Тайна Ольги Чеховой - Страница 36

Прибор, компактный и несложный в употреблении, назывался «шоринфон», или сокращенно «шорфон». Идея состояла в том, что Оленьке больше не надо будет писать донесения, а лишь наговаривать их на звукозаписывающее устройство. В СССР его совсем недавно начали применять при создании звуковых фильмов, и это один из первых образцов. Нужно было только поставить в прибор кассету с целлофановой лентой и диктовать сообщение. Для маскировки рекомендовалось в начале каждой кассеты продекламировать минут пять-десять текст из любой роли.

Оленька попробовала начитать свой сегодняшний монолог, потом нажала на кнопку, прибор минутку пожурчал, и она услышала свой голос. Это ее потрясло.

Лёва протянул ей плотный конверт, полный каких-то небольших плиток.

— Это тоже тебе. — Он вынул одну плитку — она оказалась маленькой кассетой. — Их пятнадцать, хватит на несколько лет. Спрячь все это получше — у тебя есть здесь сейф?

— Сейфа нет, но есть шкаф, ключ от которого только у меня. А почему ты решил, что лучше хранить шоринфон не дома?

— Я хорошо знаю Бабу Лулу. И уверен, что там нет такого уголка, куда бы она не сунула нос. А когда ты будешь начитывать свои донесения, она может ворваться к тебе в самый разгар звукозаписи и потребовать объяснений.

— Да, насчет характера нашей мамочки ты прав, но без нее я бы уже давно пошла по свету с протянутой рукой, — засмеялась Оленька, запирая шоринфон и кассеты в заветный шкаф, в котором держала под замком драгоценную французскую косметику.

Она поспешила на очередную съемку. А довольный успехом своей миссии Лёва поехал в отель готовиться к отъезду. Он слегка волновался, подъезжая к границе в спальном вагоне скорого поезда Берлин — Москва: а вдруг немецкие пограничники станут тщательно обыскивать его багаж? Но его беспокойство оказалось напрасным, осмотр был поверхностным, и он благополучно миновал границу. Зато пограничники на советской стороне оказались гораздо более въедливыми — они старательно перерыли весь Лёвин багаж и особенно заинтересовались его тубусом. Похоже, они никогда не видели нот, и объявили, что листы в тубусе исписаны секретным шифром. Эта идея так их увлекла, что они не заметили прозрачных калек с секретными чертежами.

Все попытки Лёвы объяснить им что-то про музыку и Берлинский фестиваль вызвали только презрительные усмешки, и в конце концов Лёва вытащил из тайного шва в рубашке номер телефона Конторы и потребовал срочно связаться с полковником Маклярским. Неизвестно, что на них подействовало, но они позволили Лёве позвонить, и все сразу образовалось. Единственная неприятность возникла, когда Маклярский прислал свою секретаршу Марию Иосифовну встречать Лёву на Белорусском вокзале, и та, взяв у него тубус с нотами, вручила конверт с билетом на тбилисский поезд, отходивший с Курского вокзала через час, таким образом исключив всякую возможность заглянуть к жене.

— Ваши родные уверены, что вы на Кавказе, не надо их разочаровывать, — рассудительно заявила Мария Иосифовна.

Выхода не было, и Лёва отправился на Кавказ. И об этом не пожалел.

Улицы Берлина заполнены тысячами молодчиков, приверженцев нацизма. Они, громко крича «Хайль!» и распевая любимые песни, маршируют к Рейхстагу. Геббельс произнес речь с грузовика, припаркованного на Вильгельмштрассе. В полицейских, которые пытаются заблокировать движение нацистских колонн, летит град камней. Стражи порядка в конце концов пускают в ход дубинки. Кого-то уносят на носилках. Наш швейцар, убежденный нацист, кричит, что полиция за это еще заплатит.

На следующий день Гинденбург отказывается назначить Гитлера канцлером. В ответ на это разогнан Рейхстаг.

