Сага о Рунном Посохе - Страница 12

Наконец машина выпустила его, и барон в маске склонился над герцогом.

— Все говорит за то, дражайший герцог, что вы даже слишком нормальны, — прошептал Калан. — Парадоксально? О, да. И все же это правда. Вы слишком нормальны. Создается впечатление, будто какая-то часть вашего мозга атрофировалась или вообще исчезла. И все же, как бы то ни было, мне остается лишь передать барону Мелиадусу, что вы как нельзя более подходите для исполнения его замысла. При том условии, разумеется, что будут приняты надлежащие меры предосторожности.

— А в чем его замысел? — поинтересовался Хоукмун без всякого интереса.

— Он сам расскажет вам об этом.

Барон Калан простился с Хоукмуном, и два стражника из Ордена Богомола повели герцога по длинному коридору. У блестящих дверей из полированного серебра они остановились. Открылась дверь, и за ней обнаружилась просторная комната, стены, пол и потолок которой, за исключением большого окна с балконом, были сплошь увешаны зеркалами. У окна стоял человек в черной маске волка. Это был не кто иной, как барон Мелиадус.

Повернувшись на шум, барон велел стражникам уйти. Затем он дернул за висящий рядом шнур, и откуда-то сверху, скрывая зеркала, опустились занавески. Правда, если бы Хоукмун вдруг пожелал увидеть свое отражение, он мог бы устремить взгляд в пол или на потолок, но вместо этого он выглянул в окно.

Весь город был окутан густым туманом, который клубился вокруг каменных башен темно-зелеными воронками. Наступил вечер, солнце уже почти зашло за горизонт, и в наступающих сумерках башни походили на некие древние фантастические строения, торчащие из первобытного океана. Казалось, что если вдруг сейчас из тумана выберется гигантская рептилия и прильнет своим страшным глазом к окну, это ни у кого не вызовет удивления.

Без настенных зеркал комната стала выглядеть еще более мрачной. Барон, стоя у окна, что-то мурлыкал себе под нос и не обращал на Хоукмуна ни малейшего внимания.

Сквозь туман откуда-то из самых недр города донесся слабый вопль, а затем все стихло. Подняв маску, барон взглянул на Хоукмуна, чья фигура почти терялась в полумраке комнаты.

— Подойдите ближе, милорд, — велел он.

Хоукмун повиновался, по пути споткнувшись о край ковра.

— Я говорил с бароном Каланом, — начал Мелиадус. — Он сказал, что есть какая-то загадка, тайна, объяснить которую он не в состоянии. У него сложилось впечатление, как будто какая-то часть вашего мозга отмерла. И я гадаю, отчего такое могло случиться. От пережитого горя? Унижения? От страха? Честно говоря, подобных сложностей я не ожидал. Мне хотелось просто заключить с вами сделку, как одному нормальному человек с другим. И хотя предложение мое по-прежнему остается в силе, но теперь я не знаю, с чего начать. Что вы думаете об этом, дорогой герцог?

— Прежде всего, что вам от меня нужно? — поинтересовался Хоукмун, глядя на темнеющее небо через грязное стекло.

— Доводилось ли вам слышать о графе Брассе?

— Да.

— Сейчас он властитель провинции Камарг.

— Знаю.

— Так вот, граф осмелился противиться воле короля-императора и нанес оскорбление Гранбретании. Мы желаем образумить его. Один из способов добиться этого — похитить дочь графа, которая ему очень дорога, и использовать ее как заложницу. Но граф не откроет двери своего замка ни нашему посланцу, ни просто незнакомцу. Однако о ваших подвигах он наверняка наслышан, милорд, и, без сомнения, относится к вам с определенной симпатией. Поэтому, если вы прибудете в Камарг, якобы спасаясь от Империи Мрака, и попросите убежища, скорее всего, он примет вас. А вы, оказавшись в замке, улучите подходящий момент и похитите девушку. Для такого человека, как вы, это не составит труда. Разумеется, за границами Камарга мы будем ожидать вас и придем на помощь. Камарг не так уж велик. Вам легко удастся спастись бегством.

— Это все, что вам нужно?

— Совершенно верно. За эту услугу мы возвратим вам ваши владения, и вы сможете управлять ими, как пожелаете. Разумеется, с тем условием, что не будете выступать против империи.

