TimeZero. Пепел обетованный - Страница 45

«Жаль, что мне не довелось оказаться здесь в тот момент, – подумал я мельком. – Вынес бы на всю жизнь вперед. Хотя… наверняка и без меня было достаточно желающих».

На втором этаже заводоуправления я быстро обыскал все помещения, не слишком рассчитывая кого-то найти – просто выбирал комнату почище, без груд хлама и слипшихся в кучи отбросов. Не без труда, но все же нашел.

Притянул к губам шарик микрофона, тихо сказал:

– Кира, все чисто. Заходи.

Я встретил ее на пороге и, поймав восторженный взгляд, понял, что угодил наконец. Такого жуткого и завораживающего зрелища она и не думала увидеть в своей прежней вавилонской жизни. Эх, жаль, прижали нас у кольцевого заслона тогда! А то бы обязательно показал Кире разрушенный портал. И к разбомбленной танковой колонне, легендарной кормилице сталкеров, обязательно сводил. Пусть бы наудивлялась до печенок.

Конечно, она сразу же потребовала экскурсию. И не успел я ничего возразить (сказать по правде, я даже не собирался), как Кира ткнула меня кулачком в плечо и раздельно проговорила:

– Я. Хочу. Все. Посмотреть.

С трудом, но я все же подавил смешок. Прямо как пресловутая Сара, предводительница роботов из детских страшилок. Та тоже, если верить слухам, говорит резаными фразами. Проблемы с речевым блоком.

– Пожалуйста, – добавила Кира и взяла меня за руку. – Пойдем?

Не скажу, что я прямо так и растаял, но на сердце потеплело. Сколько у нее, бедной, развлечений в этом походе? Минус сто? То головорезы, то монстры, то роботы… Погони, стрельба, страхи и тяжелые переходы. Да и я постоянно ору на нее, заставляю экономить воду, идти, когда силы на пределе. И глазом своим посверкиваю с прицельными засечками на зрачке. Единственный на весь мир друг – и тот больной на всю голову.

– Только для тебя и только сегодня. Бесплатная экскурсия по развалинам завода.

Долго мы не ходили, хоть я и боялся, что проторчим в цехах и на сборочном конвейере весь день. Но Кира быстро заскучала: чего там смотреть, все одно и то же: ржавая железная круговерть. Ногу сломать – раз плюнуть.

Во дворе, в ворохе пузырящейся краски, что отваливалась целыми кусками, как кожа при радиоактивных ожогах, ржавели остовы погрузчиков. Моторы, сервоприводы, электронику с них давным-давно сняли, остались только неприлично обнаженные скелеты. На складе, как я и предполагал, в свое время хорошо повоевали – мародеры делили ресурсы или охранные автоматы бились из последних сил. Изрешеченные стены давно прогнили, а воронки от подствольных гранат затянула черная жижа. В заводоуправлении Кира внимательно осмотрела три комнаты, в еще две заглянула, остальные даже не стала открывать. Чувствуется, атмосфера тотального запустения приелась и ей.

«Ценных» трофеев мы добыли немного: помятый рожок от АКМС, несколько стреляных гильз, изорванный рулон стекловаты и прокисшую от влаги, покрытую плесенью и грибком пустую аптечку. Еще одну находку – мумифицированный труп в армейском х/б я благоразумно от Киры скрыл. Лежит себе и лежит, каши не просит.

В выбранной комнате мы расчистили ближний к окну угол, постелили на пол пару относительно целых кусков стекловаты. Кира отпросилась на улицу, где сначала пропала на пару минут, а потом долго бегала по траве, размахивая белым полотнищем. Как оказалось – собирала росу на сменную футболку. Я смотрел за ней из окна, как она двигается, наклоняется к земле, становится на колени, и улыбался неизвестно чему.

Силь бы меня поняла.

Собирать росу во фляжки я не разрешил.

– Почему?

– Обойдемся пока своими запасами, неизвестно, какой здесь фон. Но умываться вполне можно, так что не стесняйся.

Первым делом Кира оттерла физиономию мне, приговаривая, что таких небритых грязнуль в город не пускают.

– Ты еще не видела сталкеров после трехмесячного похода! Вот где красавчики.

– Не сомневаюсь. Но ты у меня должен быть чистый и красивый.

А, вот как! Уже «у меня». Быстро же нас, мужиков, прибирают к рукам.

