Валентинов день - Страница 10

– Не знаю, позже…

– Куда мы пойдем вечером? – спросила Клэр.

– Никуда.

– О?

– Я должен выйти на работу только в понедельник утром, – пояснил Клинг.

– Тебе ничего за это не будет?

– Все в порядке. Я планировал…

– Да?

– Я думал, что мы прямо сейчас ляжем в постель и проваляемся весь уик-энд до понедельника. Как ты относишься к такому предложению?

– По-моему, это будет довольно тяжело.

– Согласен, но я за такой уик-энд!

– Нужно подумать. Я собиралась пойти в кино.

– В кино мы всегда можем пойти, – принялся уговаривать девушку Берт.

– А сейчас я проголодалась. – Клэр пристально посмотрела на него. – Пойду приготовлю отбивные.

– Лучше ляжем в постель.

– Берт, люди живут не одной постелью. Клинг внезапно встал. Они стояли в противоположных углах и смотрели друг на друга.

– Что ты планировала на вечер? – спросил детектив.

– Есть мясо.

– И все?

– Еще кино.

– А завтра?

Клэр Таунсенд пожала плечами.

– Иди сюда, – позвал Клинг.

– Нет, это ты иди, – ответила девушка.

Он подошел к Клэр. Она наклонила голову и закрыла руками грудь.

– Весь уик-энд, – мечтательно произнес полицейский.

– А ты хвастун, – прошептала Клэр.

– А ты кукла.

– Да?

– Очаровательная куколка.

– Ты поцелуешь меня?

– Может быть.

Они стояли в двух дюймах, но не дотрагивались друг до друга, а просто смотрели, словно продлевая удовольствие и давая желанию превратиться в ураган.

Наконец Берт Клинг положил руки на талию Клэр, но не поцеловал девушку.

Она медленно опустила руки.

– Ты на самом деле сняла лифчик? – спросил он.

– Эх ты, супермен уик-эндовский, – прошептала девушка. – Даже не можешь сам выяснить, что на мне.

Руки Берта скользнули под блузку и притянули Клэр.

В следующий раз человечество увидит Берта Клинга только в понедельник утром.

А на улице по-прежнему лил дождь.

Сэм Гроссман долго рассматривал пассажирскую сумку, потом очки. Гроссман был полицейским лейтенантом. Он руководил лабораторией на Хай-стрит. За годы работы в полиции Гроссман видел немало мертвых тел и их части в сундуках, саквояжах, сумках, коробках и даже завернутыми в старые газеты. Самолетная сумка ему попадалась впервые, но он не удивился и не был шокирован. Внутри сумку покрывала засохшая кровь, но и от этого он не упал в обморок. Гроссману предстояла непростая работа, и он собирался выполнить ее. Он немного напоминал фермера из Новой Англии, который обнаружил, что одно из его угодий можно превратить в отличное пастбище, только если убрать все камни и выкорчевать пни.

Сэм Гроссман уже осмотрел отсеченную кисть. Он пришел к выводу, что с изуродованных пальцев невозможно снять отпечатки. Проведя развернутый анализ крови, определил, что кровь принадлежит к группе О.

Сейчас Гроссман проверял на отпечатки пальцев сумку, но ничего не нашел. Да он и не ожидал их обнаружить. Человек, который отрезал кисть, наверняка знал, что такое отпечатки, и наивно было надеяться, что он оставит их на сумке.

Затем Гроссман принялся искать на сумке волосы, ворсинки ткани или пыль, которые могли бы дать хоть какой-то ключ к личности убийцы или жертвы, к роду занятий, хобби. Снаружи он не нашел ничего, заслуживающего интереса.

Разрезав сумку скальпелем, полицейский начал рассматривать дно и подкладку. В углу Гроссман заметил что-то, похожее на пыль от оранжевого мела. Отложив несколько крупинок для анализа, он принялся изучать пятна крови на дне.

Непосвященному наблюдателю показалось бы, что Гроссман занимается абсурдным занятием. Он разглядывал пятно крови, которое, несомненно, принадлежало отсеченной кисти. Что он пытался выяснить этим путем? Что кисть лежала в сумке? Но это и так все уже знали.