Ходят слухи, что вся семья Вагнеров вступила в нацистскую партию. Но не только они, а многие представители романтического направления в немецкой литературе, как и большинство последователей Гете, симпатизируют нацистскому движению. Очевидно, их идеология чем-то близка душевному настрою восторженных писателей. Все эти хождения строем под маршевую музыку, все эти массовые сборища под алым флагом со свастикой приятно греют романтические сердца. У них нет моего опыта русской революции, и они не знают, чем эти сборища и хождения с флагом кончаются. Из-за этого мне пришлось уехать из России, надеюсь, из Германии уезжать не придется.

К этому времени Оленька вполне освоилась с шорфо-ном и научилась записывать свои донесения без особого труда.

Вчера президент Германии Пауль фон Гинденбург назначил Адольфа Гитлера рейхсканцлером. Этот день справедливо считается днем прихода нацистов к власти.

Вот уже несколько дней по Берлину ползают упорные слухи о готовящемся нацистском путче, задуманном Гитлером и Ремом. Они собираются инсценировать покушение на Гитлера, которое должно привести к массовому восстанию всей его славной партии и которое не смог бы предотвратить даже сам Гитлер, потому что он сейчас чувствует себя, как укротитель, запертый в клетке со львами.

Все случилось, как было предвидено, только жертвой покушения оказался не Гитлер, а здание рейхстага, которое полыхало всю ночь и выгорело почти дотла. Предполагаемый виновник пожара, двадцатилетний член голландской коммунистической партии Мартинус ван дер Любе, был арестован прямо на месте преступления. Чтобы полиция не ошиблась и задержала его наверняка, он старательно размахивал карманным фонариком, пока они его не нашли. И дождался. А уже арестованный, он сознался, что спрятал легко возгорающиеся материалы в тридцати точках Рейхстага и умудрился поджечь их все одновременно без посторонней помощи так, что никто этого не заметил. Наутро министр внутренних дел Геринг приказал арестовать коммунистическую фракцию рейхстага и запретил газеты коммунистов на четыре недели. По всей стране прошли аресты членов этой партии и даже некоторых социал-демократов.

Итак, я познакомилась с нашим рейхсканцлером Адольфом Гитлером. Вчера с утра жена крошки Геббельса Магда позвонила мне домой перед съемкой и пригласила в министерство пропаганды, потому что наш новый рейхсканцлер хочет встретиться с лучшими представителями культуры и искусства. Моя мама возмутилась: как они смеют приглашать утром на ранний вечер такую занятую женщину, как ее дочь! Но мой продюсер не разделил негодования моей мамы — он быстро сообразил, что не стоит сердить всемогущего министра пропаганды и отправил меня на прием, не дожидаясь окончания съемок.

У ворот студии меня поджидал маленький джентльмен из министерства, чтобы доставить с ветерком на спортивной машине в дом на Вильгельмштрассе. Когда я, запыхавшись, вошла в зал, стоявшая в дверях Магда не сдержала упрека: «Вы опоздали, фрау Чехова». Меня представили Гитлеру, он обрадовался, усадил меня рядом с собой и стал рассказывать, как его потрясла моя игра в фильме «Огненная граница». Был он очень любезен, держал под руку с истинно австрийской вежливостью и высказал интерес к русской культуре и свое восхищение моей тетей, актрисой Ольгой Леонардовной Чеховой. Потом Гитлер вышел к собравшимся и посвятил их в свое видение задач искусства. Не бог знает что, но для нашей студии полезно.

Сегодня вся студия звенит пересказами вчерашней встречи с рейхсканцлером и его речи о роли кино в жизни страны. Все, конечно, в восторге — ясно как день, что интерес правительства к нашему искусству обещает нам светлое будущее. Кто-то рассказал, будто господин Гитлер так любит кино, что после коллективного просмотра очередного интересного фильма собирает своих подчиненных в кабинете, чтобы представить им художественный обзор увиденного.