Сага о Рунном Посохе - Страница 193

Задумавшись, в свою очередь Корум заявил:

— Уж если на то пошло, то вообще все на свете можно считать сном, все наше существование.

Элрик от этого вопроса лишь отмахнулся, вызвав глухое раздражение Хоукмуна.

— Сон или явь, это не имеет никакого значения, не так ли? Эрекозе тепло улыбнулся.

— Совершенно верно.

— В моем мире, — сухо заявил Хоукмун, — мы проводим четкую грань между грезами и реальностью. А эта неопределенность, в которой вы находите такое удовольствие, способна поразить разум смертельно опасной ментальной летаргией.

— Но как тут можно судить? — с горячностью вопросил Эре-козе. — Способны ли мы действительно проникнуть в суть вещей? Полагаете ли вы себя способным на это, мессир Хоукмун?

И герцог Кельнский осознал внезапно, каково было проклятие Эрекозе. Это проклятие поразило и его самого. Пристыженный, он погрузился в молчание.

— Я помню, — промолвил Эрекозе уже мягче. — Я был, есть или буду Дорианом Хоукмуном. Я помню.

— Ибо такова ваша судьба, ужасающая и причудливая, — проронил Корум. — Из всех нас, составляющих единую личность, вы единственный, кто постоянно хранит в своем разуме память ее многочисленных воплощений.

— Я с радостью избавился бы от этой тяжкой ноши, — промолвил воин. — Я так долго искал Танелорн, искал мою Эрмижад, и вот теперь надвигается Совмещение миллиона плоскостей, когда перекраивается вся совокупность миров и открываются пути перехода из одного отражения в другое. Если бы я мог найти тот единственный мир, что мне нужен, я отыскал бы мою Эрмижад и вновь увидел бы тех, кто был так дорог мне. И Вечный Воитель обрел бы, наконец, покой.

— Да, настало мое время, точнее, оно вернулось, ведь это уже второе Совмещение на моей памяти. Первое вырвало меня из моего мира и времени и повергло в нескончаемую череду конфликтов, и если я вновь не воспользуюсь случаем, то уже никогда не обрету покоя. Это мой последний шанс, и я от всей души надеюсь, что наш корабль направляется в Танелорн.

— Я присоединяюсь к вашим молитвам, — сказал Хоукмун.

— Еще бы, — отозвался Эрекозе. — Не сомневаюсь в этом, мессир.

Когда Элрик с Эрекозе вышли из каюты, Хоукмун принял приглашение Корума сыграть с ним в шахматы, несмотря на отвращение, которое он испытывал при мысли о том, чтобы столько времени проводить в обществе принца. Но партия стала развиваться самым неожиданным образом, каждый из игроков точно предугадывал ход соперника, и Корум воспринял это с очевидным облегчением. Рассмеявшись, он откинулся на спинку кресла:

— Похоже, продолжать не имеет никакого смысла. Хоукмун согласился с облегченным вздохом. К его радости, в этот миг распахнулась входная дверь, и на пороге появился Брут Лашмарский с графином подогретого вина.

— Капитан просил вам передать свои наилучшие пожелания, — объявил он и поставил графин в специальную выемку посреди стола. — Вы хорошо выспались?

— Выспались? — удивился Хоукмун. — А сами-то вы отдыхали? И где именно?

Лоб Лашмарского рыцаря пересекла морщина.

— Неужто вам ничего не сказали о кушетках, что стоят в твиндеке? В межпалубном пространстве? Нет? Но как же вы можете так долго обходиться без сна?

— Оставим это, — торопливо перебил его Корум.

— Тогда пейте, — радушно предложил Брут. — Это вино взбодрит вас.

— Взбодрит? — переспросил Хоукмун, чувствуя, как в нем закипает гнев. — Может быть, наоборот, оно служит для того, чтобы заставить нас разделить один и тот же сон?

Корум взял бокалы и протянул один из них Хоукмуну. Лицо его почему-то выражало тревогу. Он почти силой втолкнул бокал герцогу в руку. Хоукмун уже собирался выплеснуть вино, как вдруг Корум тронул его за плечо.

— Нет, Хоукмун, пейте. Даже если это вино помогает нам грезить всем вместе — это только к лучшему.

Поколебавшись пару мгновений, Хоукмун осушил бокал. Вино пришлось ему по вкусу. Оно удивительно напоминало то, которым угощал его капитан. На душе стало легче.

