Жаба из нержавеющей стали - Страница 10
— Здравствуй, Хакер, — я залез на высокий табурет, сел у стойки напротив хозяина.
— Здорово, Жаба, — Злобный с неохотой оторвал взгляд от испещренного буквами экранчика «КТМ». — Во ведь, едять его мухи, изобретение! — Хакер щелкнул ногтем по экранчику. — Который год не нарадуюсь, — он с сожалением отлепил присоску от залысины. — Ты чо, хлопец, такой смурной? Случилось чего?
— Случилось страшное.
— Погодь грузить! Дай аппарат уберу, — заядлый читатель обращался с «аппаратом», с «КТМ» ценою в три жалких юкса, будто с величайшим, блин, сокровищем. От «КТМ», сиречь от «Книги Твоей Мечты», Злобный Хакер, право слово, балдел не по-детски. Между прочим, в мою «Че» тоже встроен, аналогичный «КТМ» блок, только называется по-другому: «Шахерезада», и вместо присоски на лоб предусмотрен контакт обратной связи в виде напальчника. Стоит сунуть мизинец в напальчник, и «Шахерезада» в шесть секунд оценит уровень интеллекта пользователя, разберется с текущим настроением, выудит из подкорки истинно желаемое и выдаст на экран идеальное для данного, конкретного читателя сочинение. Причем пока пользователь читает (или, по желанию, слушает), пока обратная связь устойчива, автоматически корректируется сюжет, в зависимости от эмоций читателя (слушателя). Однозначно «КТМ» обеспечивает лучшее качество и текстов, и корректировки, но мне лично и «Шахерезады» всегда хватало, ибо я предпочитаю выдуманным машиной-проституткой побасенкам реальные жизненные истории.
— От, порядок. Аппаратик в коробочке. Слухаю тя, Жаба. Чо стряслось, едять тя мухи? Трави.
Я рассказал ему все. Неоднократно мне приходилось замолкать, когда в кофейню приходили и когда уходили, откушав кофею, завсегдатаи и случайные посетители. «Кабачок» пользовался популярностью. С приходящими Хакер здоровался радушно, с уходившими прощался сердечно. Иногда Злобный покрикивал на роботесс-официанток, что было абсолютно бессмысленно, зато тем самым он как бы оказывал гостям лишние знаки внимания. Сердечность и радушие Злобного меня, само собой, раздражали — обычно увлеченный «КТМ» хозяин «13 стульев» почти не замечал посетителей, а слушая меня, он, гад, поминутно отвлекается от моего рассказа. Обидно, блин! Хорошо хоть, окончание моей правдивой истории удачным образом совпало с отсутствием алчущей кофе публики. Хакер дослушал и велел смазливой роботессе, похожей на киберкуклу из секс-шопа, запереть входную дверь, предварительно повесив на дверную ручку табличку с надписью «Санитарный час». Злобный почмокал в задумчивости толстыми губами, рассеянно наблюдая, как роботесса выполняет его веление, сфокусировал взгляд на мне и спросил:
— Бабу искать пробовал?
— А смысл?
— Тоже верно… — Злобный гюганенько так заулыбался. — Жаба, а что б тебе пенсию не оформить? А-а? По закону через год пенсии полагается оперативный кредит на бизнес. Годик покайфуешь, едять тебя мухи, и назад, в ветераны.
— Издеваешься, Злобный? Ты слыхал, чтоб хотя бы один пенсионер вернулся на вольные хлеба?
— Тоже верно. Нема отказников. Халява затягивает, шо та трясина. Ничо не робишь, а много чо у тебя с избытком. Коммунизьм, едять его мухи! Ты, Жаба, был богатым ветераном, у тя и пенсия будет богатая. Для тя пенсия — чисто рай! Женишься на пенсионерке, едять ее мухи, детишек заведете… Ну и чо с того, что верхняя планка расходов над тобою зависнет? И ветераном ты до той планки, хрен, допрыгивал. Один хрен, по земным-то меркам, будешь жить-жировать лучше ихних Абрамовичей с Березовскими.
— Кончай злобствовать, Злобный! В этом большом мире я боюсь всего двух неприятностей — наркотиков и пенсии. Одинаково боюсь стать и наркоманом, и пенсионером, ясно?
— У тя, Жаба, нуль юксов на оперативке, чо сегодня кушать думаешь? На какие шиши? А то давай нанимайся ко мне в батраки. А чо? Тоже выход! Положу те твердый оклад — юксов пять в месяц. Не хочешь? Едять тя мухи, тода ходи на биржу труда. Подыщут те хомут, не сумлевайся. Оно, конечно, да — заживешь бедняком, но тож только на первых порах, ну?
Его глумление мне порядком поднадоело. Я решительно вытащил из кармана ту самую вилку, которую прибрал, готовясь к махачу с белобрысым, и серьезно пообещал:
— Обижусь.
— Охолони, хлопец, едять тя мухи! — Нас разделяла барная стойка, однако Злобный предпочел еще отодвинуться, подальше. — Чо? Пошутковать нельзя? Я чо? Я ничо! Моя забота упредить: подумай! Коли поладим, имеешь риск заработать рог заместо коммунизма.
— На мокруху не согласен. Остальное — в зависимости от сумм и способов их перечисления.
— С перечислениями, едять их мухи, все пучком. Юксы на оперативку сольют чисто, охранка отдыхает. Чего-чего, а дурить охранку ОНИ умеют. Я кто? Я — посредник. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Сечешь фишку? Моя забота упрядить: есть у НИХ мокрушники для тех, которые впишутся в тему, а опосля сыграют отбой. Иль, хужее того, впишутся да стукнут в охранку. А коли ты правильный пацан, но на деле засыпешься, так придется те заглотить «ампулу забвения» и самому себе память стереть о последнем стандартмесяце жизни, согласен?
— На все, кроме мокрого.
— От заладил! Дилетанта, едять тя мухи, в душегубцы и попросишься, а не возьмут.
— Спасибо, утешил.
— Слухай еще условие: получишь задание, едять его мухи, переведут те аванец, и память о стрелке с НИМИ тю-тю, стирается добровольно.
— Как же я тогда запомню задание?
— Запомнишь, не боись. Нанотехнологии, едять их слепни, позволяют тереть, чо не надо, и оставлять, чо треба.
— Где гарантии, что…
— Чо?!. — перебив меня, Хакер лег мясистой грудью на стойку, типа, не замечает вилку в моем кулаке, по типу, ему на вилку уже плевать, приблизил свою глумливую рожу к моей озабоченной и заржал-захрюкал. — Ха-хр-р-ха-харанти, ха-ха-р-р-антии ему! От чо удумал, фраер: ха-р-рантии! Пенсия — вот эт да! Вот эт ха-ха-рантия, едять ее мухи-хи-хи… А заморочки с НИМИ — чисто на доверии. Рискуешь?
— И-и-э-Э-эх-х!.. — Я размахнулся и со всей дури дроболызнул трезубцем вилки по барной стойке. Вилку, понятно, сломал, стойку, ясен перец, поцарапал, а Злобного напугал так, что любо-дорого. Хакер уронил челюсть на грудь, глазенки сожмурил и так дернулся, что едва усидел на хозяйском месте. Ну а я, отшвырнув небрежно искалеченный столовый прибор, душевно так улыбнулся барыге и говорю: