Везуха - Страница 61

– Это как-то связано с твоим даром, да? Про который ты нам рассказывал. Это твоя Удача, да?

– Давай не будем портить настроение, – попросил Андрей.

– Извини, – Анюта слегка коснулась его руки. – Я не хотела. Просто мы… ну, понимаешь… думали как-то помочь… Конечно, помощи от нас немного, но если что…

– Хорошо, договорились, – Андрей улыбнулся. – К вам первым обращусь. Спасибо, Ань. Вы мне и так помогаете.

– Чем это? Тем, что котлеты жарим?

Андрей посмотрел ей прямо в глаза. Как он и ожидал, Анюта смутилась, покраснела.

– Тем, что вы есть. А глюки эти… Просто мне надо было кое-что понять и переварить.

– Юлька, – крикнула Анюта, – заканчивай полоскаться уже, обед давно готов.

В ванной что-то загремело, взвизгнула Юлька. Андрей переменился в лице, вскочил на ноги, чуть не уронив стул. Анюта метнулась к ванной, распахнула дверь.

– Что случилось?

– Что, что… поскользнулась, а тут еще полка эта…

Андрей ощутил, как замершее в предчувствии несчастья сердце бухнуло в ребра и застучало, постепенно входя в нормальный ритм. Анюта обозвала Юльку бегемотом, захлопнула дверь и вернулась на кухню.

Андрей поднял стул и снова уселся, качая головой.

– Девки, вы меня уморите.

Анюта сняла с плиты сковороду, разложила по тарелкам котлеты – две Андрею, по одной себе и Юльке.

– Салат сам клади. Юлька, ты скоро? – крикнула она.

– Вот она я!

Завернутая в банное полотенце, появилась Юлька. Волосы у нее были мокрые, на пушистый ворс полотенца стекала вода. Нимало не смущаясь, она уселась на стул, подложив под себя ногу. Полотенце чуть задралось, открывая красивые коленки. На правой лодыжке Андрей приметил маленькую родинку.

– Ой, как все вкусно! – не обращая внимания на воцарившееся молчание, воскликнула Юлька.

Анюта покосилась на уткнувшегося в тарелку Андрея, вздохнула. Ох уж мне эта Юлька, мол!

Андрей сосредоточенно хрустел огурцами, макая кусок котлеты в кетчуп, молчал.

«Играет она или действительно такая взбалмошная? Впрочем, Анюта тоже чересчур хозяйственная для своих лет», – подумал он.

– Ой, а ты знаешь, у нас сегодня объясняли про специализацию. Чтоб мы выбрали себе предмет. Ну, полный отпад! Сначала Евгений Амвросович начал нам про официантов, мэтро… дотелей и прочую ерунду грузить. Это, говорит, очень важно, чтобы клиент…

Вкус сока оказался выше всяких похвал, котлеты – вполне нормальными для полуфабриката, а салат – просто объеденье. Андрей долил бокал и, откинувшись на спинку стула, закурил.

– …и гонит, и гонит! Для званых ужинов – одни предметы, для свадьбы – другие, а на приеме с иностранцами – третьи. А я чувствую, у меня уже крыша едет – это ж сколько запомнить всего! А потом тетя заявилась. Вся из себя крутая, тут у нее рюшечки, – Юлька показала, где были рюшечки, – тут брошечка, а самой лет сорок – старуха старухой и зубы золотые. Да еще при разговоре слюной плюется. Вы, говорит, у меня полюбите бухгалтерию! Все, как одна! И как начнет вкручивать про цифирки всякие, крестики-нолики. Сдадите, бубнит, «1С» и «Парус», а там «Бухгалтерия», «Зарплата и кадры» и до кучи «Товары и склад». Это ж конец света! Вон, Анька тащится, а я вся на измене сижу – сколько придется учить!

– Это на какой измене ты сидишь? – уточнил Андрей.

– В смысле, боится она этого, – перевела Анюта.

– А-а…

– Родной язык не знаешь, – упрекнула Юлька. – Бывает… У меня, например, с математикой проблемы, уж лучше я ложки-вилки подавать стану. А эта тетка аж трясется вся: мол, вы поймете, какой это кайф – сдать нормальный годовой баланс, разобраться с заморочками, а когда все сойдется копеечка в копеечку, тут вас и торкнет. И прям плющит ее: глаза сияют, пальцы шевелятся, будто на счетах щелкает…

– Ну, что ты несешь, – не выдержала Анюта, – нормальная женщина, любит свое дело, следит за собой: косметики в меру и фигура хорошая …

– У кого, – Юлька аж подпрыгнула, – у этой?..

– Все, хорош, – Андрей загасил сигарету, – я все понял, вам там понравилось, и вы с охотой и любовью будете прогрызать гранит науки о вилках и зарплате и станете 1С-профессионалами по званым свадьбам с иностранцами.