— Вы были правы, — сказал он Коруму.

— Капитан хотел бы видеть всех четверых у себя в каюте, — коротко добавил Брут.

— Он хочет сказать нам что-то новое? — сказал герцог Кельнский, заметив, что все остальные прислушиваются к их разговору. Они подходили один за другим к столу, наливали себе из графина и выпивали, как и он, одним глотком содержимое своих бокалов.

Хоукмун и Корум, последовав за Брутом, покинули каюту. Погода ничуть не изменилась. Туман поглотил все вокруг, и Хоукмун напрасно пытался разглядеть что-либо за бортом. Даже волн, и тех не было видно. Затем он заметил силуэт человека, стоявшего в задумчивости, облокотившись на поручень. Хоукмун узнал Элрика и приветливо крикнул ему:

— Капитан приглашает нас четверых к себе.

Эрекозе, который в этот момент как раз выходил из каюты, кивнул им и прошел вперед. Остальные последовали за ним до носовой части корабля, где остановились перед необычной дверью капитанской каюты.

Эрекозе постучал. Дверь распахнулась. И они вошли в это маленькое царство тепла и роскоши.

Капитан встретил их, повернул к ним слепое лицо и жестом указал на кувшин и кубки, что стояли на уже знакомом Хоукмуну сундуке.

— Угощайтесь, друзья мои, прошу вас, — предложил он. Хоукмуну внезапно захотелось выпить еще вина, и, судя по выражениям лиц его спутников, такое желание посетило не его одного.

— Мы приближаемся к цели, — продолжил капитан. — Но сражение с этими двумя от этого не станет менее жестоким.

Во время предыдущего их разговора у Хоукмуна сложилось впечатление, будто их ожидает целая армия врагов.

— Двое? — изумился он. — Всего только двое?

— Да, только двое, — подтвердил Капитан.

Хоукмун посмотрел на своих товарищей, но не сумел ни с кем из них встретиться взглядом, поскольку они не сводили глаз со слепца, который продолжал:

— Это брат и сестра, колдуны из иной вселенной. Под влиянием недавних потрясений в структуре наших миров, о чем вам кое-что известно, Хоукмун, как и вам, Корум, появились некие существа, которые без этого не могли бы проявить заключенные в них силы. Кем и когда — сейчас не столь важно. Итак, теперь, когда эти существа обрели возможность проявить себя, они полны неукротимой жажды утвердить и приумножить свое могущество, вобрать в себя всю мощь нашей Вселенной. Их безнравственность совсем иной природы, нежели у повелителей владык Порядка или Хаоса. Они не сражаются, подобно богам, за власть над Землей. Им нужно лишь заполучить и преобразовать для собственных нужд основную энергию нашей Вселенной. Думаю, что там, у себя, они питали какие-то честолюбивые замыслы, но не имели возможности их осуществить. Такую возможность они нашли здесь. В настоящее время, несмотря на то, что условия исключительно благоприятные, они еще не достигли всей полноты своей мощи. Но момент этот настанет очень скоро. Агак и Гагак, таковы их имена, если их произносить на человеческом языке, они не подчиняются власти наших богов, и потому было решено направить туда более могучую команду — вас четверых.

Хоукмуна так и подмывало спросить: почему же они четверо оказались более могущественны, чем боги, но он сдержал свое любопытство, весь обратившись в слух.

— Вечный Воитель в четырех своих инкарнациях (четыре — это максимальное число, которое мы можем собрать в одном месте и времени, не рискуя спровоцировать новые разрывы в ткани бытия). Эрекозе, Элрик, Корум и Хоукмун. Каждый волен выбрать себе четырех спутников, судьба которых будет полностью зависеть от вас. У нас на корабле все бывалые воины, хотя, конечно, никто из них не способен сравниться с вами. Вы сами выберете себе тех, с которыми хотели бы сражаться плечом к плечу. Думаю, вы справитесь с этим без труда, — Капитан помолчал, словно вновь прислушиваясь к чему-то, слышному ему одному. — Готовьтесь к высадке. Мы уже недалеко от берега.

Почему-то от всех этих разговоров Хоукмун начал чувствовать к слепцу острую неприязнь, и теперь спросил его не без вызова.

— И вы сами поведете нас в бой?