Повелители мечей - Страница 11

— От других мабденов, принц Корум.

— Ты имеешь в виду Гландит-а-Края и его денледисси?

— Я никогда не слышала о Гландите. Мы обороняемся против конских племен, обитающих в лесах Бро-ан-Вадага. Варвары все время пытались завоевать наши земли, но замок Алломглиль всегда вставал на их пути непреодолимой преградой.

— Разве море недостаточная преграда?

— Море появилось здесь значительно позже. Оно начало наступать на нашу страну с поразительной быстротой. В течение нескольких месяцев были затоплены поля, леса, равнины. Люди снимались с насиженных мест и переселялись в глубь континента.

— А вы остались?

— Да.

— Зачем? Какой смысл охранять несуществующие границы?

— Здесь мой дом. Я живу воспоминаниями, постоянно думаю о маркграфе. Я не могу все бросить и уйти.

— О маркграфе?

— О герцоге Мойделе Алломглильском, моем муже.

— Понятно. — Корум почувствовал нечто похожее на разочарование, и сам себе удивился.

— Он умер, — добавила маркграфиня Ралина, не отрывая взгляда от волнующегося моря. — Погиб при кораблекрушении. Мойдель оснастил наш единственный корабль и отплыл на континент, чтобы узнать о дальнейшей судьбе наших соотечественников. В тот же день начался шторм. Корабль был совсем ветхий. Он затонул.

Корум промолчал.

Словно поставив точку в грустном рассказе Ралины, сильный порыв ветра всколыхнул ее тяжелое парчовое платье. Она повернула голову и окинула Корума испытующим задумчивым взглядом.

— Итак, принц, — спросила она, — согласен ли ты стать моим гостем?

— Сначала ответь мне, госпожа Ралина, как ты узнала, что я появлюсь на острове? И почему бурый человек принес меня сюда помимо моей воли?

— Он исполнил приказ своего господина, который попросил меня дать тебе возможность отдохнуть и набраться сил в моем дворце. Я с радостью согласилась.

Мы всегда рады гостям, а вадага принимаем первый раз в жизни.

— А кто он такой, господин бурого человека? Я видел его мельком и помню только, что это — гигант с очень грустным лицом.

— Да, это он. У него очень трудное имя, поэтому мы называем его Великаном из Лаара. Он приходит в замок по ночам, приносит больных домашних животных, отбившихся от стада. Мне кажется, он из неизвестного нам измерения, а может, из другого времени, в котором нет ни вадагов, ни надрагов.

Впервые за долгое время Корум улыбнулся.

— Возможно, он и меня посчитал за больное животное.

— Возможно, — согласилась Ралина и кивнула в сторону двери. — И если ты действительно болен, мы будем счастливы оказать тебе посильную помощь.

Тень пробежала по лицу Корума, вошедшего вслед за маркграфиней во дворец.

— Боюсь, моя болезнь неизлечима, — угрюмо сказал он. — Я заразился ею от мабденов, и у вадагов нет от нее лекарств.

— Что ж, — наигранно весело сказала Ралина, — в таком случае придется нам, мабденам, позаботиться о твоем здоровье.

Обидно было Коруму слышать эти слова. Остановившись на нижней ступеньке лестницы, по которой они спустились в жилые помещения дворца, он спросил с горечью в голосе:

— Разве смогут мабдены вернуть мне руку и глаз? Ралина тоже остановилась и пристально посмотрела на него.

— Кто знает? — загадочно ответила она.

Княжеский дворец, величественный по мабденским меркам, показался Коруму скромным и простым, но произвел на него приятное впечатление. По настоянию Ралины он позволил слугам вымыть себя и умастить благовониями, а затем подошел к разложенным на кровати одеждам. Он остановил свой выбор на темно-синей с голубой вышивкой парчовой рубашке и коричневых полотняных брюках. Одежда была ему впору.

— Гардероб маркграфа, — сказала ему девушка-служанка, стыдливо отводя глаза.

Все слуги до единого вели себя очень скованно. Корум решил, что его присутствие тяготит их. Вспомнив о своем уродстве, ом попросил девушку принести зеркало.

— Слушаюсь, милорд, — ответила служанка и, низко поклонившись, удалилась.

