Звезды зовут (Сборник рассказов) - Страница 8

Она была почти полной, в три четверти, и такой яркой, что просто ослепляла. Перед Клиффом расстилалось космическое зеркало, состоящее не из серых скал и пыльных равнин, а из снега, моря и облаков. Почти все оно было образовано морем, потому что Земля была повернута к Клиффу сверкающим Тихим океаном и ослепительное отражение Солнца поглотило Гавайские острова. Легкая дымка атмосферы — спасительное одеяло, которое через несколько часов смягчило бы его падение, — застилала географические детали; возможно, что вон то темное пятнышко, появившееся из тени, было Новой Гвинеей, но Клифф не был в этом уверен.

Горькая ирония заключалась в том, что он мчался прямо по направлению к этой прелестной сверкающей жемчужине. Еще семьсот миль в час — и он бы долетел. Всего семьсот миль — вот и все… С таким же успехом он мог бы мечтать о семи миллионах…

При виде поднимающейся Земли его неудержимо потянуло домой и он вспомнил о своем страшном долге. Но больше откладывать было нельзя.

— Контроль запуска, — произнес Клифф, ценой величайших усилий стараясь говорить твердым голосом, — соедините меня с Землей.

Это была одна из самых странных минут в жизни Клиффа: он, лунный пленник, сидел в капсуле и слышал, как у него дома, где-то за четверть миллиона миль отсюда, звонит телефон. Там, внизу, в Африке, сейчас полночь и пройдет некоторое время, прежде чем кто-то откликнется на его звонок. Он представил себе, как Майра пошевелится во сне, — но ведь она привыкла к тревоге и просыпается мгновенно. Они оба не хотели, чтобы телефон стоял в спальне, и ей потребуется по крайней мере пятнадцать секунд, чтобы встать, включить свет, закрыть дверь в детскую, чтобы не разбудить детей, спуститься по лестнице и…

Ее голос донесся до него через неизмеримое пространство и был так отчетлив и громок, как будто они были совсем рядом. Он узнал бы этот голос в любом уголке Вселенной и сейчас сразу различил в нем нотку тревоги.

— Миссис Лейлэнд? — спросил телефонист на Земле. — Я соединяю вас с мужем. И не забудьте о двухсекундном запаздывании звука.

Интересно, сколько людей слушает наш разговор на Земле, на Луне, на спутниках связи, подумал Клифф. Трудно в последний раз говорить со своими родными, не зная, сколько людей слушает этот разговор.

Но, как только он произнес первое слово, для него в мире больше не существовало ни одного человека, кроме Майры.

— Родная, — начал он, — это я, Клифф. Боюсь, что я не смогу прибыть домой, как обещал. Произошла… техническая неисправность. Пока у меня все в порядке, но мне угрожает большая опасность.

Он с трудом проглотил сухой ком в горле, а потом поспешно продолжал, не давая ей заговорить. В нескольких словах он объяснил создавшееся положение. Но, чтобы успокоить себя, да и ее, он добавил, что не теряет надежды.

— На Луне делают все возможное, — сказал он. — Может быть, им удастся вовремя выслать за мной корабль, но на всякий случай я хотел поговорить с тобой и детьми.

Майра стойко вынесла удар, как он и ожидал. Слушая ее ответные слова, доносящиеся к нему с темной стороны Земли, Клифф чувствовал, как сильно он любит жену и в то же время гордится ею.

— Не беспокойся, Клифф, я уверена, что все будет в порядке. Они успеют снять тебя, и мы проведем отпуск так, как и собирались.

— Я тоже так думаю, — солгал он. — Но на всякий случай разбуди ребят. И не говори им, что мне угрожает опасность.

Через полминуты, которая показалась Клиффу вечностью, он услышал сонные, но уже взволнованные голоса детей. Клифф готов был отдать оставшиеся несколько часов жизни за то, чтобы в последний раз взглянуть на них, однако грузовая капсула не была оборудована такой роскошью, как фоновизор. Может быть, это и к лучшему, потому что он не смог бы скрыть правду, глядя им прямо в глаза. Скоро они узнают о случившемся, но не от него. В эти последние мгновения ему хотелось только одного — чтобы его дети были счастливы.

