Везуха - Страница 37

Андрей выслушал сказку с улыбкой, даже попытался схохмить в ответ с претензией на черный юмор, хотя на самом деле на душе уже вовсю скреблись кошки.

– Да-а, вы прям сказочник. Зато я теперь точно знаю свои перспективы. Думаю вот только – сразу повеситься или погодить пока?

Петр Дмитриевич даже не улыбнулся. Лишь слегка покачал головой:

– Это не шутки, Андрей.

– Да уж куда серьезнее! Если б не ваша корочка, не знаю, не знаю… Гм… Вот такой случай был недавно, – Андрей в двух словах рассказал про субботние посиделки и происшествие с Димкиной женой, – …когда вернулись, понятно, что уже не до игры было. Посидели еще часок, Дмитрия уложили спать, прибрали за собой, да и разошлись. Один из нас случайно посмотрел карты, когда помогал со стола убирать. – На секунду Андрей замолчал, словно пытаясь самого себя в чем-то убедить. – Как вы думаете: это из той же оперы?

– Скорее всего.

– Но какая связь? Вы же говорите – здоровье, жизнь… Ну, проиграл бы я Димычу тысячи три, неприятно, конечно, но не смертельно же! Деньги мои, не казенные, стреляться незачем, от голода тоже бы не умер.

– Это как посмотреть. Откуда вы, Андрей, знаете, что, проиграв в той партии три тысячи, остановились бы? А если в азарте еще метнули бы на стол тысчонку-другую, а? Вдруг, проигравшись, сбегали бы домой за заначкой и вернулись бы отыгрываться?

– Ну, не знаю… Так что угодно можно за уши притянуть. Да и никто не стал бы меня догола раздевать, свои же ребята.

– Точно мы уже никогда не узнаем. Я вам так, версии подкидываю, самое первое, что в голову приходит. А если наш отдел за разработку посадить… Знаете, как многие вещи и события друг с другом взаимосвязаны, с первого взгляда даже представить себе сложно. Вот вам, например, такой фактик. Насколько я знаю, через неделю у вас запись на обследование в НИИ микрохирургии глаза?

– Ну да, в федоровском институте. Я после давней операции каждый июль езжу проверяться, четвертый год пошел. А вы что, уже тогда за мной следили?!

– Нет. Но как стали следить, естественно, изучили всю вашу биографию, не без этого. В том числе есть в вашем досье копии учетной карточки и истории болезни из НИИ Федорова. Вот и представьте – а вдруг после обследования врачи пошлют на коррекцию? Операция пустяшная, насколько я знаю. У них так бывает – через два-три года после операции приходится иногда подправлять: не все удается с первого раза. Конечно, вас будут оперировать в платном отделении, по высшему разряду, а если вдруг не хватит денег, а? Придется идти на общих основаниях, а там и техника постарше, поизношенней, и врачи не такие опытные. Но вы, Андрей, не впадайте в депрессию – все не так плохо. Может, все это – лишь мои фантазии. Катукин вот…

– Кстати о Катукине. Что с ним в итоге случилось? Ведь случилось же, не зря вы о нем в прошедшем времени говорите.

– Ничего, в общем. Ничего сверхъестественного. Просто умер, сердце не выдержало, ему уж за пятьдесят было. Сверхудача, видите ли, не считает ТАКУЮ смерть неприятностью. Но я, собственно, не до конца вам все изложил. Слушайте дальше.

Оказалось, что есть и второй Везунчик. История его, правда, более туманна, потому что в дело вмешивается борьба разведок. Неутомимый израильский Моссад тоже хорошо умеет вести статистику, и то ли утечка была, то ли еврейские аналитики снова оказались не хуже наших, но примерно в то же время – в середине шестидесятых – и они пришли к анализу текстов Девяти Неизвестных. И тоже начали охоту за Везунчиками. Через пятнадцать лет им повезло. Как раз к началу семидесятых пошла очередная волна эмиграции на Землю Обетованную. Попал в этот поток и некто Михаил Львович Кочин. Между прочим, вор в законе, отсидевший почти десять лет за хищение соцсобственности. Тогда таких называли цеховиками. Организует ушлый предприниматель небольшой довесок к плану на вверенном производстве, а прибыль – себе в карман. Схемы разные были, иногда до гениального доходило, но Кочин особыми изысками не утруждался. Работал он замначцеха на владимирском Автоприборе. В свое время этот заводик специально возвели во Владимире, промеж московского ЗИЛа и нижегородского ГАЗа, дабы снабжал автогигантов циферблатами в приборную доску и соответствовал названию. Кочин гнал налево продукцию, обеспечивая частных умельцев-авторемонтников или особенно ушлых снабженцев, профессионалов сверхпланового выбивания. Им заинтересовался ОБХСС, и все, как говорится, смешалось.

