Пески веков (сборник) - Страница 33

Это явно произвело впечатление на Хьюза.

— Что? Не может быть! Степень присваивается пожизненно. Клементс — осел. Мое исследование было чертовски удачным, и он знает это. Какого дьявола вы…

— Ваша жена покончила жизнь самоубийством, — хладнокровно прервал его Уэйд.

— Я вам не верю.

— Я встречался с Карпентером. Вам известно, что у него сохранился один экземпляр вашего романа? Я прочитал «Окно к звездам». Это дребедень, но в одном месте у вас получилось неплохо.

— Сохранился экземпляр? Что это за место?

Уэйд ненавидел себя в этот момент, однако разозлить Хьюза было необходимо.

— Вы никого не любите, Дэн. Вы неудачник и пытаетесь скрыться от самого себя. Но убежать от себя нельзя. Вы и здесь потерпите неудачу. Вы будете вечным неудачником…

Хьюз вскочил на ноги. Несмотря на бронзовый загар, лицо его побелело. Он тяжело дышал.

— Вы лжете! Лжете! Я докажу вам, всем вам…

Вот он, этот момент!

Уэйд бросился в сторону на циновку, покатился кубарем и рванулся к одеялу, которое закрывало дверной проем. Оказавшись снаружи, он мгновенно шагнул в сторону.

Щелкнул выстрел, и пуля пробила одеяло.

Уэйд схватил веревку, висевшую рядом с дверью, и кинулся к коралю. Лошади тревожно храпели и топтались внутри. Он рывком открыл ворота. Второго выстрела он не слышал, только почувствовал на щеке ветерок от пролетевшей пули.

Уэйд вскарабкался на ограду, с диким криком бросил лассо и прыгнул на спину пойманного жеребца. В следующее мгновение он свалился на землю, но снова вскарабкался на лошадь и изо всей мочи вцепился в гриву.

Он снова крикнул и начал хлестать лошадей свободным концом веревки. Лошади начали метаться.

Жеребец под ним задрожал, но не сдвинулся с места. Уэйд заметил, что жеребец привык ходить под седлом — на нем еще остались следы от ремней. Испуганные лошади метались. В корале царил настоящий бедлам. Уэйд расслышал щелчок выстрела. Рядом с ним почти по-человечески вскрикнула кобыла, в которую попала миновавшая его пуля.

Уэйд сжал коленями бока жеребца и покрепче вцепился свободной рукой в гриву. Он испустил вопль, который сделал бы честь любому ковбою, и галопом устремился к открытым воротам. За ним последовали почти все лошади — они дико вращали глазами и с храпом хватали холодный утренний воздух.

Не меньше десяти минут Уэйд дал жеребцу скакать во главе табуна; было почти невозможно управлять им с помощью накинутой на шею веревки. Уэйд думал только о том, как бы не свалиться, подпрыгивая на мокрой спине жеребца, и проклинал про себя развевающуюся жреческую тогу.

Наконец ему удалось перевести дрожащего жеребца на шаг, а затем остановить его. Остальные лошади неуверенно переминались с ноги на ногу. Уэйд соскользнул с жеребца и, попридержав плащ, набросил на его шею уздечку из веревочной петли. Затем он вскарабкался обратно, радуясь тому, что жеребец оказался смирным. Возбуждающие таблетки, которые он бросил в воду, еще не начали действовать, но скачка могла ускорить этот процесс.

Уэйд был измучен до предела, но холодный утренний воздух немного взбодрил его. Он понимал, что неприятности далеко не кончились, мало того, его собственный план обернулся против него.

Ему еще придется хлебнуть горя с этими возбуждающими таблетками.

Уэйд мог вызвать машину времени только в то место, где он оставил ее, недалеко от Койоакана. Койоакан находился в пятнадцати милях отсюда по прямой — на расстоянии птичьего полета, но Уэйд не был птицей. Не мог он и переплыть озеро Тескоко, а все дамбы были расположены на другой стороне озера.

Значит, ему придется ехать кругом.

Для этого нужно повернуть на север, где население более редкое, то есть преодолеть расстояние в пятьдесят миль по плохой дороге.

Впрочем, ему могли помочь два обстоятельства: в случае погони преследователям придется идти пешком, если только у самого Хьюза не осталось лошади. А средства связи были настолько плохи, что никто не мог с уверенностью сказать, где он находится.

