Високосный февраль - Страница 5

– А тебя с собой не звал? – ревниво ухмыльнулась Маша.

– Как же, звал, – вздохнула мама. – И даже очень настойчиво звал. Но…

– Ты отказалась? – вырвалось у Маши.

Теперь усмехнулась мама:

– А ты предполагала другой вариант? Что я уеду и оставлю тебя?

Маша смущенно выдавила:

– Ну… Я не знаю.

– Какие здесь могут быть «ну»? – отрезала мама.

Спустя какое-то время она рассказала: мужчина этот был милым и вполне достойным – ровесник, разведен, успешен в карьере. Любви не было, но была симпатия, точно была. Да, увлеклась. Но уехать? Нет, это невозможно – пожилые родители и дочь-подросток. О чем тут говорить?

– Мне есть для кого жить, – поджав губы, закончила мама.

Но Маша видела – переживает. Может, этот лингвист и был ее судьба? Или просто с ним она могла бы устроить жизнь – а что тут плохого?

Маша знала, что они переписываются. А потом переписка заглохла – наверняка лингвист завел семью и маму забыл.

После школы Маша легко поступила в университет на журфак. Это была ее давняя мечта – быть журналистом. Училась легко и с удовольствием, чувствуя, что журналистика – ее призвание.

А на четвертом курсе встретила Митю. Митя уже окончил биофак, специализировался на биоинженерии и биоинформатике и трудился в солидной английской фирме. Был он хорош собой, прекрасно образован и отлично воспитан. К Мите прилагалась замечательная семья – мама Майя Николаевна и папа Григорий Ильич. Машу замечательно встретили, тут же приняли и полюбили – такая девочка, как же нам повезло!

Сыграли скромную свадьбу, без помпезной и ненужной роскоши, в хорошем ресторане, с небольшой компанией родни и знакомых. После свадьбы молодые улетели на Мальорку, а по приезде родители мужа вручили им ключи от новой квартиры.

Машина жизнь складывалась прекрасно – мужа она любила, а он, будучи по натуре человеком пылким и страстным во всем, просто ее обожал. Денег им вполне хватало – Митя хорошо зарабатывал. Жили они в своей квартире, в родном городе. Маша окончила университет и стала искать работу. И здесь повезло – правда, помог замечательный свекор: Маша устроилась в хороший журнал, совсем негламурный и очень популярный, который читали интеллигентные люди. С коллективом тоже сложилось, и начальство не давило, как это часто бывает. В общем, жаловаться было не на что. Жизнь открывала новые возможности и перспективы.

Маша была бодра как никогда. Бодра, довольна и счастлива. И с радостью и упорством взялась за работу.

Но даже в раю бывают дождливые дни. Машины удача и везение, увы, дали сбой.

Началось все со статьи, с репортажа. Маша относилась ко всему с повышенной ответственностью, писала вдумчиво и долго. Работа была кропотливой – собрать сведения, перепроверить их, найти людей, знавших героя. Сопоставить и только тогда начать писать, толково, внятно, честно, а главное – интересно.

Главный вообще обожал бомонд в любом виде – скорее всего, сказывалось провинциальное прошлое и его странный, почти невозможный столичный взлет – нищий мальчик из глухого уральского села и такая карьера! Это была та самая история, когда действительно человек сделал себя сам. Именно он и придумал новую серию репортажей. Тема звучала так: «Две звезды. Всю жизнь вместе» – о том, как сосуществуют в одной семье два состоявшихся человека. Можно ли построить счастливую семейную жизнь, будучи страстно увлеченным своей профессией и по-настоящему успешным человеком.

Решили начать с уходящего поколения, а уж потом взяться за более молодых. Короче говоря, назревал долгий, интереснейший проект, который поручили Маше Мирошниковой. И она была счастлива.

Героиней первой истории стала престарелая балерина, в прошлом звезда Большого, кумир поколений. А муж балерины – знаменитый кардиохирург, известный не только на родине, но и далеко за ее пределами. Существовала даже школа, названная его именем. А уж ее успех был поистине грандиозен. Но звезда не только сияла на творческом небосклоне – ничто человеческое было ей не чуждо: и замуж успешно вышла, и сына родила. И карьере это не помешало – после родов, спустя всего полгода, уже вовсю танцевала, как всегда, сольные партии.

