«Погранец». Зеленые фуражки - Страница 15

Федор мчался на стрелка, бросаясь от дерева к дереву.

Стрелок занервничал – Федор уже отчетливо видел его лицо. Это был мужик лет сорока-пятидесяти, кряжистый, в помятом костюме и сапогах.

– Стой! – крикнул Федор. – Брось оружие и подними руки – останешься в живых.

Мужик вскинул револьвер, выстрелил и бросился наутек.

Федор выстрелил ему по ногам и, видимо, задел, потому что бандит внезапно, на ходу, захромал на правую ногу.

Федор сделал еще один бросок, до стрелка уже оставалось метров двадцать. У бандита два патрона в барабане, и надо спровоцировать его на стрельбу. Когда же патроны закончатся, можно хоть голыми руками брать.

Он нацепил на ствол пистолета свою фуражку и высунул ее из-за дерева. Тут же раздался выстрел, причем мимо. Хоть бы стрелять толком научился, террорист хренов!

Федор надел фуражку и вышел из-за дерева. Он шел на стрелка, отклоняясь то влево, то вправо. Морально давил, на психику действовал. За Федором – огромная государственная машина, а стрелка поддерживает лишь кучка отщепенцев, да и те далеко – фактор немаловажный.

И стрелок не выдержал, побежал. Федор – за ним. Дистанция сокращалась: десять метров, семь, пять… Федор выстрелил убегающему в ногу. Тот как будто споткнулся и с размаху грохнулся на землю. Но револьвер с последним патроном из руки не выпустил.

Федор сделал еще пару шагов и уже мог разглядеть лицо нападавшего. От ранений болевой шок, зрачки расширены, соображает плохо – самое время «потрошить», выбить сведения.

– Брось оружие! – приказал Федор, наставив пистолет в грудь стрелку.

– Живучий, сволочь! И пуля тебя не берет… Но будет и на моей улице праздник!

Стрелок вскинул револьвер, но Федор опередил его, первым нажав спусковой крючок. Бах! Голова бандита откинулась, и на груди стало постепенно расширяться кровавое пятно.

Вдруг почувствовав слабость в ногах, Федор медленно опустился на землю. Покушение не удалось, но впредь надо быть внимательнее. А то выпил пива, закусил раками и расслабился, бдительность потерял. Если бы лошадь не забеспокоилась, схлопотал бы он пулю и сам бы сейчас лежал, как вот этот неизвестный. Да и нападение какое-то бестолковое!

Федор поднялся, забрал револьвер и прокрутил барабан. Только один патрон оставался! Он сунул револьвер в карман галифе – оружием разбрасываться нельзя, и обыскал убитого. Тот явно не был профессионалом, поскольку в карманах, кроме нескольких бумажных рублей, Федор обнаружил справку из сельсовета, квитанцию об уплате земельного налога, и все – на одну фамилию. Опытный и подготовленный человек перед акцией все из карманов выгребет.

Федор побрел к опушке. И только он вышел к лошади, как увидел, что к нему галопом летят три пограничника с его заставы.

– Все в порядке, товарищ лейтенант?

– Живой.

– Наблюдатель с вышки вас в бинокль увидел и заподозрил неладное.

– Молодцы, спасибо за службу. Обстреляли меня из леса.

– Прочесать?

– Один он был, теперь уж перед Марией Магдалиной исповедуется.

Федор вскочил на лошадь.

– На заставу!

Пришлось ему о покушении в комендатуру телефонировать и рапорт писать.

А через месяц, когда зарядили дожди, на совещании, посвященном дню Великой Октябрьской социалистической революции, заставу Федора по итогам служебно-боевой деятельности объявили лучшей по комендатуре.

Что скрывать, Федор был доволен. Тем более что в качестве поощрения заставе выделили грузовик, новую полуторку «ГАЗ-АА» и водителя. Теперь к месту прорыва крупных групп нарушителей можно было добраться еще быстрее, да и в кузове помещалось до двенадцати бойцов.

Однако почти на полгода полуторка оказалась невостребованной. И не потому, что работы для нее не было, а из-за дорог. Осенью их развезло после дождей, зимой землю засыпало снегом. Только и ездили, что в комендатуру Дубицы или в Брест, в погранотряд. Туда дороги были проходимы, потому что ими пользовались жители. Хотя дороги – слишком громкое слово, скорее – направления.