– Сейчас этими делами ОБЭП заведует, наследник вроде как, вся документация по старым делам у них хранится. Организации у нас вроде родственные, так что ребята особенно не противились, когда мы стали копаться в архивах. Поэтому я вам все так подробно рассказываю.

Получил Кочин по тогдашнему Уголовному кодексу десять лет и уехал в отдаленные края лес валить. Видимо, тогда Михаил Львович и пересек ту невидимую точку в тайге. В Суздале же он и до этого успел побывать раз пять, благо от Владимира до Суздаля сорок километров.

Отсидел Михаил Львович положенный срок, ему даже чуть скостили за примерное поведение, вышел уважаемым (в узком кругу) человеком, а благо денежки он перед арестом и обыском успел припрятать – еще и не бедным. Как раз пошла очередная волна отъезжающих на историческую родину, и он засобирался в Израиль. Имеющих уголовную статью, да еще такую, тогда отпускали не очень охотно, но Кочин «подмазал» где надо, обратил припрятанные средства в валюту и драгоценности и улетел.

– Дальше уже информация совсем закрытая, из Первого Управления, загранразведка, по-нынешнему.

Вывезенные из Союза деньги Кочин довольно удачно вложил в какую-то фармацевтическую фабрику, потом, выкупив часть пая, стал еще и совладельцем отеля в Хайфе. К шестидесяти пяти годам Михаил Львович сделался богатым человеком и смог позволить себе на старости лет осуществить давнишнюю мечту: посмотреть мир. Был в Европе, в Штатах, Индии, даже в Японии. Похоже, именно тогда он посетил остальные точки пресловутой Кривой Удачи. Моссадовские ребята за ним следили давно, изменение ситуации быстренько просекли и взяли Кочина в оборот. Им не пришлось его долго уговаривать, патриотизм тогда бурлил в крови любого эмигранта. Не то, что сейчас, когда в стране сплошняком идут отказы от призыва.

Кочин вместе с тогдашним премьером Израиля Ицхаком Шамиром, а после выборов восемьдесят четвертого года – уже с Шимоном Пересом, ездил по стране и в загранпоездки, защищая их от терактов своим Везением. Михаил Львович стал банальным телохранителем. Конечно, кагэбэшные наработки были Моссаду известны – Удача защищает только самого Везунчика, на остальных ей начхать. Но, поместив Кочина рядом с премьером, спецслужбы имели, по крайней мере, хоть какую-то гарантию от самоубийцы-бомбиста, а уж снайперами пусть специальные подразделения занимаются.

Восемь лет Михаил Львович ходил хвостиком за первыми лицами государства, пока не получил левосторонний отек легкого, наследие вывезенного из лагерей и наспех залеченного в лучших израильских клиниках туберкулеза.

Петр Дмитриевич замолчал. Андрей без удовольствия прихлебывал остывший кофе, нервно покручивая в пальцах ложечку.

– И вы… ваша организация считает меня таким же Везунчиком?

– Боюсь, что да, Андрей.

– Но я же не был в седьмой точке! В Египте, да?

– В Долине Царей. Наши аналитики считают, что Удача нарастает постепенно, в зависимости от количества посещенных точек. Пока в вашей защите есть какие-то дыры, но и то, что мы уже успели зафиксировать… Вас не удивил случай в метро, когда только некачественная карточка спасла вас от возможного ранения, а то и смерти во время взрыва? Или внезапно закапризничавшая машина за полчаса до по-настоящему серьезной поломки, которая могла стоить вам жизни? Опять же то, что вы рассказали сегодня, про карты. Еще несколько похожих событий, ускользнувших от вашего внимания, но не от наших наблюдателей.

– Какие еще случаи? – вздрогнул Андрей. – Что-то еще было? Чего я не знаю?

– Вы действительно хотите это услышать?