Все о рыбалке (сборник) - Страница 65

Рис. 4. Щука

В противоположность большинству рыб щука играет не рунами, а весьма небольшими артелями – штуки по три-четыре, в числе коих находится обыкновенно одна самка, так что молошников гораздо более икряников. Вследствие этого, очевидно, большая часть выметанной икры оплодотворяется, чего далеко нельзя сказать о другой рыбе, у которой, частию по недостатку самцов, частию по неправильному распределению их между самками, даже вследствие самой тесноты и безалаберной давки много икры и молок вытекает и пропадает совершенно понапрасну. При огромном количестве щучьей икры не было бы никакого сомнения в необычайном размножении этого хищника, в конечном истреблении всех других видов рыбы, за исключением окуня и хорошо себя отстаивающего ерша, если бы большая часть икры, выметанной щукой, не оставалась на высыхающих разливах и болотах, множество самой рыбы не пропадало таким же образом и если бы громадная масса щуки, необыкновенно смирной во время нереста, в чем ей уступает тогда даже язь, не делалась добычей человека и хищных птиц, например скопы, коршуна, белохвостика. Впрочем, двум первым достаются только небольшие щуки и щурята; большие, полупудовые, даже меньшие щуки уже в состоянии утащить своего неожиданного всадника в глубину, и последний – всегда смелая и цепкая скопа – платится жизнию за свою дерзость. Только белохвостики, далеко, впрочем, уступающие в ловкости скопе, пожалуй и коршуну, могут справиться с такими большими рыбами, которые в другое время очень редко делаются его добычею.

Щука мечет икру обыкновенно по третьему году, когда уже бывает здесь более полуаршина. Прежде всех играет не самая крупная, как у всех других озерных рыб, а самая мелкая, потом средняя и, наконец, самая большая, иногда даже с небольшими промежутками, отчего нерест продолжается чрезвычайно долго, дольше, чем у всех других рыб, – нередко недели две, что, конечно, тоже способствует ее более успешному лову. Много щук ловится еще перед игрой мережами, когда они только лезут в камыши и плавают у закраин. Самый нерест имеет, однако, место не здесь, а на самых мелких местах, в осоке, заливаемой водой озера, или реке; вследствие этого часто случается, что они заходят на далекое расстояние от русла реки или летнего ложа озера и нерестятся не только в пересыхающих болотах, но и на твердых, обыкновенных сухих берегах. В это время часто приходится наблюдать щук на такой незначительной глубине, что спина их высовывается из воды. Потом после внезапной убыли воды, особенно на разливах рек, им предстоит много отчаянных прыжков, и хорошо, если удается перевалиться или перепрыгнуть с разбега в текучую воду или хотя глубокую яму и «ширф»[26]. Без сомнения, множество этой рыбы остается на мели и рано или поздно делается добычей птиц и человека.

Наступает самая горячая пора для приозерного башкирского населения, где чуть ли не каждый вместе с тем и рыболов. Дело в том, что ельцы играют исключительно в уральских речках и ловятся, и то украдкой, заводчанами, а запрещение весеннего лова по смыслу заключаемого условия – хотя и здесь дело не обходится без некоторых притеснений со стороны арендаторов, – не касается самих вотчинников, главная масса селений коих расположена по берегам степных озер. Кроме того, щука водится не только во всех проточных, но даже и в так называемых карасьих озерах; при обширном распространении вместе с тем по своему количеству, величине и продолжительности нереста, который, заканчиваясь в одних озерах, начинается в других и длится иногда чуть не целый месяц, она представляет более верную и более ценную добычу, а также гораздо большее значение для жителей. Трудно хотя бы примерно вычислить все огромное количество этой рыбы, добываемое во время игры; ценность ее с наступлением теплой погоды, обусловливающей только местный сбыт, уменьшается вдвое-вчетверо; почти все население в это время, можно сказать, питается одной щукой, а потом во всю страду употребляет ее в соленом виде, но за всем тем численность ее уменьшается весьма незаметно, и прирост здесь более, чем у каких-либо других видов, вознаграждает каждогодную убыль. Впрочем, это объясняется отчасти и тем, что неводная ловля вряд ли доставляет большее количество щуки, нежели весенняя, и вообще относительно незначительна, что зависит от исключительности ее местопребывания и неудобства зимнего лова. Несомненно, по весу весенней добычи первое место между всеми другими рыбами принадлежит щуке.