И Хьюз ничего не знал о возбуждающих веществах.

Уэйд направился на север, пустив жеребца ровной неторопливой рысью. Почти все лошади следовали за ним. Импровизированная уздечка действовала вполне прилично, и Уэйд позволил себе немного расслабиться под теплыми лучами солнца.

По дороге ему встречалось много индейцев; одни в ужасе прятались в хижинах, другие пытались бежать рядом с ним. Но жреческая одежда охраняла его от враждебных выходок.

Как странно, думал он, что плавная неторопливая рысь его жеребца превосходила по скорости все — передвигаться быстрее в Центральной Америке было невозможно. Пока он двигался, его нельзя было схватить.

К сожалению, он не мог двигаться без перерывов.

К полудню Уэйд почувствовал, что жеребец волнуется, прядает ушами и храпит. Возбуждающие вещества начинали действовать.

Уэйд подъехал к одинокой группе деревьев, остановился и спрыгнул на землю. Затем он напоил жеребца и надежно привязал уздечку к стволу.

Теперь оставалось только ждать.

На всякий случай Уэйд влез на дерево и расположился поудобнее. Вполне возможно, что, даже приняв возбуждающее, лошади без седоков не понесут, но он не хотел рисковать.

К вечеру тело его разламывалось от усталости. Ночью было еще хуже.

К утру действие возбуждающих веществ прекратилось. Уэйд сел на своего жеребца и продолжил путешествие по огромному полукольцу вдоль вод голубого озера Тескоко.

Чтобы достичь дамбы у Тикомана, к северу от Теночтитлана, ему понадобилось три дня. По дороге ему удалось поймать в озере четыре рыбы да присвоить несколько маисовых лепешек, когда он проходил мимо неохраняемого крестьянского дома. И все же Уэйд устал, был голоден и совершенно разочаровался в прелестях жизни под открытым небом.

Крохотный радиопередатчик, вызывающий машину времени, находился в правом бедре Уэйда, как раз над коленом. Путешественник во времени ни в коем случае не должен был его терять, поэтому радиопередатчик вживляли в тело навсегда.

Уэйд нажал на кнопки в определенном порядке, надеясь, что, когда он доберется до Койоакана, он еще будет в живых — если только ему удастся забраться так далеко.

Он в последний раз вздохнул полной грудью и выехал из-под прикрытия деревьев. За ним все еще следовало шесть лошадей.

Уэйд неторопливым шагом направил жеребца к дамбе.

Попадающиеся навстречу индейцы в страхе кидались в сторону, едва завидев его. Они не были трусами; просто они видели, как один из жрецов ехал верхом на животном сверхъестественного вида, и их реакция была примерно такой же, как если бы в средневековую церковь, набитую верующими, влетел священник на вертолете.

Уэйд продолжал свой путь. Остальные шесть лошадей, волнуясь, следовали за ним.

Дольше ждать было невозможно. Теперь они уже знали, где он, и, если Хьюз был в Теночтитлане, он, несомненно, успел восстановить жителей против Уэйда. Если он не приехал в город, все равно жрецы не выпустят Уэйда — они слишком скептически относились ко всему сверхъестественному.

Он оказался прав.

День клонился к закату, озеро перед ним сузилось до каналов по обеим сторонам дороги, и из-за зеленых плавающих садов впереди показался город. Поперек дамбы стояла группа воинов с луками в руках.

Уэйд направил жеребца к краю дороги и свистом подозвал других лошадей. Он ободряюще похлопал своего мустанга по шее.

Затем он свистнул по-звериному, хлестнул лошадей веревкой и ударил пятками в бока жеребца.

Они на полном скаку врезались в ряды воинов. Кавалерийская атака, даже если вы знаете, как с ней бороться, особой радости не доставляет. Если же вы ни разу не видели лошади…

Выпустив по одной стреле, воины бросились в канал. Одна лошадь была ранена, других потерь не было.

Теперь или никогда.

Уэйд галопом ворвался на базарную площадь Тлалтелолко, крича изо всех сил. Из-за ветра глаза его превратились в щелки, и он мчался, отбрасывая встречных направо и налево. Он намеренно топтал людей, а один раз с воплями проскакал по храму, стараясь причинить как можно больше ущерба.