводил к психодинамике.

Итак, вот о чем писал Франкл. Все знают, что человека можно рассматривать в телесном и психическом измерениях. Все мы существа телесные. Иногда на первый план выходит именно это наше свойство: например, простое физическое выживание выступает на первый план в больнице. В 13 лет тело становится важной темой, потому что оно стремительно меняется. Уже и самые маленькие мальчишки замечают, что вытягиваются конечности, иногда с такой скоростью, что суставы и связки не успевают укрепиться, – и ходят мальчишки, пошатываясь на ставших вдруг чужими длинных ногах, как оленята. Меняются пропорции лица, все так стремительно растет и изменяется, что нужно время, чтобы привыкнуть. И гормональный всплеск, неожиданный и сильный, вызывает перепады настроения. Все это влияет на психику: телесное и гормонально зависимое, эмоционально-аффективное занимают много места, но не все. Есть еще какая-то инстанция – та, которая смотрит на происходящее, наблюдает за ним, встречает его открыто и принимает.

Выходит, что психическое делится на две разные по своей природе ипостаси. Одна нам хорошо известна. Это психодинамическое – то, что реагирует, не задумываясь, отвечает аффективно, автоматически. Цель этих ответов – снять напряжение, защитить себя от угроз, сделать жизнь комфортнее. Это важная цель, чтобы спастись: как живое существо и как личность. Заметим, что психодинамическое начало – эволюционно созданный механизм для самозащиты, оно не так просто контролируется сознанием и всегда занято только нами самими, в результате часто упускаются интересы, безопасность и чувства других людей. Не учитывается и перспектива: хорошо ли это для будущего? Взрослые устают от подростковой психодинамики, чужой эгоцентризм вообще никому не нравится.

Оказывается, помимо психодинамического начала в каждом человеке есть то, что не болеет, не боится, то, что свободно. Вслед за В. Франклом назовем этот аспект человека «персональность», или Person. И телесность с ее новыми ощущениями, и психодинамика с ее страстями – все это оказывается в поле восприятия персонального начала. Оно встречает и принимает то, что появляется в фокусе внимания. Оно свободно что-то сделать с этим. Персональность свободна. И она проявляется в других, не психодинамических мотивациях. В персональном аспекте человек любит и нуждается в любви, верит и отчаивается, когда верить не во что. Он открыт вовне – миру с его данностями и новостями – и вовнутрь – своим ощущениям, чувствам и мыслям, всему, что появляется спонтанно. Доверие и совесть, милосердие и самоотдача – все это персональность, и она очень точно описана через содержания 4 ФМ. Чем занят человек, когда перед ним встает вопрос: «Могу ли я быть в мире?» Он старается выдерживать то, что нагружает, принять трудное, вплетая его в свою жизнь и превращая во что-то осмысленное. В процессе принятия происходит освобождение от страха и тревоги – вместе с наступившим покоем взгляду открывается поле возможностей. Так работает персональное в человеке на уровне 1 ФМ.

Чем занят человек, когда возникает вопрос: «Нравится ли мне жизнь?» Он обращается к ней с открытым сердцем, с готовностью дать с собой что-то сделать. Обращение – эмоционально открытое внимание – работа Person.

Что делает человек, когда приходится спрашивать себя: имею ли я право? Рассматривает, оценивает, определяет ценность и своих, и чужих намерений – всего, что относится к рассматриваемой ситуации. Выносит суждение, занимает позицию, решается на поступок, вносит себя со всеми своими ценностями и предпочтениями в конкретные обстоятельства, сверяется с совестью. Голос Person – часто это голос совести.

А в вопросах о смысле? Ищет смысл, а это означает – ищет возможности, проверяет их реалистичность, проверяет ценность каждой, соотносит с собой, и наконец поддерживает себя в намерении довести решение до воплощенного результата. Вот тогда, в этом результате (будь то дело, поступок или законченный проект), человек полностью показывается как Person. Пока он переживал, разбирался с оценками, искал решение, он еще не полностью воплотил себя персонально. Когда работа завершается результатом, мы переживаем максимальную персональность и, если результат нам подходит, – исполненность, лучшее экзистенциальное переживание. Хорошая жизнь – пригоршня таких переживаний: хорошо получилось, все правильно, пусть будет так.

