Социально-психологические аспекты активности - Страница 15

В свою очередь, Э. А. Голубева связывала активность прежде всего именно с активированностью, которую считала «естественным "кандидатом" для сопоставления с параметрами психической активности» [30, с. 219]. Как уже говорилось, Э. А. Голубева не занималась специальным изучением психической активности как таковой и не давала собственного определения активности, ссылаясь на работы В. Д. Небылицына, В. М. Русалова, А. И. Крупнова, Н. С. Лейтеса, Б. Р. Кадырова и др. [Там же, с. 217]. Однако, рассматривая активированность как энергетическую базу психической активности [78, с. 119], Э. А. Голубева, опиравшаяся в своих экспериментах на исследования В. Д. Небылицына, выделила различные ЭЭГ-показатели, с помощью которых можно было объективно регистрировать баланс торможения и возбуждения и в случае изучения активированности как актуального состояния н. с, и при анализе активированности как типологического свойства нервной системы [30, с. 161–162]. Взяв за основу двухфакторные модели активации, Э. А. Голубева обнаружила, что составляющая одну из типологических предпосылок психической активности более высокочастотная система выявляется в показателях альфа-ритма, тогда как более низкочастотная система, обеспечивающая саморегуляцию, – в характеристиках тета-ритма [Там же, с. 223].

Вместе с тем, Н. С. Лейтес несмотря на большое число работ, посвященных изучению типологических свойств нервной системы, полагал, что «вопрос о связи типологических свойств именно с активностью еще не был до сих пор предметом теоретического анализа и остается далеко неясным» [77, с. 387]. Отмечая, что В. Д. Небылицын выполнил такую работу в отношении динамичности, Н. С. Лейтес считал, что активность субъекта может зависеть не только от динамичности, но и от лабильности, и от уравновешенности [Там же, с. 388]. Однако гораздо более важным представляется тот факт, что Лейтес первым в отечественной психологии привлек внимание к ключевому для правильного понимания содержания понятия «активность» значению выносливости[15]. Так, в частности, он писал: «По-видимому, основное значение для психической активности имеет сила нервной системы (по отношению к возбуждению). По самому определению этого свойства оно обусловливает, в частности, возможную степень напряжения деятельности и длительность сохранения напряжения. От силы нервной системы зависит не только мера выносливости, но при прочих равных условиях и качественная сторона работоспособности, например, отсутствие тенденции к шаблону в занятиях, напористое преодоление трудностей. Как показано в ряде исследований, сила нервной системы сказывается на особенностях включения в деятельность, на широте охвата разнообразных условий, на динамике завершения деятельности» [Там же, с. 388].

По существу, Н. С. Лейтес первым обратил внимание на то, что сила н. с. точнее описывает активность в том понимании, которое характерно для обычной повседневной человеческой жизни, чем подвижность н. с, характеризующая скорость перехода из тормозного состояния в возбужденное (и наоборот), или чем динамичность нервной системы, характеризующая скорость, с которой нервная система генерирует нервный процесс в ходе выработки условных функциональных структур.

Убежденность в наличии физиологической основы психологических характеристик темперамента была характерна не только для психофизиологов, которые естественным образом продвигались к психологии от основного предмета своих исследований – физиологического «субстрата» или «референта». Идущие в противоположном направлении психологи также ориентировались на то, что за психодинамическими свойствами индивида отчетливо выступают особенности его нервной системы в целом и головного мозга в частности.

В частности, Я Стреляу, постоянно подчеркивающий свою изначальную принадлежность к психологии, был убежден, что те или иные черты темперамента могут характеризоваться определенными психофизиологическими или нейрофизиологическими коррелятами. Ключевыми понятиями в этой связи для него являлась «сила процессов возбуждения», которую Стреляу называл просто «силой возбуждения» и «активированность» (возбудимость), которую он, как и Голубева, понимал вслед за Дж. Грэем как индивидуально устойчивый уровень активации [142, с. 40]. При этом возбудимость предлагалось не путать с силой возбуждения [144, с. 55].

Естественно, что, понимая активность как основу обеспечения оптимальной стимуляции организма, Я. Стреляу не рассматривал эту характеристику темперамента как референт каких-либо свойств нервной системы, связанных со способностью последней к возбуждению. Для этого у него с самого начала было предназначено второе основное свойство энергетического уровня темперамента – реактивность.

Как уже отмечалось, еще в трехкомпонентной структуре темперамента реактивность для Стреляу характеризовала силу реакции индивида на стимулы, т. е. интенсивность реагирования. И в этой связи реактивность была тем выше, чем выше была возбудимость индивида [143, с. 68]. Поскольку реактивность была напрямую связана с силой возбуждения, один из ее полюсов представлялся Стреляу как выносливость, тогда как противоположным полюсом реактивности была для него чувствительность. Впоследствии в шести-факторной модели темперамента два полюса реактивности разделились и стали трактоваться как независимые факторы [142, с 40–43]. Разделяя точку зрения о том, что возбудимые мгновенно «выгорают» и не могут долго удерживать свое высокое возбуждение, Стреляу писал, что у выносливых всегда низкий уровень возбуждения [143, с. 68].

Таким образом, в результате анализа работ, посвященных динамическим особенностям индивида, становится понятно, что в них не наблюдается единства относительно содержания термина «активность». Не существует также и общих представлений о том, какие типологические свойства нервной системы могли бы считаться референтом общей активности людей.

В целом же, подводя общий итог рассмотрению использования понятия «активность» в отечественной психологии, следует отметить несколько моментов, затрудняющих применение данного понятия в конкретных психологических исследованиях.

Понятие «активность» является содержательно амбивалентным. С одной стороны, оно описывает информационный аспект деятельности, позволяющий противопоставить деятельность, направленную на реализацию индивидом образа потребного будущего, простому реагированию на стимулы внешней среды. С другой, понятие «активность» характеризует энергетический аспект деятельности, заключающийся в ее темпе, напряженности, скорости и иных динамических характеристиках.

Употребление «активности» в информационно-содержательном аспекте привело к неоправданному расширению понятия, включению в него столь разнообразных категорий как установки, поведение, сознание, мышление, направленность, удовлетворенность, отношения и т. д.

В энергетическом плане понятие «активность» характеризует, как быстро действует индивид и как много им делается в определенный промежуток времени. При этом за пределами трактуемого подобным образом понятия остается такой важный аспект понимания человеческой активности обыденным сознанием как длительность демонстрируемой человеком энергичности, время проявления им высокой работоспособности.

Очевидно, что сложившееся в данной сфере положение дел, не позволяя точно операционализировать данное понятие, препятствует эмпирическому изучению человеческой активности как самостоятельного психологического феномена.

В этой связи представляется целесообразным рассматривать активность исключительно как энергетическую характеристику деятельности, в то время как другой важнейшей характеристикой деятельности является ее содержание. Помимо устранения многочисленных двусмысленностей, возникающих в связи с амбивалентным значением слова и препятствующих его операционализации в эмпирических исследованиях, подобный подход сближает научное использование термина с общепринятым повседневным употреблением данного слова в русском языке.