Пески веков (сборник) - Страница 39

— Нет, — ответил он. — Сойдет и так.

Значит, у них нет машины времени, на которой можно путешествовать. Но они открыли новое назначение телефона.

Итак, телефон.

Телефонная сеть покрывает всю планету. Ее линии тянутся вдоль шоссе, бегут рядом с железными дорогами — леса прямоугольных деревьев-опор выросли повсюду. Провода в каучуковых оболочках пролегли по дну океанов и рек. Они образуют плотную и одновременно тонкую, сложную паутину. Нити ее накладываются друг на друга и переплетаются. Сегодня уже никто не в силах нарисовать полную диаграмму мировой телефонной сети. А что будет через десять лет? А через двадцать? Эта сеть, по-видимому, превзойдет по своей сложности даже человеческий мозг.

Жером Боск попытался представить себе темные и прохладные подземелья больших телефонных центров, где в тишине и шорохах неуловимых помех кристаллические полупроводники вылавливают и ориентируют бесчисленные голоса. Эта сеть — по-своему живой организм. Люди все время расширяют ее, тщательно ремонтируют, без конца совершенствуют. Телефонные станции становятся похожими на нервные узлы. Автоматические вычислительные машины расчленяют разговоры на мельчайшие фрагменты, чтобы не допустить наложенных сигналов и в то же время до предела заполнить паузы. Так стоит ли удивляться, если телефон окажется способным творить и другие чудеса?

Он вспомнил истории, может быть даже выдуманные, которые он слышал про телефон. О том, что ночью будто бы можно набрать определенный номер и услышать незнакомый голос. И не просто голос, а голоса, анонимные бесплотные голоса, которые обмениваются банальными фразами, или шутками, или игривыми намеками, или такими чудовищными признаниями, на какие не решилось бы ни одно существо, обладающее человеческим лицом или хотя бы именем. Он вспомнил о голосах-призраках, которые будто бы годами блуждают по замкнутому кольцу сети и без конца повторяют одно и то же. Он вспомнил о говорящих часах и о пунктах подслушивания.

Рано или поздно, сказал он себе, любая вещь в мире находит совсем иное применение, чем то, ради которого была первоначально создана. Например, человек. Миллион лет назад он блуждал по лесам, голыми руками собирая плоды, и охотился на зверей. А теперь он строит города, пишет стихи, сбрасывает бомбы и звонит по телефону.

То же самое и с телефоном.

Жером Боск отодвинул тарелку, заказал кофе, выпил его, расплатился и вышел на улицу. Солнце наконец разогнало тучи. Он сделал крюк, чтобы пройтись по набережным. Но прогуливаться там стало невозможно с тех пор, как набережными завладели автомашины. Даже рыбаки покинули свои насиженные места.

«Я кружусь на месте, — сказал он себе. — Я знаю здесь каждую улицу наизусть. Я работаю и живу в центре одного из самых чудесных городов в мире, но это меня больше не радует и не волнует. Этот город больше ничего не говорит моей душе. Мне надо уехать».

Он взглянул на часы. Почти половина третьего. Пора вернуться и взяться за работу, закончить то, что не смог сделать утром. Витрины и даже стены, все те же самые, казались серыми и как бы прозрачными, стертыми до прозрачности от слишком пристальных взглядов. Оставались еще, правда, женщины: смена времен года, случайности переездов, службы или туристских поездок делали их вечно новыми. Но даже с этой точки зрения год выдался скверным. Вот уже больше недели он не встречал по-настоящему красивого лица.

А на Багамских островах Барбара, Наташа, Сибилла и Мерриел плескались в бассейне под снисходительнодовольным взглядом Вильденштейна. «Он прав, — подумал Жером Боск. — Я должен согласиться. Такого случая больше не представится».

Дверь в приемную была приоткрыта. Секретарша явно поджидала его. «Опять кто-то звонил!» — подумал он, и сердце его сжалось.

Она наклонилась к нему:

— У вас посетитель, мосье Боск. Он ждет в вашем кабинете.

Жером Боск замер, стараясь проглотить комок в горле. «Я никого не жду! Кто бы это мог быть? Неужели они смогли физически переместиться во времени? Неужели им недоставало разговоров по телефону?» Перед своей дверью он заколебался, потом взял себя в руки — нет, они могут только звонить, отправлять сквозь время только телефонные сообщения, только голоса, — и вошел в кабинет.

