Соблазнение Джен Эйр - Страница 41
Был восхитительный яркий летний вечер, мягкий и тихий. Вдоль дороги работали косари, белые тонкие облака висели высоко в умиротворенном синем небе.
После долгого подъема я остановилась на вершине холма, чувствуя, как теплый ветерок овевает кожу, и прикрыла глаза. Моя дорога, извиваясь, спускалась к зеленому полю, на котором то тут, то там уже возвышались стога.
Не сомневаясь, что вокруг никого нет, я расстегнула корсаж и оттянула на мгновение его краешек, чтобы охладить разгоряченную кожу. В ложбинке между грудями блеснул пот. Оказавшись совсем рядом с домом, я ощутила новое, доселе незнакомое возбуждение, и от мысли о том, как близко я нахожусь к мистеру Рочестеру, мои соски невольно вздыбились.
Я села на траву, сорвала какой-то стебелек, сунула в рот и с минуту рассматривала открывшийся подо мною вид на плодородную долину. Солнце уже подрумянило небо над горизонтом. Я скинула туфли, потом, подтянув наверх юбки, почувствовала бедрами, там, где кончались чулки, солнечное тепло. Легкий ветерок ласково прошелся по моей коже, и я снова подумала о мистере Рочестере, о том, как он касался меня, и вспомнила, как он вложил свой грубый палец мне в губы.
Я положила туда же свой палец, потом, чтобы подкрепить воспоминание физическим ощущением, вынула палец изо рта, запустила руку под панталоны и нащупала свое теплое влажное отверстие. Я представила себе лицо своего хозяина, когда его пальцы были там, и мне отчаянно захотелось вернуть это мгновение, чтобы узнать, что могло быть дальше.
Потом, когда с дороги донеслись далекие голоса косарей, я опустила юбки и встала. Однако пульсация между ног не утихла, напротив, с каждым шагом она становилась все сильнее.
Радость и упоение, как душевное, так и телесное, наполнили меня, когда я увидела, что идти осталось немного. Я испытала такой прилив счастья, что снова остановилась — мне хотелось осознать это чувство. Мне пришлось напомнить себе, что это не мой дом, что не на постоянное свое место я возвращаюсь, что здесь меня не ждут друзья. «Миссис Фэрфакс, конечно, увидев тебя, улыбнется приветливо, — размышляла я, — и Адель захлопает в ладоши и запрыгает от радости. Но ты прекрасно знаешь, что думаешь не о них, а о другом человеке, о том, кто о тебе и не вспоминает».
Однако именно мистера Рочестера я хотела увидеть снова, и сердце мое стало поторапливать меня: «Скорее! Скорее! Будь с ним рядом, пока можешь. Еще несколько дней, самое большее, недель, и вы расстанетесь навсегда!» А потом меня охватило новое, очень тяжелое чувство и, с трудом подавив его, я поспешила дальше.
В Тернфилдских полях тоже заготавливают сено, наверное, косари с граблями и косами на плечах возвращаются с работы домой в тот же час, что и я. Мне еще предстоит миновать одно-два поля, а потом я пройду по дорожке и окажусь у ворот. Как пышно расцвел шиповник в этом году!
Но у меня нет времени, чтобы нарвать букет, — мне не терпится оказаться в доме. Я прохожу мимо высокого куста, раскинувшего над дорожкой цветущие зеленые ветви, и вот уже вижу узкое крыльцо с каменными ступеньками. А потом — о, эта барабанная дробь внутри! — я вижу на ступенях мистера Рочестера. Он сидит с записной книжкой и карандашом в руках. Он пишет.
Это отнюдь не привидение, и все же каждый мой нерв натянут до предела. На какой-то миг я теряю власть над собой. Что это означает? Вот уж не думала, что меня бросит в такую дрожь, когда я увижу его, или что мне откажет голос в его присутствии. Я поверну обратно, как только снова смогу пошевелиться. Зачем мне выставлять себя полной дурой? Я знаю другой вход в дом. Но знай я хоть двадцать других входов, это уже неважно, потому что он заметил меня.
— Здравствуйте! — кричит он, захлопывая записную книжку и пряча карандаш. — Что же вы там встали? Ну же, подходите!
Кажется, я приближаюсь, хотя, каким образом происходит это перемещение, я не знаю, поскольку не отдаю отчета своим движениям, заботясь лишь об одном: как бы не проявить волнение, не выдать того, что я решила хранить в тайне.