Юлька вытаращила на него глаза, прыснула в ладошку, Анюта тоже рассмеялась, блеснув белыми зубками.

– Так, – сказал Андрей, – поели, может, пора кофе с тортиком? Побалуемся? Прикольно будет. Я правильно сказал, Юль?

Юлька важно кивнула.

– Правильно, делаешь успехи. Ань, раз уж ты готовила, я посуду помою.

Она собрала со стола и, пока Андрей резал «Птичье молоко», вымыла посуду. Анюта расставила чашки.

– Всем кофе? – спросила она.

– Угу, всем, – ответила за всех Юлька.

Она вытерла мокрые тарелки, потянулась к мойке, и тут полотенце развязалось и скользнуло вниз.

– Ох, – Юлька подхватила его на бедрах, быстро, будто проверяя произведенный эффект, оглянулась на Андрея и снова закуталась в махровую ткань.

Анюта, разливавшая по чашкам кипяток, ничего не заметила.

Как ни в чем не бывало, Юлька присела к столу, поводила пальцем над «Птичьим молоком», выбирая кусок потолще.

– Я могу одна такой торт съесть, – заявила она.

– Перетопчешься, – обрезала Анюта.

– Я к сладкому спокойно отношусь, – заметил Андрей, – ешьте сами.

– Еще чего! Я выбирала, старалась, – возмутилась Анюта, – несла, понимаешь, домой, а он – «я спокойно отношусь»! Давай-ка, не стесняйся. Юлька уже по дороге этот торт чуть не уполовинила.

Она положила на блюдце два куска и придвинула Андрею.

Кофе был крепкий, торт вкусный. Андрей прихлебывал из чашки, механически кромсал ложкой торт, а перед глазами снова и снова мелькало спадающее полотенце, стройная полуобнаженная девичья фигурка, тонкая талия с плавным изгибом…

Какая же Юлька красивая! И Анюта… Черт возьми, да! И она тоже!

Бог мой, и он еще думал, кому отдать свой дар? Вот и ответ.

Не какому-нибудь там Большому Брату с личной армией и большими амбициями, не всем этим Седым-полковникам, даже не «стране в целом» или абстрактному счастью народа. Зачем? Чтобы быть чьим-то Талисманом или, что еще хуже – бездушным инструментом? Как Катукин – поезжай туда, сделай то… Катукин продержался шесть лет, стоит ли повторять его судьбу?

После Восьмой точки, как уверяют аналитики полковника, Андрей станет еще сильнее. Отлично. Тогда он сможет навсегда оградить девчонок от всех бед, несчастий и неудач!

Никто больше на этом свете не сможет причинить им зло.

Кто посмеет сказать, что этого мало?

На следующее утро Андрей позвонил полковнику:

– Петр Дмитриевич? Это Андрей. Я готов, можно ехать. Когда? Да хоть сейчас!

Вылетели следующим утром.

Рейс Москва – Гренландия пока еще не значился в списках российских авиакомпаний, так что пришлось добираться с пересадками. Сначала вполне комфортабельный, но не слишком гигантский «Айрбас» быстро и без особых приключений довез группу до Рейкьявика, а потом рейсовый старичок «Фоккер-50» резво перенес их на остров Кулусук.

Поначалу всех удивило количество стремящихся в Гренландию туристов – судя по всему, идеи экстремал-туров с помпой шествовали по миру. Аэропорт в Кулусуке, единственные, по сути, воздушные ворота в эти края, оказался битком забит пассажирами. Борт Рейкьявик – Кулусук прилетел без единого пустого места, да и в обратный путь, судя по толпе у трапа, тоже улетит заполненным под завязку.

Рядом с аэропортом, не обращая почти никакого внимания на проносящиеся над головой самолеты, бурлил жизнью поселок коренных жителей. Цепляясь за скалистые уступы чуть выше уровня свинцово-серого моря, он словно бы и не менялся за прошедшие века, жил так же, как и многие сотни лет назад.

Словоохотливый сосед-датчанин еще в самолете рассказал Андрею, что местные жители – большие показушники. Они живут за счет туризма. Ну, и еще охотой. Поровну.

– О! Кулусук – это идеальное место для первоначального знакомства с Гренландией. Да, конечно, считается, что местные жители все еще живут охотой. Однако стоит вам прийти в поселок, как аборигены тут же организуют неофициальные демонстрации. Либо начнут выделывать на каяках головокружительные трюки, либо устроят танцевальное представление. Только я вас заклинаю – в поселке у вас часто будут просить деньги за позирование или за представление, даже очень часто, – ни в коем случае не давайте! Постарайтесь обойтись улыбкой или кивком. Нормальный абориген попрошайничать не станет никогда – это ниже его достоинства. Деньги требуют лишь определенные люди и с определенной целью. Ну, вы меня понимаете…