Золото мертвых. Смута - Страница 9

Изменить размер шрифта:

Андрей весь этот расклад понимал чётко. Он знал, что ему надо будет просто набраться терпения и работать, работать… Только так можно будет изменить отношение к себе. На войне это важно, впрочем, как и в любом другом коллективе. Просто война до предела обостряет отношения, чувства, действия – сразу видно дурака, труса или пустомелю.

Андрей явился в полк, нашёл походный шатёр командира, представился, предъявил указ Петра о назначении.

Полковник обрадовался, причём не показной радостью.

– Садись, капитан, в ногах правды нет. Потери у нас большие. Из рядовых едва ли больше роты осталось, а из офицеров – один прапорщик. Так что, можно сказать, я одной ротой и командую.

– И что же теперь?

– Боевые действия, похоже, закончились. К себе, на зимние квартиры уйдём, пополнение примем. Главное – знамя полка цело, стало быть, и полк жив. Ты француз?

– Так и есть.

– А по-нашему хорошо говоришь. Только акцент есть, да он службе не помеха. Слышал я, как ты на пиру правду-матку резал. Молодец, всё как есть сказал, Лефорту нос утёр.

– Лефорту?

– Ну да. Франц взятие Азова Петру преподносил как военную победу. Викторией он её называет. Людей много положили, а проку – пшик. Многие офицеры лишь после твоих слов поняли, что победы-то и нет. Азов – он от наших городов далеко, удержать мы его не сможем – слишком много сил потребуется: гарнизон большой в крепости держать, снабжение. А из моря Азовского выхода-то по-любому нет. Ну и чего добивались?

– В любой неурядице польза есть.

– Какую пользу здесь ты находишь?

– Бесценный военный опыт. Пётр и сам увидел, что управление войсками никудышное. Флот нужен, полки в реорганизации и перевооружении нуждаются. Вот у тебя в полку сколько пушек?

– Две осталось.

– Мало. Их десятки быть должно, тогда полк из себя грозную силу представлять будет. И потерь людских меньше будет. Сначала артиллерийский огонь – противника подавить, укрепления разрушить, а потом и пехоту в бой посылать можно.

– Нет у нас покамест такого, Россия – не Европа.

– Пушки отлить можно, а человека ещё родить надо, вырастить да обучить мастерству воинскому. Намного больше труда положить. Пехотинец не меньше года обучаться должен – я уж не говорю про судовые команды или артиллерию.

– Верно. Только при Лефорте ты таких слов не говори. Мне кажется, он тебя и так невзлюбил. Он же сам хочет при Петре первым быть, а тут ты, конкурент.

– Со свиным рылом в калашный ряд? Кажется, так на Руси говорят?

– Правильно понял. Я сейчас каптенармуса позову, пусть он тебя переоденет в форму нашего полка, палатку выделит, на довольствие поставит. Надеюсь, нам делить нечего, а службу ты нести будешь добросовестно?

– Не сомневайся, полковник.

До «Великого посольства» Петра на Руси все обращались друг к другу на «ты» – это уж после его возвращения много чего изменилось. И на «вы» говорить стали, и табак курить, и бороды брить. Многое изменилось – в том числе и армия. А флот был создан сызнова.

Явившийся каптенармус провёл Алексея в шатёр. У входа стоял часовой, а внутри него – небольшой склад. В углу, на подстилке, – униформа, рядом – сапоги попарно связаны. В другом углу – пирамида с фузеями, рядом багинеты лежат. Багинет – трёхгранный штык, который рукоятью входил в ствол фузеи, а не крепился снаружи сбоку, как на нарезном оружии.

Андрей получил новый кафтан, сапоги и шляпу, а также офицерский шарф. Амуниция была старого образца.

Побывав в Европе, Пётр изменил форму. У солдат на голове появились чёрные треугольные шляпы, красная епанча от непогоды, кафтан и штаны. Сапоги стали носить в карауле или походе, а в повседневной жизни – тупоносые туфли и зелёные чулки. У преображенцев или семёновцев чулки были красные, за что в народе их прозвали «гусями».

Вооружили солдат шпагами на портупее и фузеей. Весило это ружьецо немало, четырнадцать фунтов, и имело кремнёвый замок.

