Проклятый остров - Страница 13

В тот вечер мистер Батчел обедал в гостях. Человек он был добродушный, собеседник в чем-то по-своему занимательный, и потому самые видные семейства, жившие по соседству, были отнюдь не против того, чтобы он время от времени разделял их трапезу. Поспешим заметить, что мистер Батчел не принадлежал к тем гостям, чей аппетит существенно сказывается на кладовой или винном погребе хозяев. Он любил портвейн, но только высокого качества и в малых количествах. Следственно, вернувшись со званого обеда, он никогда не ощущал тяжести ни в теле, ни в голове. Частенько в таких случаях он садился за какую-нибудь работу, требующую большой тщательности. Его письменный стол никогда не пустовал: обычно там лежала какая-нибудь незаконченная статья для того или много из местных журналов. Сочинение заменяло ему отдых. Статья дожидалась, пока у автора появится досуг, и мистер Батчел замечал частенько, что никогда ему так не сочиняется, как в час-полтора после званого обеда.

В означенный вечер мистер Батчел обедал у соседа, отставного офицера, и возвратился домой приблизительно за час до полуночи. Вечер прошел не так приятно, как обычно. Ему случилось вести к столу молодую даму, которая чересчур настойчиво осаждала его вопросами касательно древностей. Во-первых, мистер Батчел не любил на досуге беседовать на профессиональные темы, а во-вторых, смущался в обществе молодых дам, поскольку, как он догадывался, они по самой своей природе не могли высоко ценить его компанию. Будучи к ним бесконечно расположен и радуясь их обществу, он сознавал, что ничем не может им отплатить. Между его жизнью и их не было ничего общего. И он окончательно сникал, когда выяснялось, что его пытаются использовать в качестве ходячего справочника. То есть «расчеловечивают», как он выражался.

Тем вечером юная леди, определенная ему в соседки по столу (вероятно, по собственной просьбе), как раз и превратила его в ходячий справочник, и мистер Батчел вернулся домой несколько расстроенный, но в то же время немало удивленный. Недоволен он был потому, что лишился возможности принять участие в общем разговоре — возможности не столь уж частой и оттого вдвойне отрадной. А удивило его несоответствие между самой юной леди, веселой и беззаботной, и избранной ею темой беседы — а говорила она не о чем ином, как о способах погребения.

Закуривая трубку и опускаясь в кресло, мистер Батчел начал вспоминать этот разговор. Дама то ли посвятила данному предмету немало размышлений, то ли (и это казалось мистеру Батчелу более правдоподобным) что-то о нем читала и наполовину забыла. Он припоминал ее вопросы и свои ответы, посредством которых старался увести разговор к какой-нибудь более приятной теме. Вот например:

Она: Скажите, а почему покойников иногда хоронили на перекрестке дорог?

Он: Видите ли, освященные места погребения ревниво охранялись, а потому преступников лишали права покоиться в окружении добрых христиан. Поэтому близкие преступника устраивали могилу у перекрестка, под придорожным крестом. В поездках по Шотландии мне доводилось видеть кресты…

По увлечь молодую леди в Шотландию не удалось. Она цепко держалась за избранную тему.

Она: А почему покойников стали хоронить в гробах? В нашей заупокойной службе ничего не говорится про гробы.

Он: Верно. Отчасти гробы вошли в обиход из-за суеверного представления, будто тело нужно куда-то заключить, а то оно примется, как отец Гамлета, разгуливать по земле. Вам известно, наверное, что мертвеца всегда выносят за порог вперед ногами, указывая тем самым, что он уходит без возврата; знаете вы и то, что на могилу водружают обычно тяжелое надгробие. Там попадаются иной раз весьма любопытные эпитафии…

Но молодая леди и тут не поддалась. Она заставила мистера Батчела рассказать и о других приемах, с помощью которых духов накрепко приковывают к месту их заточения, оберегая тем самым покой живых. Прежде всего ее интересовало, как поступают с теми, кто при жизни проявлял склонность к насилию и преступал закон. Словом, престранная молодая особа!