Сэм Гроссман просто хотел определить, является ли пятно на дне человеческой кровью, а если это не кровь, то что? Существовала также возможность, что кровяное пятно могло быть накрыто другим. Так что Гроссман не зря тратил время. Он просто очень тщательно выполнял порученную работу.

Пятно оказалось красно-коричневым. Из-за того, что материал подкладки не впитывал кровь, она засохла и напоминала потрескавшуюся корку грязи. Гроссман аккуратно вырезал кусочек пятна и разделил его на две части, которые пометил "пятно 1" и "пятно 2". Просто для порядка. Он опустил оба кусочка в 0,9-процентный физиологический раствор поваренной соли и положил на два предметных стекла. Они должны будут простоять некоторое время закрытыми. Поэтому он накрыл их и занялся микроскопическим анализом оранжевого мела, который лежал в углу. Позже он накрыл одно предметное стекло другим, чистым, и начал изучать его под мощным микроскопом. Гроссман сразу же понял, что перед ним или кровь человека, или кровь млекопитающего.

На второе пятнышко он капнул раствором Райта и подождал минуту. Затем стал по капле добавлять дистиллированную воду, чтобы на поверхности образовалась металлическая накипь. После ее образования засек время и через три минуты промыл предметное стекло.

При помощи микрометрического окуляра Гроссман решил измерить кровяные тельца. Лейкоциты человеческой крови достигают в диаметре 1/3200 дюйма. Диаметр кровяных телец отличается у разных млекопитающих. Например, собачьи эритроциты достигают 1/3500 дюйма в диаметре, что ближе всего к человеческим.

Тельца, которые измерил Гроссман, имели в диаметре 1/3200 дюйма.

Сэм Гроссман не хотел рисковать, ведь существенна ошибка даже в тысячные доли дюйма. Поэтому он проделал обычную процедуру, использовав после химического, микроскопического и спектроскопического анализов реакцию на пресипитаны, которая может точно определить, является ли исследуемая кровь человеческой или нет.

Реакция с данным пятном оказалась положительной.

На сумке была кровь человека.

После проведения развернутого анализа крови Гроссман установил, что она относится к группе "О", и сделал логичный вывод, что на дне сумки засохло пятно крови из отсеченной кисти.

Что касается пыли от оранжевого мела, то она оказалась вовсе не меловой пылью. Это были крупинки "Скинглоу", жидкой пудры.

Едва ли женской жидкой пудрой станет пользоваться мужчина.

И все же, несмотря на это, кисть в сумке принадлежала мужчине.

Самюэль Гроссман вздохнул и позвонил в 87-й участок.

Суббота.

Дождь.

Как-то раз в детстве он забрался с друзьями под тележку продавца льда. Лил страшный ливень. Трое ребят сидели под деревянной тележкой в безопасности и смотрели, как дождь, словно пиками, колотит по мостовой. Стив Карелла тогда заработал пневмонию. Вскоре после этого ливня семья Кареллов переехала из Изолы в Риверхед. Стиву всегда казалось, что переезд был устроен именно тем, что он подхватил пневмонию, сидя под тележкой продавца льда на Колби-авеню.

В Риверхерде тоже шли дожди. Однажды он целовался с девушкой по имени Грейс Маккарти в подвале ее дома. На проигрывателе крутились "Перфидиа", "Санта-Фетрейл" и "Зеленые глаза". Дождь барабанил в маленькое в форме полумесяца окно подвала. Им обоим было по пятнадцать лет. Сначала они танцевали. Внезапно Стив поцеловал Грейс. Затем они устроились на софе и слушали Гленна Миллера и целовались, как сумасшедшие, ожидая, что в любой момент в подвал спустится мать Грейс.

"Дождь не так уж плох", – подумал он.

Они с Мейером шлепали по лужам ко второму кандидату, которого Берт Клинг откопал в бюро розыска пропавших лиц. Карелла прикрыл руками огонек, закурил и бросил спичку в поток, несущийся вдоль тротуара.

– Помнишь ролик из сигаретного рекламного сериала, где главный герой проявляет фотографии в темной комнате? Видел его? – спросил Мейер.

– Да. И что?

– У меня есть отличный сюжет для этого сериала.

– Ну что же, выкладывай, – без особого энтузиазма сказал Карелла.