Пёс войны и боль мира - Страница 42

Я взбирался все выше и выше по шее, пока не оказался в тупике перед стеклянной стеной. Голова дракона развернулась, но зубы промахнулись по мне и вцепились в высоко задранную шею рыжей лошади. Дракон отпустил ее, и, мертвая, она упала куда-то вниз.

Дракон втянул воздух. Моим единственным спасением был меч. Я попытался уцепиться за большую ветку дерева и помнил только, что Дом птиц не давал путей к отступлению.

Стекло брызгало осколками под ударами хвоста дракона. Снизу доносился частый звонкий шум, потом оттуда выпорхнула стая разноцветных птиц и полетела вверх, под купол помещения. Оттуда они заметили конские яблоки и кинулись пожирать их. Схватка их не интересовала, так же, как не волновал дракон.

Длинная шея снова изогнулась в воздухе по направлению ко мне. Он уже совсем было схватил меня, когда позади него закричали Филандер Гроот и Григорий Петрович Седенко и накинулись на яростно хлещущий хвост. Мои силы иссякли. Вокруг падали осколки стекла, и некоторые из них больно ударяли по мне.

Пасть снова разинулась, и зубы схватили меня за левую руку: боль придала силы, и одним движением я освободился от дракона. У меня потемнело в глазах, и я мог только ругаться.

Филандер Гроот что-то прокричал, но я не понял ни слова. Я снова ударил дракона по морде и воткнул меч в ноздрю. Он откинул голову назад, и меч оказался вырванным из моей руки. Потом дракон снова взревел. Теперь я оказался полностью безоружным.

Я начал быстро спускаться по спине дракона на землю в надежде спастись. Что-то схватило меня за правую ногу, и обжигающая боль возникла в этом месте и растеклась по всему телу. Я все же продолжил свое спуск дальше, хватаясь руками за ближайшие ветви деревьев и свисающие лианы.

Моя рука наткнулась на что-то гладкое и теплое. Полуослепленный болью, я смог только различить, что это кусок обвалившейся крыши. Он поблескивал длинным острым краем. Я попытался схватить его одной рукой, но его заклинило между двумя стволами, поваленными друг на друга драконом.

Бестия развернулась и теперь продвигалась задними ногами вперед. Птицы взлетали, испуганные резкими движениями. Серебряные зубы щелкали, и когда дракон попытался схватить меня, вытянув шею, я быстро откатился за стеклянный осколок.

Острие пробило чешую на его груди и пропороло ее. Дракон взревел и уставился на меня, как будто понял, что я являюсь причиной его боли.

Черная кровь брызнула из раны, когда зверь здоровыми лапами оттолкнул от себя осколок, и каждое его движение, каждый удар хвоста заставляли все больше крови вытекать из его тела. И эта кровь, брызгая, покрыла меня всего с ног до головы. Но, думаю, я улыбался при этом.

Появились Филандер Гроот и Седенко. Они пробирались между поваленными деревьями ко мне. Гроот нес еще одну стеклянную пику в руке. Маленький человек от всех своих сил воткнул ее в бок дракона.

Бестия издала звук, похожий на оханье, и содрогнулась от новой боли. Потом дракон кинулся, не разбирая дороги, прочь, и сокрушил одну из стен дома, повалившись в груду битого, перемешанного с поваленными деревьями стекла. В течение нескольких мгновений нам казалось, что он кинется снова, он всхрапывал, и кровь еще текла их его раны.

Птицы перелетали к новой добыче. Снова раздался сильный, гулко звучащий рев умирающего дракона.

Последний долгий стон, и он затих. Птицы накинулись на свежие раны.

Филандер Гроот и Григорий Седенко подошли ко мне. Их восхищение было безмерно. Я посмотрел на свою руку — она была разрезана почти до самого локтя. На ногу я не мог наступать.

Я подошел к трупу лошади. Седельные сумки, кажется, не пострадали.

— Маленькая бутылочка… — Я замолчал — на меня нахлынула новая боль.

Седенко знал, какую бутылочку я имею в виду. Он подбежал к седельным сумкам и отыскал ее. Бутылка оказалась цела. Потребовалась секунда, чтобы прочистить горлышко. Седенко вставил мне горлышко между губ, и я немного отпил. Боль пропала, и мне показалось, что на рану мне положили холодный тампон. Потом я потерял сознание. Мне приснилось, что я снова мальчик в замке Бек, и все приключения — только выдуманная игра.

Когда я пришел в себя, мои друзья обмыли меня и переодели в свежее белье. Некоторое время я не мог поверить, что действительно одержал победу над драконом.

На моей левой руке был рубец от раны, но я мог ею двигать, правда, немного скованно, и чувствовалась только легкая боль. Точно так же зажила и нога.

Филандер Гроот улыбнулся мне и подкрутил свои усы. Он был как всегда невозмутим. И его костюм был так же безукоризненен, как и мое поведение.

— Ну, теперь ты настоящий рыцарь, капитан фон Бек, — сказал он. — Для успешного завершения поисков Грааля вы убили дракона.

Он отложил свой меч и подал мне тетрадь в переплете изумительной работы.

— Теперь, — произнес он, — вы можете быть рыцарем и без клинка.

Я не пытался взять подарок. Я до сих пор был в неведении, зачем он сделал этот жест и почему он с такой готовностью последовал за нами.

— Благодарю вас, — ответил я.

Мы находились в одном из углов Дома птиц. Сквозь листву можно было различить прозрачную стену и кости дракона. Птицы исчезли, в ожидании, что где-нибудь поблизости снова прольется кровь.

Я поднялся на ноги.

— Вы все время пребывали в неведении, — заметил Филандер Гроот, пряча свой меч.

— Многие часы, — напомнил я ему, — потрачены на Клостерхайма.

— Возможно, — ответил волшебник.

Седенко сходил и привел двух оставшихся лошадей.

— Я разведал: огромная низменность лежит перед нами, на противоположном конце ее виден лес, который растянулся по всему горизонту. Я думаю, что мы достигли края мира, капитан, — сообщил он.

— Эта страна похожа на мою родину — она почти как степи Украины, — почти с радостью произнес Григорий Петрович Седенко.

После широкой, поросшей травой степи мир как будто вздымался вверх и пропадал в зеленоватой голубизне огромного спокойного леса.

Мы миновали небольшое нагромождение камней, выглядевшее как несколько недостроенный город.

— Граф Отто любил эту стену, — сказал Филандер Гроот. — Рассказывают, что он построил свой замок на виду у Неба, и что он, когда умер, не захотел один вознестись туда, а взял с собой и замок. Поэтому теперь десь нет и следа его.

— Цель моего путешествия не должна находиться далеко отсюда, — предположил я.

— Грааль все еще находится там? — спросил Седенко.

— Мне бы это тоже хотелось знать. — Я ненадолго замолчал. — Хотелось бы мне знать, что все эти приключения и все эти тяжкие испытания имеют хоть какой-нибудь смысл. Человек борется за мечту, которую он создает сам благодаря вмешательству своей судьбы. И все эти лишения, я думаю, ведут ни к чему иному, как к лишениям и нужде.

— Вы стали фаталистом, — заметил Филандер Гроот, не оборачиваясь.

— