Сначала было весело - Страница 18

Мое отражение, скользнув по открывающейся двери, тонет в солнечном блике.

– Ой! – беззубо улыбается соседка, выглядывая в узкую щель. Цепочку в целях безопасности не сняла, с ее характером это не лишнее.

Сморщенное, как печеное яблоко, лицо, окруженное белым ореолом пухового платка, создает странную иллюзию инородности. В детстве я именно так представляла себе инопланетян, маскирующихся под людей. Повзрослела, а подозрения полностью не развеялись.

– А это ты, Наштя…

– А это я! – Моя улыбка должна была означать искреннюю радость от осознания данного факта. Но вышло, судя по реакции соседки, нечто другое.

Дверь поспешно захлопывается.

Словно поданный в ствол патрон, щелкает язычок замка, входя в паз.

Готова поспорить, что соседка сейчас прилипнет к глазку.

Мое отражение растерянно моргает.

– И вам до свиданья, Зинаида Петровна.

– Повыраштали деточки – ни штыда ни шовести, – доносится из-за двери старческое брюзжание. А на первый взгляд – милейшая старушка, божий одуванчик. – Позаголяли титьки, жопа из-под юбки торчит – и думают, так и надо. Дверями хлопают, шпать не дают, хамят…

Совершеннейшая клевета. Сарафан едва оголяет ключицы, а ноги до самых колен закрывает. Куда уж скромнее при сорокаградусной-то жаре?

Не дожидаясь окончания монолога, который может звучать вечно, сбегаю по лестнице и выскакиваю во двор.

– Ух! – Словно в духовку запрыгнула. Раскаленный асфальт и кирпич пышут жаром. Тело молниеносно покрывается потом, который столь же стремительно испаряется, оставляя налет соли на коже. Что будет к обеду, представить страшно.

Предположительно белая под слоем грязи «Нива», взгромоздившись одним колесом на бордюр, режет глаза блеском протянувшейся по всей длине кузова царапины. Заднее стекло покрыто сетью трещин, дыра заклеена техническим скотчем. Вместо бокового зеркала – погнутый держатель с куском обода. Колеса без колпаков, «лысые». На капоте – облупившаяся наклейка, на остатках которой с трудом угадывается образ девицы однозначно легкого поведения, о чем недвусмысленно говорят хорошо сохранившиеся трусики, нескромно выглядывающие из-под юбки.

«Карета подана! – мысленно восклицаю я с иронией и некоторым сомнением. – А она заведется?»

– Наконец-то! – подает голос Нинка и прицельно отправляет окурок в песочницу.

Сиротливо зеленеющий среди безжизненно-серого нагромождения грязи и мусора одуванчик укоризненно качает желтой головой, стряхивая пепел. Или это порыв ветра его качнул?

– Трудно было в урну выбросить? – укоряю я.

– И где?

В ответ лишь вздыхаю – действительно, такой «культурный минимум» в моем дворе отсутствует. В соседских, впрочем, тоже. В лучшем случае – картонный коробок у входа в магазинчик, втиснутый в полуподвальное помещение.

Нинка – подруга детства с фигурой фотомодели из журналов для взрослых мальчиков и лицом… скажем так, Буцефала в юные годы. Подруга все же. Но ради истины стоит заметить, что нижняя челюсть – самая выдающаяся часть ее лица. И при этом у Нинки отбоя нет от парней. На пикник собралась с очередным поклонником. Боксером, кажется… или каратистом. А вот глаза у нее красивые, изумрудные, только блудливые.

– Что так долго? – вместо приветствия бросает растянувшийся на капоте автомобиля коротышка. Широкоплечий, поджарый, кривоногий. На выскобленном до синевы черепе вытатуирован орел, удерживающий в когтях змею. Массивная челюсть, выдающаяся вперед, приплюснутый нос и колкий взгляд маленьких глаз. Новый приятель Нинки не волнуется насчет соблюдения этикета – ожидать, когда нас представят друг другу, он не намерен. Да и мне подобные типажи в друзьях не нужны.

– Не прошло и полгода, – поддакивает Федя, расплываясь в широкой улыбке. На нем белоснежная майка с эмблемой оператора сотовой связи, в конторе которой он работает руководителем какой-то группы. Как это он сегодня не надел бейсболку с таким же логотипом? Или в рюкзаке лежит?

