Сын боярский. Победы фельдъегеря - Страница 5

Утром Алексей едва расправил занемевшие члены. Лавка была жёсткой, хорошо – под головой подушка, набитая пером. Но при всём при том это была крыша над головой. А что в людской уложили, вместе с холопами, – так ведь на Руси сроду встречали по одёжке, а рубище на нём крестьянское.

Они позавтракали свежеиспечёнными калачами с сытом. Алексей поблагодарил кухарок и поинтересовался, как себя чувствует боярин.

– Почивает он. Ослаб после ранения, сердешный.

Алексей посчитал свою задачу выполненной, пора и честь знать. Гость хорош, когда уезжает быстро, особенно – если гость незваный. Боярин-то то его на поляне встретил и разговаривал не очень приветливо, подозревая в нём разбойника из шайки.

Алексей вышел во двор и нашёл в амбаре Захария.

– Мне бы лошадку свою взять, Захарий. И ещё одна просьба… – Алексей замялся. Захарий не хозяин, просить неудобно, но других слуг он вовсе не знал.

– Говори смелее, – подбодрил его холоп.

– Мне бы в дорогу хлебца и яиц варёных.

Конечно, лучше бы сала, оно сытнее, но совесть не позволила Алексею просить большего.

– Всё сделаю. Кабы не ты, мы бы все там полегли.

Захарий ушёл и вскоре вернулся с лукошком.

– Кухарки хлебца свежего в тряпице тебе положили, лука, яичек варёных, как ты просил. И ещё… – Захарий достал нечто завёрнутое в чистую тряпицу, развернул, и Алексей увидел добрый шмат солёного сала. Он немного смутился, поскольку не рассчитывал на такую щедрость.

– Ну спасибо, удружил. Ввек не забуду доброты твоей.

– На добро принято отвечать добром, – в свою очередь смутился Захарий.

Он вывел из конюшни лошадку.

– Я ей овса задал, напоил. Нельзя животину на одной траве держать, живот будет пучить.

– Даже не знаю, как тебя поблагодарить.

– Даст Бог – свидимся ещё.

Алексей повёл лошадь под уздцы к воротам. Выезжать со двора верхом мог только хозяин или князь, в противном случае это воспринималось как неуважение к боярину.

На перестук копыт на крыльцо выбежала женщина:

– Куда же ты, гость дорогой? Боярин видеть тебя хочет.

Опять неладно. Выехал бы на пару минут раньше – не было бы заминки. Да ладно, в его положении торопиться некуда, пятью минутами раньше или позже – что это решит?

Алексей подошёл к крыльцу, поставил лукошко с провизией и следом за женщиной прошёл в опочивальню боярина. Войдя, он повернулся к красному углу, перекрестился на иконы и отбил поклон, а уж потом повернулся к боярину.

– Здрав буди, Корней Ермолаевич!

Как-то быстро, на ходу вспоминались слова и обороты речи тех времён, когда он служил дружинником у Владимира Мономаха.

– Здравствуй, гость нежданный. Садись, в ногах правды нет.

Алексей устроился на лавке. Виноватым он себя ни в чём не чувствовал, потому держался уверенно и с достоинством.

– Помог ты нам, – продолжил боярин, – казню себя, что не поверил тебе.

– Обошлось ведь. Вот только мужиков положили.

– Чьих ты?

– Уже ничьих, боярин. Служил дружинником в Литве, а ноне здесь оказался, на Рязанской земле.

– То-то я слышу, говор у тебя не наш.

Княжество Литовское было православным, люди говорили по-русски, бояре и князья со всей своей челядью зачастую переходили на службу в Московское, Тверское либо Рязанское княжества, приносили великому князю клятву и служили верно. Чем-то предосудительным такой переход не считался, и потому боярин к словам Алексея о его службе в Литве отнёсся спокойно. Однако упоминание о службе дружинником вызвало у него интерес, даже глаза заблестели.

– Вон как поворачивается! Видел я тебя в схватке с разбойниками, горазд ты драться, чума просто!

Алексей кивнул, соглашаясь. Уже в скольких схватках ему пришлось поучаствовать – не счесть. И с печенегами, и с половцами, и с сарацинами; с гуннами Аттилы – всех не упомнить.

– Только не пойму, почему ты в схватку с дубиной бросился? Разбойничье это оружие, не воина.

– Саблю-то и коня боевого мне вернуть пришлось…

– Ну да, ну да, оно понятно… А кому служил? – боярин хитро прищурился.

