Сага о Рунном Посохе - Страница 51

Видя, что Иссельда тоже вот-вот спрыгнет, он с трудом поднялся. Безумный Бог вскарабкался на высокое кресло и уселся на спинке, как петух на насесте. С его шеи свисал Красный Амулет, а по плечам текла кровь из ран, оставленных когтями Иссельды.

Вереща от страха, он смотрел, как Хоукмун приближается к креслу и забирается на подлокотник.

— Умоляю, оставь меня… — забормотал Стальников. — Я не причиню тебе зла…

— Ты уже причинил мне много зла, — мрачно произнес Хоукмун. — Очень много. Достаточно, чтобы месть стала бальзамом для моей души…

— Иссельда, стой! — закричал Стальников. — Стань такой, как прежде! Повелеваю — именем Красного Амулета!

Обернувшись, Хоукмун увидел, что Иссельда застыла на месте. Потом обвела изумленным взглядом зал. С ужасом посмотрела на когтистые наперстки, на шипы, покрывающие все ее тело.

— Что случилось? Что со мной сделали?

— Тебя загипнотизировало это чудовище, — хрипло произнес Хоукмун, показывая на Стальникова мечом. — Но я отомщу ему за все!

— Нет! — закричал Стальников. — Это нечестно! Иссельда зарыдала. Стальников в страхе озирался:

— Слуги! Где мои воины?!

— Перебили друг друга в угоду своему гнусному хозяину, — ответил Хоукмун. — А тех, кто остался жив, мы взяли в плен.

— Где моя армия женщин? Я хотел, чтобы красота покорила всю Укранию! Я хотел вернуть наследство Стальниковых…

— Вот твое наследство, — сказал Хоукмун, поднимая меч. Стальников спрыгнул с кресла и помчался к двери, но резко свернул, увидев Рыцаря-в-Черном-и-Золотом. Он пронесся по залу к противоположной стене и исчез в нише.

Хоукмун поднялся с кресла и повернулся к Иссельде, лежавшей, рыдая, на полу. Опустившись рядом с ней на корточки, он осторожно снял с ее красивых, мягких пальцев наперстки с окровавленными когтями.

Она подняла голову:

— О, Дориан! Как ты меня нашел? Любимый…

— Благодаря Рунному Посоху, — ответил за герцога Рыцарь-в-Черном-и-Золотом.

Хоукмун с облегчением засмеялся:

— А вы настойчивы в своих притязаниях, Рыцарь. Рыцарь-в-Черном-и-Золотом промолчал. Безликий и неподвижный, как статуя, он стоял, загородив собой выход.

Хоукмун расстегнул застежки костюма с шипами и стал раздевать девушку.

— Найди Безумного Бога, — сказал Рыцарь. — Помни, Красный Амулет — твой. Он даст тебе великую силу.

Хоукмун нахмурился:

— И сведет с ума?

— Нет, болван! Он принадлежит тебе по праву!

Хоукмун помолчал, удивляясь раздраженному тону Рыцаря. Иссельда коснулась руки жениха и сказала:

— Остальное я сделаю сама.

Спрятав меч в ножны, Хоукмун посмотрел во мрак — туда, где исчез Безумный Бог.

— Стальников!

В темноте мелькнуло крошечное пятнышко красного света. Опустив голову, Хоукмун вошел в узкий коридор и услышал рыдания, вскоре ставшие очень громкими. Все ближе и ближе подкрадывался герцог Кельнский к источнику красного света; все громче и громче звучали рыдания. Наконец он увидел сияющий амулет на шее человека, стоящего возле стены из грубо отесанного камня. В руке у Безумного Бога был меч.

— Тридцать лет я ждал тебя, германец, — сказал вдруг Стальников тихим, спокойным голосом. — Я знал, что ты придешь. Придешь, чтобы сорвать мои планы, разрушить идеалы, погубить все, что мне удалось создать. Но я надеялся одолеть тебя. Возможно, мне это удастся.

И, пронзительно закричав, человек взмахнул мечом.

Хоукмун без труда парировал удар и легко выбил оружие из руки Стальникова. Потом прижал острие своего меча к груди Безумного Бога.

Несколько мгновений Хоукмун смотрел в перепуганные глаза сумасшедшего. Амулет окрашивал лица обоих в алый цвет. Стальников кашлянул, словно прочищая горло, — наверное, хотел взмолиться о пощаде. Но не успел.

Повернувшись на каблуках, Хоукмун пошел прочь от мертвеца и Красного Амулета.

Хоукмун закутал обнаженную Иссельду в свой плащ. Девушка дрожала и всхлипывала, но не столько от страха, сколько от радости. У выхода неподвижно застыл Рыцарь-в-Черном-и-Золотом.

