Пиратское фэнтези - Страница 65

Неопытность Араминты отнюдь не предполагала излишний романтизм; развороченная ядрами палуба не оставляла сомнений: они потерпели поражение. Пошатываясь, к ней устремился Моллой и схватил за руку. На лбу евнуха зияла глубокая рана, и его меч был выпачкан кровью. Араминта стряхнула его руку и выстрелила в пирата, прыгнувшего на них.

— За мной, быстро! — приказала она и ринулась в каюту.

У окна, прижавшись друг к дружке, дрожали насмерть перепуганные девицы, перед ними, бледная, с кинжалам в руках, стояла миссис Пенулки.

— Миледи, не выходите больше из каюты, — дрожащим голосом попросила дуэнья.

— Спрячьтесь в туалете — и ни звука! — если кто-нибудь войдет, — приказала Араминта, снова роясь в сундуке с приданым. Достала длинную нить отличного жемчуга — прощальный подарок матери — и повязала ее на талию, спрятав под пояс. Также вынула золотые часы, предназначенные в подарок по случаю помолвки, а потом захлопнула и заперла сундук. — Моллой, бери и неси сундук, — велела она, вновь выскочила наружу и указала евнуху на Уидла. Вздохнув глубоко, девушка прошептала: — Или будем вести переговоры, или я швырну его за борт. Дейсит.

С губ слетело заклинание. Араминта заметила, как Уидл насторожился и принялся подозрительно оглядываться по сторонам, словно слова жгутами завертелись у него в ушах. Она махала платочком до тех пор, пока взгляд капитана пиратов не остановился на ней, и тогда указала на сундук, который Моллой поставил на поручни судна.

Пиратские капитаны, как правило, люди весьма ушлые. Стоимость направлявшегося в колонии судна с товарами могла быть десять тысяч соверенов, из них обычно можно было реализовать не более четверти. Ценность сундука с приданым могла быть такой же или даже вдвое больше, к тому же украшения и шелка легче обменять на золото.

— Сразу предупреждаю, что на сундук наложено заклятие! — выкрикнула Араминта. — Если кто-нибудь, кроме меня, откроет крышку, все содержимое превратится в пыль.

Конечно же, это не соответствовало действительности. Подобные заклинания были чрезвычайно дороги и к тому же опасны, поскольку какая-нибудь горничная могла невольно уничтожить все содержимое. К счастью, рискнуть и проверить достоверность ее заявления никто не собирался.

— Внутри находится заговор верности, предназначенный моей невесте, — добавила она, объясняя столь крутые меры предосторожности.

Уидл нахмурился, а потом помрачнел пуще прежнего, когда Араминта наотрез отказалась открывать сундук даже после того, как к ее горлу приставили кинжал.

— Нет, — твердо стояла она на своем. — Я поплыву с вами, можете доставить меня в Кингспорт. Только когда вы отпустите меня где-нибудь в доке, я открою вам сундук. К тому же, смею добавить, моя семья пришлет выкуп, если вы отпустите капитана Реллове, который обо всем расскажет, — добавила она, возвышая голос для того, чтобы остальным пиратам было лучше слышно. — Так что вам выгоднее поступить именно так, а не брать корабль.

Чтобы убедить пиратов, Араминта показала им золотые часы, и все они оживленно зашептались, воображая сундук, битком набитый подобными сокровищами. Уидлу не терпелось продолжить битву, надеясь сократить количество желающих участвовать в дележе добычи. Однако, к сожалению, теперь к стоимости содержимого сундука прибавился выкуп, о ценности которого его головорезы могли только догадываться.

— Ну так что, ребята? Прокатим молодого джентльмена? — крикнул он и швырнул им часы.

Пираты бросились их ловить, хором выражая согласие.

— Лорд Арамин, я протестую, — обиженно заявил капитан Реллове.

Стоило мечам скрыться в ножнах, как его разум тут же начал предвосхищать последующий ропот осуждения и скорое возмездие, которое обрушит на него семья Араминты. Но едва ли он мог найти другой выход из создавшегося положения. Разве было бы лучше, если бы молодую леди изнасиловали и убили? И в конце концов, ему грозит лишь порицание, если он останется в живых, что само по себе является некоторым утешением. Итак, он стоял в стороне под бременем постыдного чувства облегчения, а тем временем Араминта с непростительным спокойствием переходила на борт пиратского судна, а за ней осторожно тащили сундук.