Потом она вдруг покраснела и тихим голосом попросила:

– Отвернись, пожалуйста. Я хочу обтереться… до пояса.

– Пфф, – я с самым невинным видом пожал плечами, хотя не могу, не покривив душой, сказать, что ее слова не включили мое воображение. Грудь такой идеальной формы стоит того, чтобы ею любовались. – Я тогда спать лягу. Носом к стенке, чтобы тебя не смущать.

Вымотался я. Как и в день гекатомбы Шакалов, стоило мне поудобнее устроиться на мягких рулонах и отвлечься от таинственного шуршания за спиной, я моментально заснул. Накопившаяся усталость выключила меня из мира. Я потух, словно КПК со снятой батареей.

А когда проснулся, было темно. И тихо, лишь где-то далеко, на пределе слышимости трещала какая-то ночная тварь. Цикады, наверное.

Совсем рядом, чуть ли не мне в ухо спокойно сопела Кира. Умаялась стоять на часах, да и прикорнула рядышком. От ее тела шло успокаивающее тепло, рука лежала поперек моей груди – наверное, чтоб не убежал.

Стоило мне чуть-чуть пошевелиться, как Кира тут же вздрогнула, обхватила посильнее и прижалась к моему боку. И даже что-то пробормотала во сне. Словно ребенок, у которого вдруг решили отнять любимого плюшевого мишку.

Кира спала, свернувшись, словно котенок, и снилось ей явно что-то хорошее, потому что иногда она улыбалась. Я осторожно, стараясь резким движением или шумом не разбудить ее, освободился. В руках Киры осталась только куртка.

Она вздохнула и уткнулась лицом в плотную ткань.

М-да. Знал бы заранее, хотя бы постирал.

«Нет в тебе романтики, брат Андреналин! О чем думаешь?!»

А о чем мне еще думать, когда я сижу на корточках над мирно посапывающей девушкой, и всю мою душу переполняет нежность? Когда хочется подхватить ее на руки, поцеловать, обнять крепко… Будить только жаль, устала ведь за день.

Да какое там обнять!

В облегающей рубашке и коротких шортах, с поджатыми босыми ногами, с косичкой, утонувшей под воротом, Кира выглядела настолько соблазнительной, что я с трудом сдерживался.

Наверное, внутренний голос должен был нашептывать мне что-то вроде: «Ну, что же ты! Не зевай! Она в твоей власти! Она всем тебе обязана…», а я – вести с ним тяжелую внутреннюю борьбу. Так обычно рассказывают в узком мужском кругу после десятой кружки.

Но внутренний голос молчал. И боролся я не с ним, а с дыханием, которое вдруг стало хриплым и прерывистым. Кровь бросилась мне в лицо, зашумела в ушах. Мельком я подумал, что Кире сейчас лучше не просыпаться – прицел на зрачке наверняка уже светится.

Третий месяц без женщины. Даже для сталкера тот еще рекорд.

А Кира со своими заморочками любого мужика с ума сведет, даже вполне удовлетворенного.

«Отвернись, я оботрусь». «Ой, я что-то замерзла, можно о тебя согреться?»

Или приподнимется на цыпочках, потянется, как игривая кошка, словно и не замечая, как натянулась на груди армейская гимнастерка. Сил нет терпеть.

Я приподнялся, перешагнул через Киру и вышел в коридор. Спустился на пролет ниже и саданул кулаком в стену что было сил.

И еще раз. Еще. Бил, пока не расшиб костяшки в кровь.

Не полегчало, но, по крайней мере, боль меня отрезвила. Лицо перестало гореть, дыхание более-менее выровнялось.

Наверное, это не большой подвиг… и все же так правильно. Не знаю уж, что там было у Киры в Вавилоне, кого она там оставила и как жила. Не знаю. Может, она привыкла ко всему и отреагировала бы спокойно. Или сама только и мечтает о том же, недоумевая, когда рохля Андреналин наконец сообразит.

А если нет? Вдруг – слезы, истерика, страх? Как я могу сделать ей больно, напугать ее, если сам поклялся ее защищать? Пусть даже мысленно.

Но поклялся я памятью Силь. Еще тогда, на парапете портала в «сотой» промзоне.

Да и воспользоваться доверием девушки, у которой нет других защитников в этом мире, кроме тебя, – подло. И можно потом сколько угодно оправдываться, что мир жесток, что обычно именно так все и поступают, только совесть не заглушишь.