Но с зеркалом вернулась сама маркграфиня. Однако, прежде чем выполнить просьбу Корума, она спросила:

— Видел ли ты свое лицо после пыток? Корум покачал головой.

— Нет.

— Ты был красив?

— Этого я не знаю. Ралина окинула его откровенным взглядом.

— Да. Ты безусловно был красив, — сказала она, — и протянула ему зеркало.

Лицо, обрамленное золотистыми волосами, теперь уже не казалось молодым.

Страх и боль оставили на нем свои следы. Оно было жестоким и холодным; угрюмо поджатые губы придавали ему суровое выражение. На месте левого глаза зияла уродливая впадина, окруженная воспаленной тканью. Левую щеку пересекал шрам; на шее выделялся небольшой рубец. Корум видел в зеркале вадага, но, претерпев муки, которых не знал ни один его соотечественник в течение всей истории развития цивилизации, этот вадаг из ангела превратился а демона. Зеркало не могло лгать.

Он отложил его в сторону.

— Если я и был когда-то красив, — сказал он Ралине, дотрагиваясь до шрама на щеке, — то теперь стал уродом. Она пожала плечами.

— Бывает хуже.

Внезапно ярость переполнила все его существо, и он закричал, потрясая обрубком руки:

— Да, бывает хуже, и ты поймешь это, когда я сполна заплачу по счетам Гландит-а-Краю!

Вздрогнув от неожиданности, она отступила на шаг, но быстро взяла себя в руки.

— Значит, ты все-таки знал, что был красив. Чем еще можно объяснить твою вспышку, как не тщеславием?

— Мне нужны две руки, чтобы убить Гландита, два глаза, чтобы смотреть, как он умирает. Все равно он подохнет, но при этом я получу удовольствие в два раза меньшее, чем мне полагается по праву) — Это детский лепет, принц Корум. Тот, кто держит подобные речи, недостоин называть себя вадагом. Почему ты так ополчился против Гландита?

И внезапно Корум вспомнил, что ничего не успел рассказать Ралине, которая жила (как раньше жили вадаги в своих замках), ни с кем не общаясь, не зная последних новостей.

— Потому что он уничтожил всех вадагов, — ответил он. -Герцог Гландит-а-Край истребил весь мой народ, и я стал бы последней его жертвой, если бы твой друг, Великан из Лаара, не спас меня.

— …что… сделал… Гландит?.. — переспросила она, глядя на Корума расширенными от ужаса глазами. Голос ее срывался.

— Уничтожил всех вадагов.

— Но почему? Разве вы воевали с ним?

— Даже не подозревали о его существовании. Нам и в голову не приходило бояться мабденов. Мы считали их странными животными, которые не могут причинить нам, умудренным жизненным опытом вадагам, вреда. А сейчас все наши замки разрушены; все вадаги, кроме меня, убиты. Большинство надрагов тоже погибло: в живых остались лишь те, кто стали послушными рабами денледисси Гландит-а-Края.

— Уж не те ли это денледисси, чей король называет себя Лир-а-Бродом из Каленвира?

— Да.

— Я и не знала, что они обладают такими силами. Я думала, тебя захватили в плен конские племена. Помню, как я удивилась, узнав, что ты путешествуешь один, да еще так далеко от вадагского замка.

— От какого замка? — У Корума перехватило дыхание. На мгновение в душе его ожила надежда, что не все его соотечественники уничтожены, что здесь, далеко на западе, существует еще один вадагский замок, о котором он никогда не слышал.

— Эран… Эрин… — точно не помню.

— Эрорн?

— Вот-вот. Замок Эрорн, расположенный милях в пятистах от нашего острова.

— В пятистах милях? Сколько же времени нес меня Великан из Лаара? В замке, о котором ты говоришь, госпожа Ралина, я родился и вырос. Мабдены разрушили его до основания. Теперь мне предстоит долгий путь, но рано или поздно я встречусь с Гландит-а-Краем.

Только сейчас Корум в полной мере ощутил свое одиночество. Он попал в иной, чуждый для него мир, о котором ничего не знал. Мир мабденов. Гордость и глупость погубили цивилизацию вадагов. Им надо было жить в гармонии с природой, а не обособляться от нее в поисках абстракций.