Дама не сразу согласилась на интервью – мурыжила Машу месяца три. Кокетничала: «Ах, кому это надо! Я осколок прошлой жизни, кто про меня помнит!» Ну и так далее. Наконец согласилась. Маша страшно волновалась перед первым визитом – как сложится, найдут ли они общий язык? С пожилыми людьми вообще сложно, а уж с этой дамой… Слухи про нее ходили разные и довольно противоречивые. Многие вообще отказались о ней говорить – например, ученик ее гениального мужа, ныне и сам светило и бог кардиологии.

– Нонна Васильевна? – переспросил он. – Нет уж, увольте! Ничего говорить о ней не стану. Причины? – Он даже повысил голос. – А вам нужны причины? Так придумайте сами, милая девушка! А что вы там сочините – мне все равно.

Еще была весьма пожилая дама, отказавшаяся говорить про Нонну Васильевну:

– Оставьте! И тему эту оставьте, и старуху эту чудовищную! – И бросила трубку.

В Сети информации было немного – красавица Нонна Вощак, приехавшая из провинции покорять столицу, быстро сделала карьеру, потом вышла замуж за успешного врача, родила сына, и карьера ее еще стремительнее пошла вверх.

Нонна Вощак танцевала лучшие партии, восхищала поклонников. Словом, статьи были все как одна только хвалебные. Имела Нонна Вощак и всевозможные правительственные награды и даже была депутатом Моссовета.

Потом была травма спины, очень серьезная, после которой, как предрекали, не было никакой возможности снова выйти на сцену. Но Нонна Вощак на сцену вышла. Да как! И снова стала звездой, исполнительницей главных партий, очень тем самым огорчив своих коллег и злопыхателей.

Да, и еще – ее знаменитый муж до нее был женат на своей коллеге, враче. Но, встретив Нонну, ушел почти сразу.

Маша разглядывала фотографии молодой Нонны Вощак – хороша, без спору, хороша. Эдакая бестия с огнем в глазах. Записей балетов тех лет почти не сохранилось – так, жалкие отрывки. Маша по сто раз пересматривала их, но ничего не понимала – в балете она была полным профаном. Однако рецензии на спектакли подняла, а как же. Были они, надо заметить, скучными и довольно однообразными: Вощак – прима, и все тут. Гениально исполненные партии Офелии, Феи Драже, Джульетты, Фригии. «Искусство великолепной Вощак выше всяких похвал», «Нонна Вощак в который раз подтвердила звание примы». И так далее.

Случайно попалась и статья более поздняя, написанная уже в перестройку, где говорилось, что Нонна Вощак была любовницей одного из членов политбюро. Правда, здесь слухи не совпадали – наряду с Вощак упоминались другие дамы.

Это потом, спустя много лет, когда Нонна Вощак не танцевала, ее стали безбожно критиковать – бездарь, косолапая и короткорукая, музыку не слышала. Радостно хихикали, припоминая ее покровителей: дескать, когда умер последний из них, звезда Вощак закатилась.

Нашлись и те, кто с радостью был готов облить Нонну Васильевну помоями, и те, кто искренне восторгался ею.

Нонна Вощак на публике почти не появлялась. Последние ее фотографии были датированы началом двухтысячных. На них Нонна Васильевна была еще очень даже вполне – конечно же, стройная, с прямой спиной, как и положено балерине, с гордо откинутой головой, с внимательным, оценивающим взглядом умных и пронзительных глаз. Укладка – волосок к волоску, в ушах и на пальцах, как говорила Машина коллега Натуля, – по коттеджу.

И вот настал день икс. Маша купила букет белых роз – любимые цветы Нонны Васильевны – и прихватила коробку пирожных. Жила бывшая примадонна, как ни странно, в ничем не примечательном спальном районе в обычном девятиэтажном доме с вонючим подъездом. А как же ее роскошная квартира на Кутузовском, в знаменитом доме, где проживал когда-то генсек?

Дверь открыла домработница или, может, приживалка – было видно, что из простых, из прислуги.