Сержанты вместо фузеи были вооружены алебардами с трёхаршинным древком.

Андрей отправился знакомиться с ротой. По численности она не превышала плутонга – всего двадцать человек в сильно потрёпанном обмундировании. Все солдаты были из крестьян, из холопов. Для них вступление в армию было единственной возможностью вырваться из кабалы.

Вот только попали они из огня да в полымя. В крестьянском труде, на поле, тяжело, спору нет. Но там хотя бы своей шкурой не рискуешь. Когда была муштра, служба им не казалась тяжёлой. Добротная одежда, кров над головой, сытная еда… Казалось, что может быть лучше?

Но действительность оказалась хуже. Из ста новобранцев осталась пятая часть. Кому не повезло, тот ранен, а другие и вовсе в сырой земле лежат. Только после битвы новоявленные солдаты осознали, что воинский труд не менее тяжёл и значительно опаснее.

Конечно, военного образования у Андрея не было, но в армии – современной, российской – он два года тянул лямку. Вот и сейчас решил начать с азов.

– Стройся!

Солдаты построились. Строй был неровный, да и не по росту встали.

Он сделал перестановку, и теперь строй выглядел лучше.

– Зарядить фузеи!

Суетясь, пехотинцы начали заряжать ружья. Делали они это бесконечно долго, не меньше полутора-двух минут прошло. В бою такая медлительность выйдет боком.

Да, слабовата подготовка! И заниматься учёбой уже времени нет. Фактически Азовская кампания завершена, со дня на день армия будет уходить.

Для Андрея служба срочником была не более чем исполнение воинского долга перед Родиной. Фанатом или большим любителем воинской службы он не был. В армии жёсткий распорядок дня, жизнь расписана по уставу, а приказы иногда приводят в ступор. Он и сейчас, уже будучи капитаном, этой службы не хотел. Но и сбежать было нельзя. Дезертиром во время военных действий стать позорно, на уровне с мародёрством. Тем более что он возведён в чин не кем-нибудь, а самим Петром.

Для себя Андрей решил, что он будет исполнять службу ревностно и солдат готовить к службе как положено. Но при первой же возможности со службы уйдёт.

Через несколько дней начался вывод войск. Конница пошла самоходом, а пехоту и пушки погрузили на суда, и флотилия на вёслах и под парусом пошла вверх по Дону.

Но суда ушли не все, часть их осталась прикрывать гарнизон крепости. Как сильно потрёпанный, полк, где служил Андрей, грузили первым. Вся рота, двадцать человек, уместилась на одной большой галере. Судно было новым, но состояние его уже плачевно: в корпусе – течь по щелям, и несколько матросов постоянно откачивали воду вёдрами. На взгляд Андрея, галера в скором времени была обречена. В дальнейшем так и случилось – почти все суда сгнили. Сырое дерево при постройке и неопытный экипаж сделали своё дело.

Остатки полка разгрузились в Воронеже, а отборные части вроде Преображенского и Семёновского полков проследовали в Москву.

Пётр торопился, и уже 20 октября 1696 года Дума провозгласила: «Морским судам быть». С подачи Петра, конечно. Выделили деньги на постройку сразу 52 судов, да не речных, а морских.

А 22 ноября Пётр издал указ об отправке дворян за границу, на обучение морскому и навигационному делу.

Война же с Турцией завершилась подписанием в 1700 году Константинопольского мирного договора, стороны обязывались хранить мир 30 лет.

Воронеж в то время был маленьким городком. Полк размещался на окраине, в длинных бревенчатых бараках, и после возвращения на зимние квартиры многие солдаты заболели. Плохие условия, война, не всегда качественная пища, вши – этот бич воюющих армий, и солдаты стали болеть чесоткой и тифом.

Андрей по возможности чаще старался ходить в баню и менять бельё. Он купил себе шёлковую рубашку – на ней, в отличие от полотняного белья, вши не держались. И всё равно не уберёгся.

Сначала поднялась температура, навалилась слабость, головная боль. Он сначала подумал, что простудился, пройдёт, но чай с малиной и парная не помогли. И он отправился к городскому лекарю.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com