– Привет. – Я улыбаюсь несколько натянуто. К сожалению, ехать придется на заднем сиденье с Федором. А значит – на протяжении всего пути бороться с липкими ладонями, которые так и норовят оказаться за лифом сарафана или в трусиках. В этом он напоминает свою любимую сотовую связь – она так же бесцеремонно лезет во все сферы нашей жизни. Не зря Нинка называет Федю «Связистом». Он обижается, поправляя, что руководит целой группой с совершенно невразумительной аббревиатурой. Но суть-то от этого не меняется, верно?

«И зачем согласилась на эту поездку?» – в который раз вздыхаю я. Впрочем, признаюсь ради справедливости, перспектива провести выходные, изнывая от жары и тупо таращась в телевизор, не многим привлекательнее. И если бы не компания Феди… поездка была бы в радость.

Забросив рюкзак в багажник, ныряю в салон. Здесь еще жарче. Кондиционер в автомобиле не предусмотрен. Раскаленный кожзаменитель противно липнет к голым ногам. Федя пытается последовать его примеру. Решительно пресекаю попытку страстных объятий и горячего приветственного поцелуя.

Опустив сиденье, занимает место подруга. Последним садится за руль коротышка. Неожиданно резко бьет кулаком по крыше, багажник автоматически захлопывается.

– Чудеса отечественного автопрома.

– Не отечественного, – начинаю я.

– Не нуди, – в тон мне пресекает борьбу за достоверность информации подруга.

– Значит, так, – заявляет новоиспеченный Нинкин ухажер, – первым делом рулим к ближайшему магазину, затариваемся водочкой, пивком. Чего-нибудь из закуски к шашлыкам не забыть прикупить…

– Сигарет, – вставляет Нинка. Заядлая курильщица, особенно под спиртное.

– Крем от загара, – добавляю я, зарабатывая недоуменные взгляды. – А чего? Мы же на пикник к озеру едем, купаться, загорать…

Три дружных «хм…» сливаются в один.

Когда изнемогаешь от знойного дыхания бетонных джунглей, даже не верится, что где-то веет прохладный ветерок, плещется водичка и легкие наполняет не раскаленная смесь смога и пыли, а насыщенный кислородом воздух.

– А потом в лоно… или на лоно, – пожимает плечами «боксер». – В общем, к природе.

Нужно как-нибудь выведать у Нинки, как зовут ее парня, а то неудобно. Она, когда про поездку сообщала, упоминала несколько раз, да как-то вылетело из памяти. Я ведь, собственно, ехать не собиралась. До последнего момента верила, что откажусь.

Хлопок прокашлявшегося двигателя заглушил шипение открытой пивной банки.

Влажная рука, словно невзначай, скользит по коленке.

Началось.

Горячее дыхание щекочет шею:

– Можешь положить голову мне на плечо.

– Может, позже. Сейчас слишком жарко.

– Ну же, не скромничай, – шепчет Федя, сжимая пальцы.

– Не ломайся, – подмигивает в зеркало заднего обзора водитель, – детей здесь нет. Хотя… если постараетесь, могут появиться.

– Месяцев через девять, – хохотнув, развивает мысль Федя.

– Сверни туда, – указываю пальцем в направлении ближайшего парковочного «кармана», пытаясь одновременно сбросить слишком дерзкую руку. – Магазин.

И, подталкивая подругу, поспешно выбираюсь из едва остановившейся машины.

Сидящий между дверями входа и выхода попрошайка без тени скромности таращится на голые ноги и трусики встающих из машин женщин. Покраснев, поспешно прикрываюсь сумочкой. Хотя, чего уж теперь, раньше надо было…

– Девочки направо, мальчики налево, – завладев тележкой, командует ухажер подружки.

Подхватив Нинку под локоть, увлекаю ее в сторону косметического отдела.

– Крем от загара подберем.

– Давай.

Резкий переход от безжалостной жары улицы к приятной прохладе помещения, поддерживаемой десятком мощных кондиционеров, бросает в дрожь.

– Я на курицу похожа, – проведя визуальное сравнение с выложенными в ряд «рябами», замечает подруга.

– Это точно, – не спорю я.

– Синяя и «гусиная» кожа. Это потому что холодно очень, – жалуется Нинка, потирая обнаженные плечи.

– В машине оттаешь. А нет, так «боксер» поможет.