Итак, человеческая психика бывает разной – персональной, открытой, свободной и неперсональной, эгоистичной, голодной, зависимой, защищающейся, психодинамической. В каждом человеке есть и то и другое.

Кризис 13 лет сводит с ума своей яркой и массированной психодинамикой. У одних – психодинамика агрессивно-борющаяся, у других – избегающе-замирающая (помните, в предыдущей главе мы говорили о двух типах кризиса?). Нам же важно разглядеть то, что на глубине.

На глубине, за психодинамической завесой, у подростка всегда можно разглядеть то, что не болеет, – персональное. Поэтому так важна периодизация, которая фокусирует внимание на персональном. Посмотрим, какие экзистенциальные задачи решают семиклассники.

7–8 класс – это смена экзистенциальных эпох. Детство окончательно сменяется пубертатом. Тяжело в этот момент тем, чье детство не выполнило своего предназначения. Какого? Давайте вспомним: второе семилетие – время установления хороших теплых отношений с жизнью (ценностным, «отношенческим», дружеским аспектом бытия). Это время для того, чтобы, переживая плохое и хорошее, начать что-то понимать про добро и радость, благодарность и теплоту жизни, почувствовать ее ценностное богатство. Чтобы ценить радость, важна грусть, важны потери и лишения. Парадокс: жизнь без проблем, «укутанная в вату», отвращает от жизни, заставляет не ценить ее. Ценностное отношение охраняется и передается от поколения к поколению через культуру (культура и есть принятый в социуме способ «ухаживать» за ценностями, за тем, что дорого и важно этому народу). Мы помним из учебников по психологии развития, что младший школьный возраст – время учебы. «Ведущая деятельность учебная», – говорят психологи теории деятельности. «Когнитивное развитие на первом плане». Но если мы почитаем выдающегося нейробиолога Л. Чомпи (Чомпи, 2012), то узнаем, что «когниция» означает различение, дифференциацию, то есть появление новых нейронных связей. Нейронные связи между аксонами формируются только при условии наличия гормона серотонина, а гормон кортизол, напротив, блокирует процесс формирования новых ассоциативных связей. Мы знаем, что серотонин – гормон счастья, а кортизол – гормон страха и стресса. Значит, не когниция ведет за собой эмоцию, а эмоция выступает «штурманом» процесса познания. Сначала покой (пока его нет, Person должна будет за него бороться – ей не до новых знаний), потом неожиданный интерес – как будто затронуло что-то, затем радостное волнение: «Посмотрим, что тут такое интересное?» Затем – сосредоточенность: «Я хочу еще побыть с этим!», а после – погружение и новые инсайты в определенной сфере познавательной деятельности. Когниции – различения – всегда результат чувства «мне нравится этим заниматься». Ученик становится экспертом в той самой области, где ему хочется задержаться. А на фоне страха и гнева ничего «не учится», мотивация разрушается или даже не рождается. Мы хорошо знаем, как дети постепенно от класса к классу становятся все более разборчивыми в отношении учителей. Учителя, способные создать позитивную атмосферу на своих уроках, влюбляют детей в свой предмет. За теми из них, кто хорошо общается, партнерски и дружественно себя ведет, ученики готовы идти куда угодно. В период отрочества расширяется число позитивных связей с миром. Чем их больше, тем лучше, лишь бы кружки, дополнительные занятия, уроки и секции включали ребенка эмоционально. В этом возрасте все в ребенке хочет этого, если, конечно, он доверяет ведущему взрослому. Кроме того, много места занимают дружеское общение, игра, фантазия. Что это дает в экзистенциальном смысле? Богатейший запас переживания хорошего. Это база, на которой выстраивается любовь к жизни, пусть пока неосознаваемая, но отчетливая позиция: «Это хорошо, что я живу!», «Я хочу жить эту жизнь, жить стоит, потому что жизнь, несмотря на потери и трудности, дарит много хорошего». Невозможно недооценить важность этой установки. Если ее нет, ребенок оказывается безоружным перед зависимостями: голод на хорошее делает его неразборчивым в выборе поводов для переживаний драйва и наслаждения. И вот уже не ценности, а эрзацы становятся важными в его жизни. Сегодня, как известно, «молодеют» и алкоголизм, и компьютерные зависимости, и наркомания, и депрессия.