Пески Марса [сборник] - Страница 24

Даже с расстояния полутора километров «Прометей» представлял собой впечатляющее зрелище. Он стоял на сборных опорных конструкциях на краю гигантского бетонного «фартука», окольцовывавшего место старта. Жерла воздухозаборных устройств были похожи на отверстые пасти. Маленькая и более легкая «Альфа» лежала в специальной «люльке» в нескольких метрах от «Беты». Части корабля вот-вот должны были соединить между собой. Оба компонента были окружены кранами, тягачами и всевозможными движущимися устройствами, а также канатным барьером. Грузовик остановился перед въездом за кордон, около большого предупредительного знака, гласившего:

Дирк с некоторым беспокойством посмотрел на Коллинза. Они показали пропуска. Охранник махнул рукой и пропустил их за ограждение.

— Даже не знаю, нравится мне это или нет, — сказал Дирк.

— О, — весело отозвался Коллинз, — бояться нечего, только держитесь рядом со мной. К опасным участкам мы приближаться не будем. К тому же у меня всегда при себе эта штучка.

Он вытащил из кармана куртки прямоугольную коробочку. Похоже, она была сделана из пластмассы. Сбоку Дирк заметил маленький динамик.

— Что это такое?

— Счетчик Гейгера. В случае повышенной радиоактивности воет, как сирена.

Дирк указал на гигантскую машину.

— Это космический корабль или атомная бомба? — робко спросил он.

Коллинз расхохотался.

— Если окажешься под соплом, разницы не почувствуешь!

Они остановились под тонким, изящным носом «Беты». В обе стороны расходились ее величественные крылья. Она походила на застывшего в полете мотылька. Темные пещеры воздухозаборников выглядели угрожающе. Дирка удивили странные кубкообразные раструбы по краям воздухозаборников. Коллинз заметил его любопытство.

— Амортизаторы-диффузоры, — объяснил он. — Понимаете, невозможно одним и тем же способом всасывать воздух при разных скоростях и на разных высотах. Это ведь большая разница — весемьсот километров в час над уровнем моря или двадцать девять тысяч километров в час в стратосфере. Эти штуки регулируются, их можно выставлять на полную длину и втягивать. Но все равно система на редкость малоэффективна и работает только благодаря тому, что у нас нелимитированный запас энергии. Давайте-ка посмотрим, пустят ли нас на борт.

Они довольно легко поднялись по невысокому помосту и через боковой люк проникли внутрь «Беты». Дирк обратил внимание, что корма корабля ограждена большими подвижными барьерами, так что к ней никто не мог подойти. Он сказал об этом Коллинзу.

— Эта часть «Беты», — мрачно отозвался аэродинамик, — будет иметь гриф «Посторонним вход строго воспрещен» года этак до двухтысячного.

Дирк непонимающе уставился на инженера:

— Что вы имеете в виду?

— Это самое и имею. Как только атомный двигатель начал работать, как только в реакторе появилась радиация, к нему приближаться нельзя. Много лет будет опасно прикасаться.

Даже Дирк, далекий от инженерии, начал догадываться о возможных технических сложностях.

— Но как же, черт возьми, вы инспектируете двигатели или ремонтируете их, если что-то ломается? Только не говорите мне, что они настолько совершенные, что сломаться не могут!

Коллинз улыбнулся.

— Это — самая большая головная боль атомной инженерии. Чуть позже у вас будет возможность увидеть, как это делается.

На борту «Беты» смотреть было, на удивление, почти не на что, поскольку корабль большей частью состоял из двигателей и топливных баков, невидимых и недостижимых за толстыми защитными переборками. Удлиненная, узкая кабина в носовой части походила на отсек управления любого авиалайнера, но оснащена была намного сложнее, поскольку команде из двух человек — пилоту и бортинженеру предстояло пробыть на борту «Беты» почти три недели. За такое время можно с ума сойти от скуки, и Дирк не удивился, обнаружив среди оборудования коллекцию микрофильмов и кинопроектор. Пилоту и бортинженеру пришлось бы трудно, если бы они не сошлись характерами, но наверняка над этим вопросом потрудились психологи.