— Джен Эйр, вы ли это? Из Милкота идете? Пешком? Да… Это в вашем духе: пренебрегаете экипажем, чтобы походить по дорогам, как простой смертный, и явиться к своему дому вместе с сумерками, как будто вы сон или тень. Где вы, черт возьми, пропадали этот месяц? Чем занимались?
От настойчивости его тона, от того, как он тронул мою руку, у меня задрожали колени. Он скучал по мне! Его слова были не способны передать то, о чем отчетливо говорили черные глаза. Он осмотрел не только мое лицо, но и тело, хоть и бегло, и я вдруг подумала: открылось ли его вещему взгляду то, что я лишь несколько минут назад лежала на траве, чувствуя телесное возбуждение от одной только мысли о нем?
— Я находилась при своей тете, сэр. Она умерла.
— Поистине, ответ в стиле Джен Эйр! Святые хранители, где вы? Она пришла из другого мира, из пристанища мертвых, и заявляет мне об этом на ночь глядя! — Он широко улыбнулся и прибавил: — Будь я проклят, бросаете меня на месяц, и что же это получается? С глаз долой — из сердца вон?
Я знала, что встреча с хозяином станет для меня удовольствием, пусть даже уверенность эта омрачалась страхом: скоро он перестанет быть моим хозяином и я для него ничего не значу. Но мистер Рочестер обладал такой способностью распространять вокруг себя радость (или, по крайней мере, мне так казалось), что даже крохи, которые он рассыпал таким перелетным птицам, как я, казались мне пиршеством. Последние его слова стали для меня целительным бальзамом. Они указывали на то, что ему не безразлично, помню я его или нет. И еще он говорил о Тернфилде как о моем доме. Ах, если бы он был моим!
Со ступеньки он не встал, и проходить мимо него я не осмелилась, потому что для этого мне пришлось бы прижаться к нему. Подумав немного, я поинтересовалась, съездил ли он в Лондон.
— Да. Вы ясновидящая?
— Миссис Фэрфакс упомянула об этом в письме.
Когда он встретил мой взгляд, томление плоти стало почти невыносимым.
— Она сообщила вам о цели моей поездки?
— О да, сэр. Это всем известно.
— Вы должны взглянуть на новую карету, Джен, и сказать, подходит ли она миссис Рочестер. И будет ли она, сидя на этих пурпурных подушках, выглядеть как королева Боудикка[27]. Как бы мне хотелось, Джен, внешне хотя бы немного соответствовать будущей супруге! Скажите, фея, не могли бы вы при помощи какого-нибудь волшебного зелья превратить меня в красавца?
Как мог он так насмехаться надо мною? Как мог он делать вид, будто во время нашей прошлой встречи не произошло ничего особенного? Смогу ли я упрекнуть его и одновременно показать, что мои чувства не угасли?
— Волшебством тут не поможешь, сэр, — сказала я и, задумавшись, добавила: — Любящий взгляд — единственное зелье, необходимое вам. Многие назовут вас достаточно красивым, но ваш мужественный лик наделен силой гораздо большей, чем красота.
Иногда мистер Рочестер читал мои мысли с непостижимой проницательностью. Казалось, он не обратил внимания на мой словесный ответ, однако улыбнулся своей особенной улыбкой, которую пускал в дело лишь в редких случаях. Наверное, он думал, что улыбка эта слишком хороша, чтобы расходовать ее в обычной жизни. Она и правда лучилась добротой, которая согревала подобно солнечному свету, и сейчас ее сияние было направлено на меня. Я хотела насладиться ею, но мне мешала боль в сердце — ведь он говорил о Бланш Ингрэм, своей невесте, в тот миг, когда улыбался мне.
— Проходите, милая Джен, — сказал он, пропуская меня. — Идите в дом, и пусть ваши усталые ножки отдохнут на дружеской территории.
Мне оставалось лишь молча подчиниться. Сказать было нечего. Но, переступая через порог, я почувствовала, что его рука на миг легла на мою талию, и, оказавшись настолько близко к нему, повинуясь внутреннему порыву, я повернулась и неожиданно для самой себя сказала:
— Спасибо, мистер Рочестер, за вашу огромную доброту. Я рада, что вернулась к вам. Видите ли, где бы вы ни были, мой дом — там, где вы. Мой единственный дом.