Все на мою голову. Умереть и не встать - Страница 2

Ему что-то кричали вслед, пытались удержать, но парень совершенно спокойно и уверенно пошел вперед, махнув рукой гостям.

Двое оттаскивали разъяренного белобрысого от Дрюни, Мурашов отчаянно сопротивлялся и кричал, что это нечестно, и дайте он завалит этого козла до конца.

Я, уже придя в себя, с визгом подбежала и принялась оттаскивать Дрюню с другой стороны.

Подоспевший парень сгреб меня в охапку вместе с Дрюней и отволок от белобрысого к толпе.

– Займитесь! – крикнул он своим.

К нам с Дрюней сразу же потянулись чьи-то заботливые руки, все что-то успокаивающе говорили, качали головами, совали нам платочки и какие-то тряпочки…

Парень снова пошел к троим и стал что-то быстро внушать белобрысому, держа его за плечо. Тот тупо моргал белесыми ресницами и кивал головой.

– Никита, будь осторожен! – послышался над моим ухом женский крик.

Широкоплечий парень повернулся, улыбнувшись, и ободряюще махнул девушке рукой.

Я повернула голову и посмотрела на нее.

Голубоглазая блондинка в белом платье с фатой стояла рядом и с тревогой наблюдала за беседой широкоплечего и белобрысого.

Наконец, они, по-моему, все разрулили, широкоплечий парень остановил машину, что-то сказал водителю и протянул тому деньги.

После этого он взял осоловевшего белобрысого, быстро подвел его к машине и усадил внутрь. Машина умчалась, увозя главный источник беспокойства.

Невеста облегченно вздохнула и пошла навстречу широкоплечему. Тот, улыбнувшись, поцеловал ее в щечку и, обняв за талию, повел к гостям.

Дрюня утирал кровь синеньким платочком, который ему дала полная, пожилая сердобольная женщина. Как впоследствии выяснилось, сестра матери невесты.

Парень подошел к Дрюне и с улыбкой положил руку ему на плечо.

– Как ты? – спросил он.

– Н-нормально, – с трудом ворочая языком, процедил Дрюня.

– Это он за мальчиков заступился! – прокричала вдруг сестра матери невесты. – Он Вадьке-придурку морду набил! И девушка с ним! Смотрите, как ей досталось!

Все взгляды сразу же обратились на меня. Вид у меня был не очень, конечно: очки разбиты, юбка разорвана чуть ли не до талии, у блузки оторвана самая главная пуговица…

– Бедняжка, досталось ни за что ни про что! – послышались голоса из толпы. – Надо ж ей умыться хотя бы.

– Пойдемте с нами, – предложил широкоплечий парень, как я теперь понимала, жених. – Умоетесь, посидите с нами… У нас сегодня праздник, – с улыбкой добавил он, обнимая свою невесту и глядя на нее с обожанием. Что-то в лице этой девушки показалось мне смутно знакомым…

Дрюню не нужно было уговаривать. Он взял меня под руку, как истинный джентльмен, и бережно повел внутрь.

Нас там сразу разделили и повели умываться: Дрюню в мужскую комнату, меня в женскую.

– Ох, вам же юбку нужно зашить! – всплеснула руками сестра матери невесты. – Снимайте, я все сделаю.

Снимать юбку я отказалась наотрез, и зашивала ее сама прямо на себе, крепко прикусив язык, «чтобы не зашить память», как выразилась все та же сестра матери невесты.

Очки, конечно, пришлось снять. Теперь еще и стекла вставлять новые!

Юбка была приведена в какой-никакой порядок, я умылась и пошла в зал с гостями.

Сильно болел локоть – именно им я шарахнулась о стену.

Дрюня уже сидел за столом, окруженный женщинами, и угощался водочкой и бутербродиками с красной икрой. Женщины наперебой предлагали Дрюне различные закуски, а он, обнимая сразу двоих за талии, рассказывал, каким героем проявил себя.

Определенно Дрюня стал самым дорогим гостем на этой свадьбе.

«И что они находят в этом Мурашове?» – почувствовав укол ревности, подумала я и тут же одернула себя. Не хватало еще ревновать Дрюню!

– … А я ему – р-раз с левой! – долетел до меня обрывок хвастливого высказывания Мурашова.

Женщины ахнули и еще сильнее прильнули к Дрюне. Я поморщилась.

