Узники неба (Сборник) - Страница 16

Фаустафф был озадачен. Он еще не видел, что лежит за монастырскими стенами, а окна, выходящие из монастыря, были плотно занавешены. Он предполагал, что находится в каком-то провинциальном городе. Теперь он встал и пошел к окну, отодвинув тяжелую бархатную портьеру. Было темно, но безошибочно различался отблеск льда. Под луной, уходя за горизонт, тянулось огромное ледяное поле. Фаустафф знал, что оно захватывает Скандинавию, часть России, Германию, Польшу, Чехословакию, отчасти Австрию и Венгрию, а в другом направлении покрывает половину Бретани до самого Гулля.

— Но здесь кругом лед на сотни миль, — сказал он, обернувшись к Орелли, сидевшему, попивая вино и продолжая улыбаться. — Каким образом на такой земле могло быть создано такое строение?

— Оно здесь уже было. И служит моей штаб-квартирой с тех пор, как я обнаружил его три года назад. Оно как-то избежало С.Н.М. и уцелело. Монахи бежали, прежде чем С.Н.М. дала реальный эффект. А я нашел его позже.

— Но я никогда не слышал о чем-либо подобном, — сказал Фаустафф. — Собор и монастырь в сердце ледяной пустыни. Как они спаслись?

Орелли возвел глаза к потолку и ухмыльнулся.

— Возможно, божественное вмешательство.

— Полагаю, каприз, — заметил Фаустафф, снова усаживаясь. — Я видел подобные вещи, но столь впечатляющие — никогда.

— Оно соответствует моим пристрастиям, — сказал Орелли. — Уединенно, просторно, и с тех пор, как я установил кое-какое отопление, вполне комфортабельно. Меня это устраивает.

На следующее утро, в сборной лаборатории Орелли, Фаустафф смотрел на двоих обнаженных У-легионеров, лежащих перед ним на каталке. Он решил: одно из двух — или Орелли с ним играет, или и впрямь верит, что его познания простираются и на биологию. Сделать же он мог очень мало помимо того, чем занимался в данный момент — снимал показания электроэнцефалограмм. Было нецелесообразно выводить Орелли из заблуждения, поскольку профессор был убежден, что, если он не докажет свою полезность, Орелли может его убить.

Кожный покров легионеров по-прежнему напоминал чуть теплый пластик. Дыхание отсутствовало, конечности были расслаблены, глаза остекленели. Когда ассистенты расположили электроды на головах лежащих, он подошел к энцефалографу и принялся изучать диаграммы, которые начали поступать из машины. На них рисовалась волнообразная линия — постоянная волна, как если бы мозг был жив, но совершенно бездействовал. Показания прибора лишь подтвердили очевидное.

Фаустафф взял шприц и сделал первому У-легионеру инъекцию стимулянта. Второму он ввел депрессант.

Линии энцефалограмм совершенно не изменились.

Фаустаффу пришлось согласиться с предположением Орелли, что люди находятся в состоянии заторможенной жизнедеятельности всего организма.

Ассистенты Орелли, помогавшие ему, были столь невозмутимы, что слегка смахивали на изучаемых им субъектов. Он обернулся к одному из них и попросил включить рентгеновский аппарат. Аппарат выкатился вперед и сделал несколько снимков обоих У-легионеров. Ассистент протянул пластины Фаустаффу. Пары быстрых взглядов на снимки хватило, чтобы понять — хотя люди, распростертые на столе, казались обычными живыми существами, они ими не являются. Их органы были упрощены так же, как и костная структура.

Фаустафф положил снимки рядом с У-легионерами и сел. То, что следовало из его открытия, наплывало на его сознание, но он чувствовал, что не в силах сосредоточиться. Эти создания могли появиться из дальнего космоса и могли представлять расу, искусственно произведенную на одной из параллельных планет.

Фаустафф уцепился за последнюю мысль. У-легионеры функционировали несообразно ни одному естественному закону, распространяющемуся на животных. Возможно, они искусственны — нечто вроде роботов. Хотя уровень научных знаний, необходимых для создания подобных роботов, еще нигде не продвинулся достаточно далеко, кроме З-1.

