Умный ген. Какая еда нужна нашей ДНК - Страница 33

Стратегия братьев и сестер

Так что же за стратегию я рекомендую? Как мы уже видели, оптимизация развития ребенка требует оптимизации питания, чтобы обеспечить хорошую двухлучевую и динамическую симметрию, а также подготовить организм ребенка к нормальной реакции на гормоны уже в утробе.

Чтобы оптимизировать питание, нужно соблюдать «Человеческую диету», которую я опишу в главе 13. Чтобы гарантировать нормальную реакцию на гормоны в утробе, нужно избегать содержащихся в пище веществ, которые нарушают гормональные функции – токсинов. Позже мы узнаем больше о том, как сахар и растительные масла, самые распространенные токсины в современной диете, мешают вам стать настолько здоровыми и красивыми, насколько вы заслуживаете, и о том, что, избегая их, вы сможете улучшить здоровье и свое, и ваших детей – причем и в краткосрочной, и в долгосрочной перспективе.

В идеале вы должны дать себе как минимум три месяца до зачатия, чтобы вывести из организма токсины и укрепить его, но если у вас предиабет или лишний вес, я рекомендую увеличить этот срок до шести-двенадцати месяцев, потому что и то, и другое могут оказать сильнейшее пагубное влияние на функционирование обмена веществ и гормональный баланс. Если вам кажется, что ждать столько времени уже нельзя, то подумайте вот о чем: во-первых, улучшив питание, вы облегчите себе сам процесс зачатия, и, во-вторых, улучшится еще и функционирование вашего гипофиза, по сути, отведя назад стрелки «биологических часов» в системах, отвечающих за внутриутробное развитие плода.

Избегать токсинов – это, конечно, здравая идея. Но как именно это делать, особенно когда у нас «здоровыми» называют такие продукты, на которых даже крысы выжить не могут? Я не шучу. По словам инсайдера Пола Ститта, автора книги Fighting the Food Giants («Борьба с пищевыми гигантами»), одна популярная компания, выпускающая зерновые хлопья, еще в 1940-х годах провела исследование, в котором выяснилось, что от ее воздушного риса крысы умирают быстрее, чем когда их морят голодом, давая только воду и минералы¹⁹⁸. Похожие «воздушные» и переработанные цельнозерновые продукты до сих пор продаются на полках магазинов – они есть почти у каждого крупного бренда. Более того, даже купленная в магазине гранола, полная нездоровых масел и сахара, – не самый здоровый вариант для завтрака. Намного лучшие альтернативы, как вы увидите позже, можно купить в отделе свежих продуктов. Чтобы понять, насколько сильно наша пищевая цепь насыщена продуктами, которые едва-едва помогают выжить, я отправлюсь с вами в путешествие во времени: там мы разберемся, где и когда все пошло не так и почему мы настолько неправильно относимся к еде.

✓ Из-за того, что мы рассуждаем о содержании питательных веществ в еде, словно химики, мы обращаем внимание в первую очередь на химические вещества, а не на то, что действительно важно.

✓ Большинство еды в продуктовых магазинов мало отличается от еды для домашних животных.

✓ Чтобы не запутаться в конфликтующих диетологических парадигмах, попробуйте думать как шеф-повар.

✓ Согласно данным археологии, доступ к большему количеству животных продуктов способствует развитию большого, выносливого тела.

✓ Доступ к природе – вот настоящий источник генетического богатства.

В 1987 году мой друг Эдуардо, хранитель музея Гетти в Лос-Анджелесе, отправился в Лаэтоли на севере Танзании, чтобы восстановить окаменевшие следы, оставленные проходившей там семьей гоминид около 3,5 миллионов лет назад. Подружившись с местным племенем, Эдуардо вскоре погрузился в совершенно новый для себя мир – невероятно энергичный и глубоко духовный. Днем Эдуардо впрыскивал через шприц яд в маленькие побеги растений, чтобы те не испортили отпечатки ног, оставленные нашими предками – Australopithecus afarensis. По вечерам он делил еду – однажды, что ему особенно запомнилось, еще бившееся сердце козы – с танзанийскими охотниками-собирателями, масаями, чьи кулинарные ритуалы остаются практически неизменными не одну тысячу лет.

Слушая рассказы Эдуардо о жизни с масаями, я вспоминала, с каким восторгом Уэстон Прайс описывал народы, которые посещал, и людей, которых изучал. Наибольшее впечатление на Эдуардо произвел вождь племени; по слухам, ему было уже больше семидесяти лет, но он все еще выглядел впечатляюще: ростом под два метра, без единой морщины, по-прежнему легко управлялся с несколькими своими женами. Похоже, что очень немногие из тех, кто ездили жить к масаям, возвращались оттуда прежними. Джен Бэггет, писательница-путешественница, описывает свой визит в Танзанию так, словно открыла Шангри-Ла. «У масаев очень характерные высокие, стройные фигуры и поразительные черты лица; они, должно быть, самые красивые люди во всем мире. Нас сразу же покорило их дружелюбное настроение, открытая манера общения и естественная элегантность»¹⁹⁹.

Масаи – это настоящая редкость: выжившая и до сих пор функционирующая аборигенная культура. Такие общества – по сути, окна в наше прошлое. Когда вы читаете рассказы путешественников, живших с масаями и другими аборигенными племенами, может даже создаться впечатление, что сказочное давным-давно, в тридевятом царстве действительно существовало. В старые добрые деньки люди наслаждались почти идиллическим физиологическим процветанием. Процветания удавалось добиться во многом благодаря поддержке тесных отношений между людьми и землей, животными и съедобными растениями, входившими в их рацион. Из-за этих тесных отношений они даже говорили о еде совсем не так, как мы. Для нас еда – это в первую очередь топливо, источник энергии, а иногда еще и источник грешных удовольствий. А вот для людей, до сих пор не оторвавшихся от своих кулинарных истоков, пища – это нечто намного большее. Это часть их религии и идентичности. Ее ценность подкрепляется легендами.

Всего в нескольких предложениях эта легенда описывает, насколько важен крупный рогатый скот для жизни масаев, и предупреждает, что вредить земле непозволительно. Эдуардо, конечно, немало удивился, когда ему предложили кусочек еще бьющегося козьего сердца, но он бы куда больше испугался, если бы они начали обсуждать, сколько калорий содержит их ужин, процентное отношение белков, углеводов и жиров в дневном рационе и пользу растительной клетчатки. Подобная редукционистская терминология совершенно не соответствует мировоззрению масаев. Если бы они действительно заговорили именно так, как врачи, я бы забеспокоилась. Потому что где бы вы ни жили, говорить о еде – и представлять ее – в таких произвольных категориях вредно для здоровья.

Конечно же, здесь, в цивилизованном мире, мы о еде только так и говорим. Сейчас очень немногие из нас участвуют в глубоко укоренившихся кулинарных традициях, не говоря уж о том, чтобы делиться мифическими историями, которые связывают пищу, которую мы едим, и окружающую среду, из которой мы ее получаем. Как и любой новояз, «пищеяз» обязан соответствовать требованиям культуры броских фразочек, так что ограничивается ворчливыми императивами типа «ешьте овощи», «следите за углеводами» или «избегайте насыщенных жиров». Лишившись старого языка, на котором мы говорили о еде, вместе с ним мы утратили и физиологическое процветание, которое когда-то дарило нам идеально пропорциональное развитие. Джордж Оруэлл предупреждал нас, что принятие новояза – это не мелочь: он в конце концов может убедить нас променять свободу на тоталитаризм²⁰¹. Так что же мы потеряли, приняв редукционистский пищеяз?