Но как трудно было отвечать на их вопросы, говорить, что он скоро увидит их, давать обещания, которые он не сможет выполнить. Только огромным усилием воли Клиффу удалось сохранить самообладание, когда Брайан напомнил ему о лунной пыли, которую он уже однажды забыл привезти. На этот раз он не забыл о ней.

— Да, Брайан, я везу для тебя банку с лунной пылью — вот она, рядом со мной. Скоро ты сможешь показать ее своим друзьям (скоро она велнется в тот мир, откуда я взял ее несколько часов назад). А ты, Сузи, будь хорошей девочкой и слушайся маму. Твой последний отчет о школьных делах мне не очень понравился, особенно замечания по поведению… Да, Брайан, я захватил эти фотографии и кусок породы из кратера Аристарха…

Нелегко умирать в тридцать пять лет; но нелегко и мальчику в десять лет потерять отца. Что Брайан будет помнить об отце через несколько лет? Может быть, только отдаленный голос из космоса, потому что Клифф провел на Земле так мало времени… В последние минуты, когда он мчится в космическом пространстве, а затем повернет обратно к Луне, ему оставалось только передать Земле свою любовь и надежды. В остальном приходилось полагаться на Майру.

Когда дети, озадаченные, но счастливые, отошли от телефона, оставалось только поговорить о делах. Теперь нужно было не терять самообладания и быть практичным. Майре придется жить без него, но он может по крайней мере облегчить ее участь. Что бы ни случилось с каждым, жизнь продолжается; для современного человека жизнь означает закладные и взносы, страховку и совместные банковские счета. Почти бесстрастно, как будто они говорили о ком-то другом, — вскоре это будет действительно так — Клифф начал рассказывать о своих делах. Время для сердца и время для ума. Время для сердца придет через три часа, когда он в последний раз приблизится к поверхности Луны.

Их не прерывали, молчаливые связисты поддерживали разговор между двумя мирами — казалось, в мире остались одни они. Время от времени взгляд Клиффа обращался к перископу, и блеск Земли ослеплял его — теперь родная планета поднялась в небе более чем наполовину. Невозможно было поверить в то, что это дом для семи миллиардов людей. Сейчас для Клиффа имели значение только трое.

На самом деле их четверо, но Клифф, несмотря на все усилия, не мог поставить своего младщего сына в один ряд с первыми тремя. Клифф ни разу не видел его — и теперь не увидит.

Наконец Клиффу стало не о чем говорить. Для некоторых вещей всей жизни недостаточно — но одного часа может быть слишком много. Он был измучен морально и физически, и Майра тоже, наверно, смертельно устала. Он хотел остаться наедине со своими мыслями — наедине со звездами; ему хотелось сосредоточиться и примириться со всей Вселенной.

Внезапно помимо его воли глаза у него наполнились слезами и он расплакался как ребенок. Он плакал по своим любимым и по себе самому, оплакивал свое будущее, которое могло бы быть, но которого не будет, надежды, которые обратятся в химеры, блуждающие между звездами, он плакал потому, что ничего больше ему не оставалось.

Через несколько минут Клифф почувствовал себя гораздо лучше. У него вдруг пробудился зверский аппетит, и, решив, что нет смысла умирать на голодный желудок, он протянул руку к шкафчику с космическим рационом. Когда он начал выдавливать в рот пасту из тюбика, ожил громкоговоритель. Голос был незнакомый — медленный, спокойный и уверенный голос человека, привыкшего, чтобы его слушали и повиновались.

— Говорит Ван-Кессел, начальник Управления эксплуатации космических транспортных средств. Слушайте внимательно, Лейлэнд — кажется, мы нашли выход. Шансы на успех невелики, но это единственная возможность.

Нелегкая нагрузка для нервов — внезапный переход от отчаяния к надежде. У Клиффа вакружилась голова, и он упал бы, если б было куда падать.

— Я слушаю, — прошептал он, придя в себя. Затем он выслушал объяснения Ван-Кессела, впитывая в себя каждое слово, и надежда снова сменилась отчаянием.

— Я не верю этому, — наконец проговорил он. — Это совершенно невероятно!