Но для хозяйственных нужд грузовик был большим подспорьем, особенно для пополнения продуктов для кухни. Картошку, или по-белорусски бульбу, закупали в местных колхозах. Остальное – крупы, макароны, соль, сахар, подсолнечное масло, табак и многое другое, что требовалось по нормам продуктового и вещевого снабжения, получали в Бресте.

В зимний период количество нарушений границы традиционно уменьшалось. Только служба от этого легче не была, наряды на границе приходилось менять чаще – снег, ветер, морозы.

Наступил сорок первый год. Федор помнил и твердо знал, какие тяготы и испытания он принесет. И потому по весне, когда просохла земля, он начал подготовку заставы к нападению. Задачами погранзастав являлись охрана границ, пресечение незаконных пересечений, а в случае военных действий с сопредельной территории – держать границу до подхода армейских частей из тыла. Только как оборонять границу, если на десять километров вверенного ему участка сорок два бойца? Получалось, что на каждого пограничника приходилось по двести пятьдесят метров. А у бойца – только винтовка. Правда, были еще два пулемета: ручной «ДП» и станковый «максим», да еще два ящика гранат – как НЗ.

Федор решил оборудовать два рубежа по флангам от заставы. В наиболее вероятных местах прорыва с сопредельной стороны он разметил траншею, окопы и два дзота – основной и запасной. В свободное от нарядов время бойцы рыли землю, пилили деревья для обустройства накатов. И тихо роптали – выслуживается лейтенант.

Но Федор знал, что делает. Эти укрытия сберегут бойцам жизнь и позволят им дольше удерживать рубежи. Да, иной раз руки опускались, потому что он знал, никакой помощи из тыла не будет, и уже через неделю после начала войны немцы войдут в Минск. Но будет же держаться Брестская крепость месяц, а некоторые заставы – до недели. А он воин, и его долг – воевать, уничтожить как можно больше врагов, и он до конца исполнит свой долг. И плевать ему на недовольство бойцов, усмешки за спиной начальников других застав. Жизнь – она рассудит, кто был прав.

На границе все бойцы находились при оружии. Только когда в отхожее место ходили или спать ложились, винтовки в пирамиду ставили. К тому же, в отличие от армии, оружейные пирамиды на замок не замыкались. В случае тревоги – это потеря драгоценного времени.

Заставы пополняли новобранцы проверенные – комсомольцы, коммунисты, несудимые и ни в чем предосудительном не замеченные.

В один из первых майских дней Федор с несколькими бойцами поехал в Брест на грузовичке. Дела накопились хозяйственные: продукты взять, с вещевого склада сапоги, ремни, ваксу сапожную.

Федор сидел впереди, в кабине с водителем, бойцы – в кузове. Для них поездка – как отдых, да еще и новые впечатления. Они ведь на заставе безвылазно, если не считать нарядов. Так уже всю контрольно-следовую полосу наизусть знали.

Проехали половину пути, как вдруг по крыше кабины застучали бойцы:

– Товарищ лейтенант!

– Останови, – приказал Федор водителю. Открыв дверцу, он шагнул на подножку. – Что такое?

– Самолет, – и руками показывают.

Самолет уже был далеко, модель не угадать, тем более не разглядеть опознавательные знаки.

Но вот самолет описал круг, и от него отделились фигурки – одна, вторая, третья…

– Четыре! – дружно выдохнули бойцы.

Насколько Федор знал, наших воздушно-десантных войск здесь не было. Да и не принято было проводить учения вблизи от границы. Если брать по прямой, от границы до места выброски километров двадцать пять – тридцать.

Над парашютистами раскрылись белые купола парашютов. Ветром их относило на восток. Самолет же, сбросив людей, развернулся и полетел на запад. Тут уже все сомнения пропали.

– Николай, поворачивай направо! – скомандовал Федор.

Наверняка выброску видели не только они, но долг обязывал выяснить, что происходит. Это уже было на уровне инстинкта.

Грузовик свернул на узкую грунтовку.

Бойцы в кузове поднялись, держась руками за кабину, и во все глаза глядели на парашюты. Люди, висевшие под ними, выглядели малюсенькими, ну совсем как черные точки.