Кто же их создал? Откуда они пришли? Лишние данные с успехом могут запутать все еще больше.

Фаустафф зажег сигарету и расслабился, гадая, стоит ли обращать на это внимание Орелли. Он может и сам как-нибудь достаточно скоро обнаружить истину.

Он встал и попросил хирургические инструменты. С помощью рентгеновских снимков он был способен выполнить некоторые простые хирургические иссечения, не подвергая У-легионеров опасности. У одного он сделал надрез на запястье. Порез не кровоточил. Он взял соскобы кости, плоти и кожи. Попытался закрепить порез с помощью обычных агентов, но те не действовали. В конце концов он был вынужден просто заклеить порезы пластырем. Положил пробы под микроскоп, надеясь, что его знаний основ биологии хватит, чтобы опознать различия, которыми они могут обладать по сравнению с нормальной кожей, костью и плотью. Микроскоп выявил несколько весьма существенных различий, для опознания которых не требовалось специальных знаний. Нормальная клеточная структура, несомненно, полностью отсутствовала. Кость, казалось, состояла из металлического сплава, а плоть — из материала с мертвой клетчаткой, напоминающего пенистый пластик, хотя клетки были гораздо более многочисленны, чем у любого известного ему пластика.

Единственным выводом, который он мог сделать, исходя из этих доказательств, — У-легионеры не были в подлинном смысле живыми существами, но роботами, искусственно созданными людьми.

Материалы, пошедшие на их конструкцию, не были знакомы Фаустаффу. Сплав и пластик также указывали на превосходство этой технологии над технологией его мира.

В нем проснулось беспокойство, вызванное тем, что эти создания определенно не были произведены ни на одном из известных ему миров. К тому же они могли путешествовать через подпространство и, очевидно, были предназначены исключительно для манипулирования деструкторами. Из этого следовал наиболее вероятный вывод — У-легионеры были созданиями расы, действующей вне подпространства и, возможно, с базы в обычном космосе, за пределами Солнечной системы. Тогда, вероятно, атака имела не человеческий источник, как всегда полагал Фаустафф. Здесь была причина для беспокойства. Возможно ли понять мотивы, движущие негуманоидной расой? Не похоже. А не определив, почему они стремятся уничтожить планеты подпространства, казалось невозможным определить пути, которые способны остановить их на любой реальный отрезок времени.

Потом он принял решение. Он должен, наконец, уничтожить деструктор. Прибор лежал в углу лаборатории, подготовленный к исследованиям.

Только уничтожив деструктор, можно помешать Орелли использовать его или пытаться прибегнуть к шантажу, угрожая им воспользоваться. Что умножит количество опасных факторов.

Он двинулся к деструктору.

В этот момент он почувствовал покалывание на запястье и комната, казалось, стала блекнуть. Его замутило, голова у него закружилась, и воздух словно не проникал в легкие.

Он узнал эти ощущения.

Его зацепило инвокером.

Доктор Мэй явно испытывал облегчение. Он стоял, протирая очки, в голой пустой комнате, в которой Фаустафф опознал свою штаб-квартиру в Хайфе на Земле-Один.

Фаустафф ожидал, пока у него прояснится голова, перед тем как обратиться к Мэю.

— Мы уже думали, что нам никогда не удастся вас вернуть, — сказал Мэй. — Мы все время пытались это сделать, с тех самых пор, как вы пропали во время разрушения З-15. Я слышал, наш адъюстор уничтожен?

— Я сожалею, — сказал Фаустафф.

Мэй пожал плечами и вновь надел очки. Его круглое лицо выглядело необычно изможденным.

— Это ничто в сравнении с тем, что происходит. У меня есть для вас кое-какие новости.

— У меня для вас тоже, — Фаустафф подумал, что Мэй начнет взывать о помощи аккурат в самое неподходящее время. Но он не счел это достойным упоминания. Наконец он вернулся на собственную базу и, возможно, сумеет составить план, который полностью выведет Орелли из игры.

Мэй двинулся к двери. Техники уже разбирали большой инвокер, который вытянул Фаустаффа через подпространство сразу, как только они уловили сигнал инвокационного диска на его запястье.