– Прости, боярин, отвечать правду не хочу, а врать противно.

– Хм! – Боярин смотрел на Алексея с любопытством: допрежь ему не приходилось встречать таких людей.

– А одежонка почто как у подлого сословия?

– В чём же мне быть? В шлёме и кольчуге?

– Твоя правда.

Боярин задумался на несколько минут, и Алексей уже было счёл, что аудиенция окончена, собирался откланяться. Ведь боярин слаб ещё!

– Сиди! – как будто прочитал его мысли боярин. – Предложение хочу тебе сделать.

Алексею стало интересно.

– Боевым холопом служить у меня я предложить тебе не могу, не холоп ты мне. А вот в боярские дети пойдёшь? Сыном боярским?

Алексей растерялся. Боярин мог брать на службу людей достойных, скажем – воинов в дружину. Но это у кого мошна серебром полна. А дворяне победнее набирали так называемых боярских детей. Давали им землю, холопов – на прокорм. За это «боярский сын» должен был по первому зову боярина служить воинскую службу. Раз или два в году боярин должен был выставить для пограничной либо иной службы людей – «конно и оружно», причём число воинов зависело от площади пашни. А один только конь верховой и полный комплект защиты и оружия стоил немалых денег. Князь с бояр спрашивал строго, коней, оружие и прочую амуницию на ежегодных смотрах проверял лично, за нерадивость взыскивал. И по сути, боярин предлагал Алексею удел – землю и холопов в обмен на воинскую службу под знаменем боярина. Только не всякий на такую службу прельщался, в междоусобицах княжеских запросто голову можно было сложить.

– Что молчишь-то? – боярину не терпелось услышать ответ.

Холопа можно было переманить, беглых крестьян из порубежья – принять, а вот попробуй найти обученного воина? От справного и удачливого князя и боярина дружинники не уходят, а своего воина вырастить и обучить – долго и дорого.

– Думаю. Я ведь не селянин. С землёй управляться уметь надо, а я всю жизнь в седле, и кроме как воевать ничего другого не умею.

– Думаешь – это хорошо. Стало быть, не будешь кидаться очертя голову, как в омут. Что наперёд просчитываешь, похвально.

– Потому и живу до сих пор.

– По-другому можно. Жить будешь здесь, в моём доме. Комнату выделю, ну – харч, коня, само собой – оружие.

– Получается – дружинником? Тогда и оплата быть должна.

Боярский сын должен был обеспечивать себя сам, кормиться с земли. Только Алексей боялся, что прогорит он в первый же год. Не земледелец он, не хлебопашец, знания в этой области почти нулевые.

А дружинник был на полном обеспечении боярина. Только, похоже, беден боярин. Либо земель маловато, либо удача воинская от него отвернулась, трофеев мало. А впрочем – откуда им взяться? Земля рязанская со всех сторон врагами окружена. С юга – крымские татары, алчные, безжалостные, и силы у них много. В схватке с ними самому бы уцелеть, и не трофеи добыть. С востока – ханство Булгарское, то нападает, то само подвергается нашествию. После опустошительных набегов монголов, особенно Батыя, померкла слава ханства, и сил поубавилось, и богатства. С запада – княжество Литовское, то союзничает с Рязанью, то войной на неё идёт, и политику ведёт хитрую: то с крымчаками за спиной Рязани сговорится, то с поляками. С севера другой грозный сосед – Москва. Вечно о землях спорит, Рязань себе подчинить хочет. А ведь Рязанское княжество граничит с Диким полем, прикрывает собой подбрюшье княжества Московского. Вот и выходит, что выгодна Рязань Москве в союзниках. И не собачиться бы надо с нею, а дружить. Только попробуй это князьям в голову вбить. Каждый за свой престол руками и зубами держится, самостоятельным хочет быть.

– Ну нет у меня денег, – признался боярин. – Хоть режь – нету. Говорю открыто: люб ты мне, воином тебя при себе видеть хочу. Будут деньги али трофеи – своё получишь, не обману, слово даю твёрдое, боярское. А откажешься – твоя воля, не обижусь.

Боярин прикрыл глаза, ожидая ответа. Слаб он ещё был долго говорить, отдохнуть бы ему надо было – а куда денешься? Не поговори он сейчас, не перехвати Алексея в последнюю минуту перед отъездом – поздно было бы, уехал бы воин, умелый и опытный. А будет ли другой шанс – неизвестно.