Поцелуй в Риме - Страница 4

Алина не поняла:

– Бросает их?

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Увидев замешательство на лице кузины, Дениза пояснила: – У него множество любовных похождений, то, что французы называют affaries de cœur. А так как он очень богат и красив, то женщины без ума от него и носятся с ним как с писаной торбой.

Алина рассмеялась:

– Не верю в это!

– Правда! Он напускает на себя этакий важный вид и ведет себя так, словно никто не стоит его внимания.

– Он, должно быть, ужасный тип.

– Я его уже давно невзлюбила. Он разговаривает со мной как с умственно отсталым ребенком.

– Не могу поверить в это.

– Но это так. И только потому, что он любит кататься на папиных лошадях, он приезжает к нам. Ну и, конечно, они встречаются на скачках. – Она издала короткий смешок, прежде чем сказала: – Я видела его лицо, когда папа попросил его взять меня с собой в Рим.

– Ему не понравилась эта идея?

– Он был в ужасе. Я видела, как он лихорадочно ищет предлог, чтобы отказаться. Затем очень неохотно согласился взять на себя ответственность при условии, что меня будет сопровождать компаньонка.

Алина с негодованием подумала: «Невероятно, чтобы кто-нибудь мог быть грубым с таким прелестным и нежным существом, как Дениза». Она вспомнила, как отец однажды сказал: «Молодые люди в Лондоне считают, что с дебютантками весьма скучно, поэтому чем быстрее девушки найдут себе подходящего мужа, тем лучше для них».

– А почему твой кузен не женился? – спросила она. – Сколько ему лет?

– За тридцать. Едва ли он сможет жениться на одной из тех женщин, с которыми у него романы, так как они все замужем.

Алина широко распахнула глаза:

– И что, их мужья не возражают?

– Они об этом и не догадываются. Ты не поверишь, как странно ведут себя женщины в Лондоне. Принц Уэльский всегда появляется в обществе замужних женщин. Все они красивы и изысканны. И мой кузен Маркус Тевертон ведет себя так же.

– Но ведь это ужасно, – сказала Алина твердо. – Не могу себе представить, чтобы так себя повел папа. А если бы он сделал это, то, несомненно, разбил бы мамино сердце.

– Твои мать и отец были так не похожи на других. Никогда не думала, что она умрет. Она была так молода и счастлива.

– Она была такой, – возразила Алина мягко, – пока не умер папа. А затем свет померк для нее, и она не смогла оставаться в темноте одна.

Голос ее прервался – ей все еще трудно было говорить о матери без слез.

– Бедная Алина! – проговорила Дениза. – Я знаю, как ты страдаешь. Поэтому самое лучшее для тебя – отправиться в Рим, и я уверена, твоя мама тоже одобрила бы это.

Алина взглянула с сомнением:

– Наверное, мама пришла бы в ужас от того, что я лгу и играю чужую роль.

– А я думаю, она восприняла бы это как хорошую шутку. Ты помнишь, как она всегда смеялась над этими ворчунами в нашем графстве, которые решительно не одобряли все, что мы делали. – Дениза увидела, что Алина повеселела, и продолжила: – Помнишь, они брюзжали, что изгороди, через которые мы прыгаем, слишком высокие для нас, и мы ведем себя как сорванцы. А твоя мама, наоборот, говорила, что это очень хорошо для женщин, если они могут недурно ездить верхом и не боятся высоко прыгать.

Алина кивнула в знак согласия.

– Это мы и собираемся делать сейчас, – продолжила Дениза. – Мы собираемся сделать высокий прыжок, и ты забудешь все свои неприятности. Ты увидишь Рим и все его красоты.

– Неужели это правда, Дениза? – воскликнула Алина. – Я так хочу увидеть Рим. Это будет необыкновенное приключение.

– Конечно, – согласилась Дениза, – и я увенчаю его счастливым концом, когда выйду замуж за Генри. И будь уверена, больше он меня никогда не оставит!

– О, дорогая! Я так хочу, чтобы ты была счастлива!

Дениза приехала на следующий день после обеда. Алина с изумлением наблюдала, как кучер и слуга выносили из кареты целую гору чемоданов и баулов. Как только они были перенесены в спальню Алины, Дениза принялась открывать их.

