Ульфила - Страница 153

й, Иезавели и Иродиады — самой прекрасной, самой умной, знаменитой и притягательной женщины Империи.
* * *

Драчливый Меркурин Авксентий потерял-таки епископскую кафедру в Доростоле, поскольку упорно держался арианской ереси, многократно запрещенной как Вселенскими и поместными соборами, так и императорской властью, имевшей в своем распоряжении самый весомый аргумент — легионы. Но вместо того, чтобы удалиться в изгнание, как Евномий и Демофил (тот, по слухам, нашел себе пристанище во Фракии, среди везеготов), Меркурин в Милан поскакал, где при дворе юного государя и его матери, вдовствующей императрицы, арианство пыталось поднять голову.

И подняло бы, если бы не епископ Миланский.

Об этом епископе, Амвросии, на каждом шагу слыхать. Амвросий то, Амвросий се. Расхрабрившийся Меркурин и приехал дать ему решающий бой. Но прежде Амвросия увидел он союзников своих, воинов готских, военачальников из среды варварской, и саму Юстину.

На новый 385 год военачальник Бавд торжественно отмечал начало своего консульства.

Стоя в толпе приглашенных, за спинами царедворцев, смотрел Меркурин на Бавда — рослого, уже отяжелевшего франка с резкими морщинами на широком грубом лице. Варвар варваром был этот командующий италийскими легионами, опора Юстины и Валентиниана. В каждой дружине князей германских с десяток таких Бавдов наберется. Только взгляд у Бавда усталый, погасла в нем лихость.

Стоял в консульских одеждах. Говорят, рабыни-одевальщицы кровавыми слезами умылись, пока этому медведю облик человеческий придали. Даже и не человеческий, а сверх того, ибо консул римский — воплощение всего лучшего, на что только способны слабые порождения мужчин и женщин. Искусные руки одевали франка, ибо в римской тоге не выглядел ряженым. Держался же Бавд со спокойным достоинством, что, впрочем, любой варварский вождь умеет куда лучше природных ромеев.

Слегка склонив крупную, почти звериную голову, слушал торжественную речь, в его честь произносимую. Витийствовала новая местная знаменитость — недавно прибывший из провинции, из Африки, молодой преподаватель риторики медиоланских школ. Какой-то Августин из Карфагена.

Более знающие поправляли: не из Карфагена, а из Тагаста. Дыра какая-то в Африке, на границе с владениями диких берберов. А кто такие берберы? Ну, непонятно, что ли? Берберы — это варвары, только там, в Африке.

Этот Августин собирал на себя всевозможные ереси, как бродячая собака репей. Едва лишь Феодосий объявил манихеев вне закона и велел предавать их смертной казни, как тотчас же сделался заядлым манихеем. До Африки у Феодосия руки не дотягиваются, а то вздернул бы.

А этот Августин и посейчас манихей? Неведомо. Впрочем, не язычник и не арианин. Может быть, приверженец какого-нибудь мистического культа.

Обыкновенное, примитивное язычество, Юноны, Юпитеры, Вотаны, — все это, знаете ли, совершенно неопасно. Бессмыслица всего этого уже доказана и никто в том не сомневается. Неприлично даже как-то. Стоит ли еще раз пинать дохлую собаку?

ДругоеОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com