В это время кто-то подошел ко мне сзади и легонько сжал мое плечо.

Я обернулась. Передо мной стояла невеста и улыбалась.

– Ты меня не помнишь? – спросила она немного смущенно.

– Э-э-э… – замялась я, проклиная свою дырявую память.

– Я Вероника, – пришла она мне на помощь. – Вероника Суханова, помнишь? Я училась на два курса моложе тебя в университете…

– Ах ну да, конечно же! – спохватилась я, крепко пожимая ее мягкие руки. – Теперь вспомнила!

– Конечно, мы совершенно не помним тех, кто был моложе нас, и отлично помним старшекурсников… – с легкой грустинкой проговорила Вероника.

И она была права. Я помнила Веронику в лицо, но не более того. Мы даже никогда не здоровались с ней в университете. Помню только, мелькала такая милая девочка, с очень мягкими и нежными чертами лица, с большими голубыми глазами, похожая на Мальвину. Мне она казалась чересчур правильной и немного глуповатой, честно говоря. Она даже с мальчишками не встречалась – все время с подружками ходила. Этакая скромница была.

«Наверное, у нее и не было никого, кроме этого парня,» – подумала я о ее женихе, который тут же вырос за спиной своей невесты. Хотя теперь уже жены.

Он улыбался ослепительной улыбкой, обнимая свою ненаглядную и чмокая в щечку.

– Ну как? – спросил он. – Я вижу, вы уже познакомились?

– Никита, это Оля Снегирева, мы с ней вместе в университете учились. Или ты теперь не Снегирева? – спросила она у меня.

– Снегирева, Снегирева, – со вздохом сказала я. – Мы с сестрой после развода оставили девичьи фамилии.

– Вы обе развелись? – она вздохнула и кинула быстрый взгляд на своего Никиту. Взгляд этот таил уверенность, что уж они-то не разведутся никогда.

– Да…

– Ох, конечно, я же помню, у тебя была сестра, близняшка, да? Я помню, она за тобой иногда на «Жигулях» приезжала, мы еще все завидовали. Ее еще звали… Полина, кажется, правильно?

– Правильно, – с улыбкой ответила я. – У нее теперь «Ниссан».

– Ох, какая молодец! – восхищенно проговорила Вероника. – Ну, по ней всегда чувствовалось, что она такая… неординарная женщина. Целеустремленная, независимая.

– Да, – подтвердила я.

Полина и в самом деле такая. А я вот нет. Как говорит моя сестра, я совершенно неприспособлена к жизни. Ну, это она преувеличивает, конечно, но доля истины в ее словах есть, признаю.

– Какая умница, без мужа живет, сама машину купила! – продолжала верещать Вероника.

– Ну, милая моя, если тебе не подходит джип «Гранд-Чероки», мы вполне можем поменять его на «Ниссан», – со снисходительной улыбкой произнес ее муж.

– Ну что ты, дорогой, что ты! – проворковала она, повисая у него на шее. – Ты у меня такой замечательный! И джип меня очень даже устраивает. Ох, какая же я счастливая! – вскричала она, глядя на мужа влюбленным взглядом.

– Оля, пойдемте к столу! – подавая мне вторую руку, пригласил Никита.

Я с удовольствием последовала за ними. На этом дне рождения я даже поесть толком не смогла. А выпить тем более. А хотелось уже – вон Мурашов какими темпами обороты набирает, а я все торчу, как неприкаянная!

Я наворачивала всевозможные яства, которыми был уставлен стол – жених-то у Вероники из богатеньких! – и запивала это все великолепным мартини «Бьянко».

Рядом со мной сидела высокая, очень коротко стриженная рыжеволосая девушка. Она была свидетельницей. А тот щупленький, что вылетел на улицу с белобрысым, оказался свидетелем. Меня немного забавляла эта ситуация – свидетельница была выше его где-то на полголовы.

Это была очень яркая девушка, веселая и общительная. Она часто вставала с места, сыпала шутками и прибаутками и практически полностью заменяла тамаду – худощавую женщину в возрасте, с невыразительным лицом. Та просто меркла на фоне разудалой свидетельницы.

Вскоре свидетельница объявила танцы. Многие повскакали с мест и пустились в пляс под вполне приличную музыку. Другие продолжали жевать.

Мне танцевать не хотелось совершенно – это Полина любительница, а мне бы лучше посидеть, музыку послушать…