— Мой народ сейчас прозябает в страшной нищете под властью Гранбретании, — с неожиданной прямотой произнес Хоукмун. — Для него было бы лучше, если бы я вернулся.

— Вот и отлично, — с улыбкой воскликнул барон. — Я рад, что мое предложение показалось вам приемлемым.

— Да, хотя я не верю, что вы сдержите слово.

— Почему бы и нет? Нам самим выгодно, чтобы страной, которая доставила нам столько беспокойства, правил человек, которому доверяют подданные и которому доверяем мы сами.

— Ладно, я отправлюсь в Камарг, попрошу убежища, затем украду девушку и доставлю ее к вам, — Хоукмун со вздохом посмотрел на барона. — А почему бы и нет?

Мелиадус нахмурился. Поразительное поведение и манеры герцога явно сбивали его с толку. Он не мог понять, как ему вести себя с этим человеком.

— Однако, мой дорогой герцог, пока мы не можем быть уверены, что вы не попытаетесь каким-то образом обмануть нас. Конечно, до сих пор все устройства Калана работали безупречно, но я готов предположить, что вы сумели провести машину, обладая какими-то таинственными магическими талантами.

— Я ничего не смыслю в магии.

— И я почти готов поверить вам.

Так или иначе, но барон Мелиадус стал полюбезнее.

— Впрочем, у нас нет особых причин для беспокойства. На тот случай, если вам вздумается изменить Гранбретании, мы предпримем соответствующие меры предосторожности. И либо они заставят вас вернуться к нам, либо вас ждет смерть… Если у нас возникнут хоть малейшие сомнения в вашей преданности. Не столь давно барон Калан создал одно устройство, хотя, насколько мне известно, замысел принадлежит не ему лично. Это так называемый Черный Камень. Впрочем, подождем до завтра. Эту ночь, милорд, вы проведете во дворце. Да, кстати, прежде чем покинуть Лондру, вы будете представлены его величеству королю-императору. До сих пор почти никто из чужеземцев не был удостоен подобной чести.

С этими словами Мелиадус кликнул стражников, и те проводили Хоукмуна в отведенные ему апартаменты.

Следующим утром Дориана Хоукмуна вновь отвели к барону Калану. Некоторое время барон пристально рассматривал пленника, и Хоукмуну показалось, что он ощущает под змеиной маской саркастическую усмешку. Затем они молча прошли по коридорам и комнатам, пока наконец не добрались до железной двери. Когда дверь распахнулась, за ней оказалась другая точно такая же, а за второй — третья. Последняя дверь вела в маленькую тускло освещенную комнату со стенами из белого металла, где была установлена некая конструкция поразительной гармонии и красоты. Почти целиком она состояла из тонких изящных паутинок. Алые, золотистые и серебряные нити, которые сейчас едва заметно касались лица Хоукмуна. Паутинки плавно покачивались, и чуть слышная музыка исходила от них.

— Она кажется живой, — произнес Хоукмун.

— А она и есть живая, — с гордостью отозвался барон. — Да, живая.

— Так это одушевленное существо?

— Колдовское создание. Я и сам не представляю толком, что это такое. Я сотворил ее по описанию, которое отыскал в одной древнейшей рукописи, что купил много лет назад у некоего путешественника с Востока. Перед вами машина Черного Камня, и очень скоро, мой дорогой герцог, вам предстоит познакомиться с ней поближе.

Где-то на самом донышке души у Хоукмуна шевельнулся страх, но он подавил его и позволил алым, золотистым и серебряным паутинкам продолжить ласкать себя.

— Это еще не все, — объявил Калан. — Подойдите ближе. Она должна создать Черный Камень. Да, еще ближе, милорд. Войдите прямо в нее. Уверяю вас, никаких неприятных ощущений не возникнет.

Хоукмун сделал шаг вперед. Паутинки зашелестели вокруг и принялись петь. Слух герцога ласкала чарующая музыка, и он, как завороженный, наблюдал за танцем волшебных нитей. Машина Черного Камня как будто усыпляла, нежно гладила его, и Хоукмуну казалось, будто она проникает прямо в него, сливаясь с его плотью, а он становится ею.