Смерть - Страница 2
Изменить размер шрифта:
ГОНВИЛ:
Незвучною любовью,
мой друг, незвучной, но глубокой… Что же
меня ты спрашиваешь?
ЭДМОНД:
Так. Не знаю…
Прости меня… Не надо ведь о мертвых
упоминать… О чем мы говорили?
Да, — о моем недуге: я боюсь
существовать… Недуг необычайный,
мучительный, и признаки его:
озноб, тоска и головокруженье.
Приводит он к безумию. Лекарство,
однако, есть. Совсем простое. Гонвил,
решил я умереть.
ГОНВИЛ:
Похвально. Как же
ты умереть желаешь?
ЭДМОНД:
Дай мне яду.
ГОНВИЛ:
Ты шутишь?
ЭДМОНД:
Там, вон там, в стене, на полке,
за черной занавеской — знаю, знаю,—
стоят, блестят наполненные склянки,
как разноцветные оконца — в вечность…
ГОНВИЛ:
…Иль в пустоту. Но стой, Эдмонд, послушай, —
кого-нибудь ведь любишь ты на свете?
Иль, может быть, любовью ты обманут?
ЭДМОНД:
Ах, Гонвил, знаешь сам!.. Друзья мои
дивятся все и надо мной смеются,
как, может быть, цветущие каштаны
над траурным смеются кипарисом.
ГОНВИЛ:
Но в будущем… Как знать? На перекрестке…
нечаянно… Есть у тебя приятель,
поэт: пусть скажет он тебе, как сладко
над женщиной задумчивой склоняться,
мечтать, лежать с ней рядом — где-нибудь
в Венеции, когда в ночное небо
скользит канал серебряною рябью
и, осторожно, черный гриф гондолы
проходит по лицу луны…
ЭДМОНД:
Да, правда,
в Италии бывал ты, и оттуда
привез —
ГОНВИЛ:
— жену…
ЭДМОНД:
Нет, сказочные смерти,
играющие в полых самоцветах…
Я, Гонвил, жду… Но что же ты так смотришь,
гигантский лоб наморщив? Гонвил, жду я,
ответь же мне! Скорее!
ГОНВИЛ:
Вот беспечный!
Ведь до того, как друга отравлять,
мне нужно взвесить кое-что, не правда ль?
ЭДМОНД:
Но мы ведь выше дружбы — и одно
с тобою чтим: стремленье голой мысли…
А! Просветлел… Ну что же?
ГОНВИЛ:
ЭДМОНД:
Изволь… Но только…
ГОНВИЛ:
Или ты боишься,
что свяжут смерть твою со смертью… Стеллы?
ЭДМОНД:
Нет, о тебе я думал. Вот что! Дай мне
чернил, бумаги. Проще будет.
(Пишет.)
Слышишь,
перо скрипит, как будто по листу
гуляет смерть костлявая…
ГОНВИЛ:
Однако!
Ты весел…
ЭДМОНД:
Да… Ведь я свою свободу
подписываю… Вот… Я кончил. Гонвил,
прочти.
ГОНВИЛ:
(читает про себя)
«Я умираю — яд — сам взял —
сам выпил»… так.
ЭДМОНД:
Теперь давай; готов я…
ГОНВИЛ:
Не вправе я удерживать тебя.
Вот — пузырек. Он налит зноем сизым,
как утро флорентийское… Тут старый
и верный яд. В четырнадцатом веке
его совали герцогам горячим
и пухлым старцам в бархате лиловом.
Ложись сюда. Так. Вытянись. Он сладок
и действует мгновенно, как любовь.
ЭДМОНД:
ГОНВИЛ:
Эдмонд, послушай,
быть может, есть какая-нибудь тайна,
которую желал бы ты до смерти…
ЭДМОНД:
Я тороплюсь… Не мучь меня…
ГОНВИЛ:
ЭДМОНД:
Прощай. Потом плащом меня накроешь.