«Амфидрейк» ушел на юг. А корабль «Рыба-солнце» похромал обратно в Нью-Джерико, где его встретили тревожными восклицаниями. Семья жениха леди Араминты (чье имя мы тоже опустим из осторожности) тут же отправила посланца в Кингспорт. Также туда помчались гонцы лорда Д.

Ждали месяц, затем второй, но «Амфидрейк» не показывался. Наконец прошел слух, что корабль видели в порту острова Редхук. Для всеобщего успокоения порешили, что пираты впали в искушение и попытались открыть сундук, после чего расправились с замаскированной леди Араминтой, обозлившись на то, что их облапошили.

Девушку уже не чаяли застать в живых, и имя ее не сходило с уст, впрочем недолго. Поступок ее казался, без сомнения, героическим, но ведь гораздо приличнее было бы умереть по-другому, желательно — заколовшись собственным кинжалом. Кроме того, вскорости после прибытия в порт обнаружили двух девиц, что тоже сослужило нелучшую службу доброму имени Араминты.

Жених принес положенные жертвоприношения и, по истечении времени траура, женился на молодой особе рождения не столь высокого, но зато весьма сметливой в бухгалтерии. Лорд Д. вознес молитвы у реки Вэй; его жены зажгли свечи в Квенсингтонской башне и занесли дату смерти Араминты в фамильные книги. Девиц отослали куда подальше, и краткую жизнь молодой леди предали забвению.

Однако же дело было совершенно не так. «Амфидрейк» не заходил ни в Кингспорт, ни в порт острова Редхук по одной простой причине: тремя неделями прежде он сел на мель и ушел на дно морское.

Когда корабль «Рыба-солнце», ободранный как липка, плыл назад лишь с небольшим запасом воды и провианта, капитан Уидл проводил леди Араминту вместе с сундуком в свою каюту. Эту любезность девушка приняла как само собой разумеющуюся, но капитан, как вскоре выяснилось, вовсе не спешил предоставить свою каюту в ее распоряжение, а вместо этого уселся за элегантным обеденным столом, явно намереваясь остаться. Она уперлась в него взглядом, но вовремя вспомнила о своем маскараде и признала, что чуть было все не испортила.

Понимание пришло с некоторым опозданием, но дело в том, что Араминта обычно рассматривала рамки этикета примерно как правила охоты: вот эти нормы все и всегда нарушают; стоит пренебречь этими — и тебя непременно наградят осуждающим взглядом; ну а если не посчитаешься с этим правилом, и тебя раз и навсегда вычеркнут из списков, — прощай охота. Например, ее застукали за изучением книги заклятий: категория номер два. Чересчур переборщила с весельем в компании с подругой: категория номер один. Но ночь, проведенная в одной каюте с неженатым джентльменом, совершенно очевидно попадала в третью.

— Вы женаты? — полюбопытствовала она, впрочем без особой надежды.

В любом случае гипотетическая миссис Уидл, находящаяся где-то за тысячу морских миль, вряд ли смогла бы чем-нибудь ей помочь в глазах леди Д. — вне зависимости от волшебного амулета она однозначно сочла бы репутацию дочери погубленной безвозвратно.

Физиономия Уидла сделалась унылой, и он ответил:

— Нет.

Он был незаконнорожденным отпрыском офицера военно-морского флота и весьма практичной портовой женщины из Вест-Индии, которая не преминула взять торжественное обещание, перед тем как уступить отцу будущего ребенка. Таким образом, мальчик в юном возрасте получил место на борту отцовского корабля. Ребенком он был одаренным и вполне мог бы дослужиться до известных чинов, но отец слишком часто принялся выводить его в свет, и чувствительный юноша по уши влюбился в юную леди происхождения более знатного, нежели его собственное.

Ему хватило духу сделать девице предложение, но родители молодой особы, узнав о наглых притязаниях выскочки, отказали ему от дома. В свою очередь, девица, когда он предложил ей тайный побег, расхохоталась, усугубив душевную рану яркой картиной их оскорбительного (без ее приданого) предполагаемого существования и доходов в ближайшие пять лет.