Отчасти из-за того, что Дирк слишком мало понимал в том, что видел, а отчасти потому, что ему не терпелось как можно скорее побывать на борту «Альфы», он вскоре заскучал. Он подошел к маленьким иллюминаторам из толстого стекла и выглянул наружу.

«Бета» стояла посреди пустыни, почти параллельно взлетной полосе, по которой она должна была покатиться уже через несколько дней. Этот момент легко было представить себе даже сейчас. Корабль словно сам ждал мгновения, когда он взмоет в небо и устремится к стратосфере со своей драгоценной ношей…

Вдруг пол завибрировал, и корабль начал двигаться. У Дирка от страха сжалось сердце, он едва удержался на ногах, и ему пришлось ухватиться за поручень. Только увидев рядом с кораблем маленький тягач, он понял, как глупо себя повел. Он надеялся, что Рэй ничего не заметил.

— Отлично, — проговорил Коллинз, закончив тщательный осмотр. — А теперь давайте взглянем на «Альфу».

Они выбрались через люк, и Дирк увидел, что тягач отвез «Бету» подальше за заграждения.

— Похоже, они что-то делают с двигателями, — сказал Коллинз. — Они провели — дайте-ка подсчитать — уже пятнадцать запусков двигателей без каких-либо накладок. А это перышко в шляпу профессора Макстона.

Дирк все еще гадал, как «они» могут вообще могут что- то делать с этими пугающими непостижимыми двигателями, но тут у него возник другой вопрос.

— Послушайте, — сказал он, — я давно хотел у вас спросить. Какого пола «Прометей»? Этот корабль одни называют «он», другие — «она», третьи «оно» — кто как хочет. Вряд ли ученые всерьез относятся к грамматике, но все же…

Коллинз хмыкнул.

— Это очень важный момент, — сказал он. — Где-то он оговорен официально. Хотя «Прометей», безусловно, «он», весь корабль целиком мы называем «она», как принято у моряков [22]. «Бета» также «она», но «Альфа» — собственно космический корабль — «оно». Что может быть проще?

— Честно говоря, многое. Хотя, пожалуй, это нормально, если вы так настаиваете.

«Альфа» оказалась еще более сложным комплексом двигателей и топливных баков, чем более крупная «Бета». У нее, правда, не было ни крыльев, ни плавников, но все же по конфигурации корпуса была видно, что под обшивкой упрятано множество устройств странной формы. Дирк спросил Коллинза об этом.

— Вот здесь — радиоантенны, здесь — перископы, здесь устройства управления маневровыми соплами, — объяснил Коллинз. — Сзади — большие амортизаторы для посадки на Дуну. Когда «Альфа» будет находиться в космосе, все эти устройства могут быть выставлены, и экипаж сможет проверить, хорошо ли они функционируют. Потом их уже можно не убирать, потому что до самого конца полета им не будет грозить сопротивление воздуха.

Ракетные отсеки «Альфы» были ограждены противорадиационными экранами, поэтому полностью осмотреть корабль не удалось. Он напомнил Дирку фюзеляж старомодного авиалайнера, потерявшего крылья. Чем-то «Альфа» была очень похожа на гигантский артиллерийский снаряд, на котором ближе к носу располагалось смазывающее картину схожести кольцо иллюминаторов. Кабина экипажа занимала меньше пятой части всей длины ракеты. За ней — бесконечные машины и пульты управления, которые могли понадобиться во время полета длиной восемьсот тысяч километров.

Коллинз показал Дирку приблизительное расположение отсеков.

— Сразу за кабиной, — сказал он, — мы разместили шлюзовую камеру с люком и главные пульты управления, которые потребуются во время полета. Затем идут топливные баки — их шесть — и холодильная установка для сохранения метана в жидком состоянии. Дальше — насосы и турбины, а потом двигатель, занимающий половину корабля. Двигатель окружен толстым защитным слоем, и кабина находится на значительном отдалении от него, так что экипаж получает максимальный уровень защиты. Но в остальных отсеках «жарко», хотя и само топливо служит изоляцией.