Внезапно он двинулся с места. Уверенно пройдя через зал, Рыцарь скрылся в темной нише, где лежал труп Безумного Бога.

— О Дориан, возлюбленный мой, если бы ты знал, сколько мне довелось пережить! Я бродила по всему свету, попадала в плен то к одной, то к другой шайке разбойников… Не ведаю даже, что это за место, где мы сейчас, и что творилось со мной в последние дни. Все это похоже на какой-то кошмар. Я словно хотела убить тебя, и желание это было так велико…

Хоукмун стиснул Иссельду в объятиях:

— Нет, дорогая, это был просто сон. Пойдем прочь отсюда. Скоро мы вернемся в Камарг, и все будет хорошо. Что с твоим отцом и с остальными защитниками города?

Она широко раскрыла глаза:

— О, неужели ты не знаешь? А я думала, ты там уже побывал и отправился искать меня…

— Я там не был, но кое-какие слухи до меня дошли. Что с Ноблио, фон Виллахом, графом Брассом?

Она потупилась:

— Фон Виллах погиб от огнемета в бою на северной границе. Граф Брасс…

— Что с ним?

— В последний раз, когда я его видела, он был очень плох, и даже Ноблио не мог его исцелить. Отец был ко всему равнодушен, казалось, ему больше не хочется жить. Он сказал, что Камарг скоро падет. Он считал тебя погибшим — ведь ты не вернулся в назначенный срок, и никаких известий о тебе не было…

У Хоукмуна засверкали глаза:

— Я должен вернуться — хотя бы для того, чтобы вселить в сердце графа надежду. Ведь после твоего исчезновения он, наверное, совсем упал духом.

— Если он вообще жив, — прошептала Иссельда.

— Жив. Камарг еще держится — значит, граф Брасс жив.

В коридоре, по которому Хоукмун вошел в зал, раздался топот бегущих ног. Герцог Кельнский заслонил собой Иссельду и снова выхватил свой боевой меч.

Дверь распахнулась. За ней стояли Оладан и — чуть дальше — д'Аверк. Они тяжело дышали.

— Воины Империи Мрака! — сказал Оладан. — Нам с ними не справиться, слишком уж их много. Похоже, это мародеры — ищут в замке добычу и уцелевших.

Д'Аверк подошел и остановился рядом со зверочеловеком.

— Я пытался их образумить. Говорил, что я выше рангом, чем их командир. Но увы, — он пожал плечами, — похоже, гранбретанцы уже не считают д'Аверка за своего. Проклятый пилот орнитоптера умер слишком поздно, успев рассказать поисковому отряду о том, как я вас упустил. Теперь я вне закона, как и вы…

Хоукмун помрачнел:

— Входите и заприте дверь на засов. Надеюсь, гранбретанцы не сумеют ее высадить.

— Это единственный выход? — спросил д'Аверк.

— Похоже на то.

Из темноты вышел Рыцарь-в-Черном-и-Золотом. Он очень осторожно, за ремешок, нес Красный Амулет, направляясь прямиком к Хоукмуну.

— Возьми, — сказал Рыцарь. — Он твой. Герцог Кельнский отпрянул:

— Не возьму. Он мне не нужен. Это плохая вещь, из-за нее многие погибли. А кто не умер, тот сошел с ума. Даже Стальников, и тот — жертва амулета. Носи его сам, или найди другого безумца.

— Носить его можешь только ты, — прозвучал из-под забрала твердый голос. — И никто другой.

— Не буду! — Хоукмун кивнул на Иссельду. — Он превратил эту нежную девушку в бешеного, кровожадного зверя. Он повинен в смерти всех, чьи трупы мы видели в деревне. Это он лишил рассудка женщин, которые на нас напали. А по чьей вине мертвы люди, что лежат во дворе замка? — он выбил Красный Амулет из руки Рыцаря. — Я не возьму его! Если Рунный Посох творит зло, я не желаю служить ему!

— Сила Рунного Посоха гибельна только из-за глупцов, — голос Рыцаря звучал по-прежнему убежденно. — Его дарами надо уметь пользоваться, и уж тем более нельзя их отвергать. Ты — слуга Рунного Посоха, и ты обязан взять амулет. Он не причинит тебе вреда. Он даст тебе силу.

— Чтобы убивать и сводить с ума?

— Чтобы творить добро. Чтобы сражаться с ордами Империи Мрака.

Хоукмун презрительно фыркнул. И тут дверь вздрогнула от сильного удара. Воины Империи Мрака обнаружили их укрытие.