Беседа тем не менее освежила память мистера Батчела, и он, подумав, что тема в самом деле не лишена интереса, вознамерился поискать в приходских книгах записи о необычных погребениях. Странно, почему это не приходило ему в голову прежде. Но на время он отвлекся от этих мыслей и, поскольку в небесах стояла полная луна, решил докурить трубку снаружи, в саду.

Близилась полночь, однако мистер Батчел с приятностью прогуливался по саду; свет луны доставлял ему не меньшее удовольствие, чем в дневное время солнечные лучи. В конце концов он набрел на рокарий, над которым недавно трудился. Освещение сейчас было лучше, чем в сумерки, и, забравшись на насыпь и заглянув в подробно описанную нами яму, мистер Батчел ясно различил на дне звенья цепи. Не унести ли цепь от греха подальше, чтобы она не досталась садовнику? Городские часы как раз били полночь, пора было ложиться в постель. Мистер Батчел подумал, что предоставит решать самой цепи; если она поддастся, он ее унесет, если сидит крепко — оставит до утра.

Цепь не просто поддалась — она чуть ли не выскочила сама. Мистер Батчел для проверки легонько ее потянул и тут же, вместе с цепью, опрокинулся на спину. По счастью, отлетел он недалеко, его спас расположенный в трех футах вяз, однако мистер Батчел немало удивился такому толчку.

Усилие он приложил едва заметное и уж никак не должен был упасть. Будучи человеком аккуратным, он немного встревожился за свой парадный пиджак, который не успел сменить на домашнюю одежду. Однако цепь была у него в руках, и мистер Батчел, свернув ее поудобней, торопливо пошагал к дому.

Ярдах в пятидесяти от рокария пролегала северная граница сада: длинная стена, под которой снаружи шла узкая тропинка. Шаги слышались там то и дело даже в ночное время. По тропинке круглосуточно ходили на работу или с работы железнодорожные служащие, а также праздный народ, загулявшийся до ночи в соседнем городке.

Но мистеру Батчелу, когда он с перекинутой через руку цепью возвращался домой, послышались на дорожке не только шаги. Да, сначала это была какая-то возня, потом громкий пронзительный крик и стремительный топот. Так кричать мог только человек, отчаянно нуждавшийся в помощи.

Мистер Батчел уронил цепь. Садовая стена достигала десяти футов, перебраться на ту сторону не было никакой возможности. Мистер Батчел вбежал в дом, выскочил через парадную дверь на улицу и, не теряя ни секунды, кинулся к тропинке.

Вскоре он разглядел всклокоченного человека, который в панике оттуда улепетывал. При виде мистер Батчела человек метнулся через проезжую дорогу в тень противоположной стены и попытался спастись бегством.

Мистер Батчел хорошо его знал. Это был Стивен Медд, мужчина респектабельный и степенный, по профессии стрелочник. Мистер Батчел тотчас его окликнул, чтобы узнать, что случилось. Однако Стивен не ответил и не остановился, и мистер Батчел, перейдя дорогу и преградив ему путь, повторил тот же вопрос. Стивен, едва дыша, выкрикнул: «Пустите, только не здесь!»

Схватив Стивена за руку и выведя на освещенное место, мистер Батчел увидел, что лицо у него залито кровью. Она струилась из раны у самого глаза.

Узнав голос священника, Стивен немного успокоился и собирался уже заговорить, но тут с тропинки снова донесся крик. Голос был то ли мальчишеский, то ли женский. Стивен тут же вырвался из рук священника и побежал к своему дому. Мистер Батчел с неменьшей скоростью кинулся к тропинке: там, примерно на полпути, лежал мальчишка, раненный и трясущийся от страха.

Парнишка жался к земле, но через минуту-другую и он, ободренный знакомым голосом, позволил себя поднять. Он тоже был ранен в лицо. Мистер Батчел отвел подростка к себе, промыл и залепил пластырем рану, и в скором времени юный гость немного успокоился. Это был один из посыльных на службе у железнодорожной компании; их в любой час дня или ночи отправляют на дом к машинистам, чтобы передать тем инструкции.