Его ждал человек, нисколько не похожий на Жерома Боска. Он сидел на углу стола так, что одна его нога раскачивалась на весу, а другая твердо стояла на вытертом ковре. У него было длинное породистое лицо, темные волосы ниспадали до самого воротничка, но были аккуратно подрезаны. Костюм на нем был вроде бы недорогой, однако ткань в крупную клетку и невероятное количество карманов — из нагрудного высовывался художественно смятый цветной платочек, — а также сверхузкие лацканы подчеркивали изысканность покроя. Рубашка у него была в полоску, галстук — в горошек, туфли черные со сложным накладным узором, а носки ярко-красные. Возле правой его руки на столе лежала черная сервьетка из блестящей кожи. Короче, он был англичанином от макушки до кончиков ногтей. Посетитель встал.

— Мосье Жером Боск? — спросил он. — Весьма рад с вами познакомиться.

Голос у него был интеллигентный, ясный, с легким и несомненно британским акцентом. Жером Боск поклонился.

— Фред Харди, — сказал англичанин, протягивая очень длинную холеную руку с коротко обрезанными квадратными ногтями. — Господин Вильденштейн позвонил мне, прежде чем заказать разговор с вами. Он выразил желание, чтобы я подготовил все необходимые бумаги.

Фред Харди открыл сервьетку и выложил на стол пачку документов.

— Вот ваш билет на самолет, мосье Боск. Вот специальная виза, которую достаточно просто вложить в ваш паспорт. У вас ведь есть паспорт, не правда ли? В этом пакете пятьдесят фунтов стерлингов в дорожных чеках на предъявителя. Вам достаточно будет поставить свою подпись. Думаю, что на дорогу вам хватит. А там господин Вильденштейн возместит вам все ваши расходы. Это письмо вы предъявите на таможне в Нассо. Губернатор — личный друг господина Вильденштейна. Вам ни о чем не надо беспокоиться. Возможно, господина Вильденштейна не окажется в Нассо, но вас кто-нибудь встретит на аэродроме и проводит до острова господина Вильденштейна. Разрешите пожелать вам счастливого пути.

— Но я еще не дал согласия! — возразил Жером Боск.

Харди вежливо рассмеялся.

— О, конечно, вы все решите сами, мосье Боск. Я все это подготовил на случай вашего согласия.

— Вы быстро справились, — пробормотал Жером Боск, ошеломленно глядя на билет, визу, пакет с чеками и рекомендательное письмо. — Вы живете в Париже?

— Я прилетел из Лондона, мосье Боск, — сказал Харди. — Господин Вильденштейн любит быстроту и эффективность. Господин Вильденштейн порекомендовал мне самому проводить вас до аэропорта. К тому же мой самолет вылетает через полчаса после вашего. Расписание рейсов между Парижем и Лондоном весьма удобно.

Телефон справа зазвонил. Харди сунул сервьетку под мышку.

— Я жду вас в коридоре, мосье Боск. Такси уже внизу. У нас хватит времени на все.

Он широко улыбнулся, обнажив ряд безукоризненных крупных зубов, и дверь за ним закрылась.

Жером Боск взял трубку.

— Алло, — сказал он.

Никого. Только эхо, как в пещере, как в длинном туннеле. Или как из колодца.

— Алло! — сказал он громче. Ему показалось, что он не услышал своего собственного голоса, что микрофон поглотил его звук, заглушил, уничтожил.

— Из какого времени вы звоните? — неуверенно спросил он. — Что вам нужно?

Он придвинул к себе билеты на самолет, развернул их. Билет на рейс Париж-Нассо через Нью-Йорк и Майами. Билет на обратный рейс. Харди все учел. Здесь и не пахло ловушкой. Что бы ни случилось, он сможет вернуться. И Харди специально ради него прилетел из Лондона. Значит, Вильденштейн позвонил ему в половине одиннадцатого, может быть, даже в одиннадцать. Харди сел на самолет в двенадцать. В час он был в Париже. А без четверти два — в кабинете Жерома Боска. Все предельно просто. Он жил в том мире, где с одного самолета привычно пересаживаются на другой, где носят костюмы, с виду неброские, но экстравагантные в действительности, а обувь — сделанную на заказ, где губернаторов запросто приглашают к себе поужинать и где в любое время звонят по телефону в любую часть света. «Нет, я не могу отправить его в Лондон не солоно хлебавши», — сказал себе Жером Боск.