Ловля ее весьма разнообразна и во многих случаях довольно оригинальна. Прежде всего, как только образуются небольшие закраины и вода начнет поглощать воздух, она подходит к камышам и всего охотнее плавает у самого края льда, что объясняется тем, что вода содержит тут наиболее воздуха, пузырьки коего освобождаются при таянии. Явление это свойственно, впрочем, всякой рыбе, а у щук выражено только несколько яснее. В это время, предвещающее скорое наступление нареста, обыкновенно ловят их мережами, и чем чаще запутавшаяся щука выпускает, бившись, икру, тем ближе эта с нетерпением ожидаемая пора. Проходит неделя, щуки начинают ходить уже целыми артелями: обыкновенно два-три самца, отличающиеся своею прогонистостью, преследуют одну толстую, как обрубок, самку; еще день-два – щуки окончательно теряют свою обычную осторожность, подходят к самому берегу озера, вступают в поднятые водой прибрежные болота и разливы речек; артели их уже представляются одною слившеюся массою: медленно и плавно самка то опускается на дно, то поднимается кверху, и темные спины увивающихся самцов иногда совсем высовываются из воды. Начинается самая главная, самая добычливая ловля. Башкирцы, а тайком и русские, ловят их сильями, колят острогой, бьют из ружья, огромное количество щук входит в тесный лабиринт котцов. С неподражаемою ловкостью, по колена в студеной воде подкрадывается башкирец к замеченной группе, не слышащей и не видящей его приближения, проворно накидывает на нее силок и вонзает острогу и, быстро затянув петлю или прижав ко дну свой семизубец, вытаскивает добычу – иногда целиком всю артель – на берег. Таким образом каждый рыбак ловит целые пуды, иногда даже десятки пудов щуки, но уже 15–20-фунтовый суртан доставляет много хлопот башкирцу, вообще не отличающемуся физической силой, и часто обрывает волосяной силок или выдергивает из рук острогу; поэтому добывается таким образом исключительно мелкая и средняя рыба. Гораздо удобнее стрелять крупных щук, и я сам был свидетелем, как башкирец убил из винтовки почти полуторапудовую щуку. Стрельба тоже весьма добычлива, но и здесь требуется некоторый, даже больший, навык, особенно когда приходится стрелять в щук, стоящих на некоторой глубине. Большею частию ловят и бьют их по утрам или перед закатом солнца: в полдень щук как-то меньше видно, и они, вероятно, отдыхают; игра продолжается, однако, всю ночь.

Щука не любит заезков, т. е. плетней, или ряда кольев с промежутками для морд, и обыкновенно старается обойти их около берега или же перепрыгивать через эту преграду, если она не возвышается над уровнем более аршина. Поэтому ловля в морды незначительна, а гораздо более попадает щук в котцы, которые специально назначены для них и карасей. Устройство котцов, почти не известных в Средней России и чаще употребляемых в северных губерниях, очень просто, но вместе с тем и весьма своеобразно. Это не что иное, как ряд воткнутых сосновых палочек или драночек, расположенных в виде четырехугольного лабиринта на расстоянии дюйма одна от другой и наверху переплетенных для крепости мочалой или бечевой; ряд этот начинается от черты самого дальнего стояния воды и сначала идет на большее или меньшее пространство перпендикулярно к берегу, а потом начинает делать завороты, расстояние между которыми должно быть не шире четверти, чтобы рыба не могла поворотиться и уйти обратно. Чем более этих заворотов, тем менее вероятности, что рыба уйдет из этой оригинальной снасти. Щука, да и всякая другая рыба, трущаяся у самых берегов, встречая эту преграду, поворачивает в сторону, а войдя в узкий лабиринт, уже не в состоянии выйти из него и вытаскивается сачком или просто руками.