– Я привезла тебе мамин багаж, – сказала она. – На всех вещах ее инициалы. Думаю, они намного роскошнее того, что у тебя сейчас есть.

Алина была уверена в этом. Она увидела на чемоданах инициалы «А. Л.», но не успела задать вопрос, как Дениза закончила:

– Ты ведь помнишь, что маму звали Алисой.

– Ах да! Я и забыла, – воскликнула Алина.

– Я вспомнила об этом по пути домой, – произнесла Дениза с ликованием. – Сразу же после того, как сказала папе, что меня будет сопровождать леди Лэнгли, кстати, он был рад слышать это, я пошла наверх в мансарду. Все мамины вещи были там – и взгляни, что я нашла!

Она начала один за другим открывать чемоданы.

Вначале она извлекла вечернее платье из черного бархата, отделанное горностаями. Алина пришла в восхищение.

Затем Дениза продемонстрировала еще одно платье – из голубого бархата, с отделкой из русских соболей.

– Они прекрасны! – воскликнула Алина.

– Подожди, – сказала Дениза и с этими словами достала соболий палантин, края которого были щедро отделаны хвостиками соболей.

Алина знала, что такие меха носят только очень состоятельные и модные дамы.

Были извлечены также несколько очень элегантных зонтиков от солнца.

Наконец Дениза открыла большую коробку для шляп:

– Я решила, что остальные мамины платья уже устарели, чтобы ты могла носить их. Пожалуй, за исключением нескольких вечерних платьев. А вот шляпы… шляпки мало изменились с тех пор, как она умерла. Сегодня они просто более изощренной формы.

Она вынула несколько шляпок, украшенных перьями и бантами из атласных лент.

Алина понимала, что в этих шляпах будет выглядеть старше.

Ее радовало, что, сняв украшения с одной шляпки, можно было сделать более живописной другую.

– Ты ведь знаешь, какая сейчас сложная и изысканная мода, – продолжала Дениза, – и поэтому, чтобы придать вечерним платьям более современный вид, мы можем украсить их кружевами и рюшами.

Турнюр, бывший в моде при жизни матери Денизы, постепенно исчез и превратился в часть юбки. Но вот вечерние платья со шлейфами, для более зрелых женщин, мало изменились с тех пор.

– Думаю, мы сумеем найти в Риме портниху, которая слегка переделает эти платья, – сказала Дениза. – А пока я привезла тебе свои, которые не выглядят так, словно принадлежат дебютантке. – Говоря это, она достала целый ворох платьев. – Вот это, например. Я всегда считала, что оно мне не идет: слишком темное для меня. А вот это я купила при плохом освещении. Это не мой цвет. Думаю, тебе подойдет, а на мне – кошмар!

Да, действительно, более темные платья с их насыщенной цветовой гаммой лучше оттеняли очень светлые волосы Алины и подчеркивали белизну ее кожи. Наконец Дениза достала из последнего чемодана небольшую коробочку.

– Посмотри, что я нашла в мансарде! – радостно воскликнула она, открыв ее.

Алина увидела внутри пудру, тушь и баночку румян.

– Неужели твоя мама пользовалась всем этим? – спросила она.

– Этот вопрос волновал и меня, пока я не вспомнила, как однажды к нам приехала одна из наших родственниц, очень модная и красивая дама. Я еще была маленькой тогда, но помню, как она смеялась над мамой и называла ее старомодной. Вскоре после ее отъезда пришла небольшая посылка с подарком для мамы. «Как ты думаешь, что мне прислала Гвен?» – услышала я разговор мамы с папой. «Не имею представления», – ответил папа. Она открыла коробочку и показала, что внутри.

– И что сказал твой отец? – спросила Алина.

– Я помню, как он закричал в ярости: «Я не хочу, чтобы моя жена была похожа на актерку». Моя мама рассмеялась: «Дорогой, если мы поедем в Лондон, тебе будет стыдно, что я выгляжу такой провинциалкой». – «Вот такой я и люблю тебя», – ответил папа и обнял ее. Словом, она никогда не пользовалась этим ящичком, но теперь он нам может очень пригодиться.

– Но… но я тоже не хочу выглядеть как комедиантка, – запротестовала Алина.