Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917 - Страница 79

Недовольство и возмущение среди русских солдат растет еще благодаря тому, что эти национальности, объединившись в Закавказский комиссариат, отложились фактически от революционной России и не желают признавать власти Совета Народных Комиссаров, власти того правительства, которое создано усилиями прежде всего рабочих и солдат, которое обеспечило уже землю крестьянам и дало перемирие стране.

Самым печальным последствием кавказского национализма является дезорганизация фронта. Пока мир еще не заключен, естественно, что войска должны охранять фронт, но при созданной кавказскими националистами атмосфере есть ли силы, которые могли удержать русские войска на своих позициях?

Самым авторитетным голосом для Кавказской армии был бы в настоящее время голос нашей партии, но мы чувствуем себя совершенно бессильными остановить то стихийное движение с фронта, которое началось почти повсеместно.

Когда образовался Закавказский автономный комиссариат и последняя связь с российской демократией, поддерживавшаяся меньшевиками, была порвана, для нас стало ясно как день, к каким последствиям это должно было повести. И мы с первых же дней устно и печатно предупреждали об этом закавказские правящие партии.

Мы говорили им: вы заняли позицию, которая погубит вас; она приведет неизбежно к открытию фронта. Армия, говорили мы, недовольная вашей националистической политикой, стихийно, неорганизованно хлынет с фронта и сметет и затопит вас. Теперь все это оправдалось. Несколько корпусов уже двинулись и идут.

Какие меры могут быть приняты для предотвращения бед, которые могут случиться при таком массовом стихийном движении. К сожалению, нам кажется, уже поздно и никакие меры не помогут.

Когда еще не было поздно, мы говорили: откажитесь от вашей националистической и партикулярной политики, признайте революционную власть Совета Народных Комиссаров, проводите в жизнь его земельные и рабочие декреты и демократизацию армии, порвите связи с Карауловыми и Каледиными, очиститесь от своего контрреволюционного штаба с Пржевальским и Донским во главе, идите походом против контрреволюции на Северном Кавказе, возьмите в свои руки железнодорожный путь на Северном Кавказе, чтобы не оставить армию и население Закавказья без хлеба, — тогда армия может проникнуться доверием к вам и может признать вашу власть, подобно тому как армия на Западном фронте доверяет Совету Народных Комиссаров и исполняет свой революционный долг, охраняя фронт от заключения мира.

И сейчас, хотя и поздно, но если какие-нибудь меры, могут помочь, могут повлиять в смысле урегулирования передвижения войск, а может быть, даже удержать некоторые части на фронте или близ фронта, — то это только перечисленные выше меры.

Кавказские меньшевики подняли в последнее время вой по поводу того, будто большевики своей агитацией натравливают русских солдат на туземцев и будто движение солдат с фронта является результатом нашей агитации. Жордания на одном из заседаний Совета рабочих и солдатских депутатов сравнивал нашу агитацию с агитацией знаменитого Величко; Гегечкори на армейском съезде вспоминал Пуришкевича. И тот и другой кричат о «провокации» со стороны большевиков.

Удивительное дело! Мы обличаем их партию за ее реальную националистическую политику, естественно, провоцирующую русскую армию на определенные выступления.

Мы указываем на неизбежные последствия их политики, и, когда наши указания оправдываются, они хотят свалить вину на нас. Не наша «агитация», не наши слова о вашем национализме, а ваши националистические дела провоцируют армию и двигают ее с фронта.

Никакие попытки свалить ответственность за вашу политическую близорукость и бестактность, за ваш национализм и за вашу контрреволюционность, благодаря которой армия ни на грош вам не доверяет, не смогут вам помочь.

Застрельщиками сепаратистской и националистической политики в этот раз, в 1917 году, явились на Кавказе меньшевики, открыто ставшие грузинской национальной партией. Не старые националисты дашнакцаканы, а они первые выставили требование национально-территориальной автономии Грузии, они были инициаторами в создании национальных полков, и главная историческая ответственность за все печальные последствия этой политики падает, естественно, на головы Жордания, Гегечкори и Ко.

От этой ответственности им не уйти, и никакого оправдания для них не существует.

Шаумян С. Г. Избр. произведения. Т. 2. С. 160 — 162.

Впервые опубликована в газете «Наша жизнь»[258] (1914, № 1, 19 апреля).

22 апреля — большой день для рабочих России! Это день смотра сознательности, активности и готовности стоять крепко за свое рабочее дело — за свое рабочее слово! Это день отчета самому себе, — насколько усилился, насколько осознал свои особые классовые задачи и пути рабочий класс! Это день моральной отплаты тем труженикам рабочей печати, которые заполняют казематы, населяют далекую Сибирь, лишаются заработка, высылаются из городов за участие, редактирование и распространение рабочей газеты! Это день, когда рабочий класс России должен доказать, что его желание, его воля — иметь свою рабочую печать — крепка и непоколебима!

С первых же дней появления в свет рабочей газеты над ней повисли все грозы и громы «хозяев жизни». Нет таких преследований, нет таких кар «законных» и произвольных, которым не подвергалась рабочая печать! Рабочей газете не дают выйти из типографии, ее конфискуют чуть не за каждое слово, ее штрафуют чуть не за каждую букву, ее распространению ставят тысячи препятствий!

Да и как может быть иначе!

Ведь рабочая печать есть одно из самых могучих средств классового развития рабочих, ведь рабочая печать спаивает в одну семью всю разноплеменную и разноязычную рабочую Россию и сплачивает ее для планомерной и стойкой борьбы за свои рабочие интересы.

И боятся «хозяева жизни» работы рабочей печати, и душат, и убивают это страшное для них «чудовище». Но как сказочное чудовище, растет и крепнет рабочая печать! На место «срубленной головы» — уничтоженной газеты — вырастают все новые и новые и продолжают говорить громко о неправде жизни, о притеснениях и произволе, о необходимости еще более сплотиться, еще теснее сгрудиться вокруг рабочего слова и отстоять его во что бы то ни стало!

«Хозяева жизни» видят свое бессилие уничтожить существующую рабочую печать! И вот они хотят радикально с ней разделаться. Министерство внутренних дел придумало каторжный законопроект, направленный прямо против существования рабочей печати.

И вот день 22 апреля должен показать, что хитрая механика «хозяев жизни» разбивается в осколки перед волей рабочих масс — иметь свою рабочую газету!

Бакинские рабочие — дети той же огромной рабочей семьи! Им не могут и не должны быть чужды интересы и задачи рабочего класса России! Бакинский рабочий, кто бы он ни был: русский, татарин, еврей, армянин или грузин, не может не страдать страданиями всего рабочего класса России, не может не радоваться его радостями, не может не откликнуться на общее дело рабочих масс России!

Бакинский рабочий должен стать в первые ряды армии защиты своего рабочего дела — своей рабочей печати.

И 22 апреля бакинские рабочие придут на помощь общей и своей местной рабочей газете! Они придут на помощь и своей моральной поддержкой и распространением, возможно более широким, рабочих газет, и коллективной подпиской и массовыми сборами и отчислениями на всех промыслах и заводах, чтобы по возможности обеспечить существование своей печати.

Времени осталось мало!

Но при сильном желании, но при непреклонной воле показать, что защита и поддержка рабочей печати — это кровное дело бакинских рабочих, они сумеют достойно встретить 22 апреля — день рабочей печати, защитницы рабочих интересов!

За дело, бакинские рабочие!

Шаумян С. Г. Избр. произведения. Т. 2. С. 413 — 414.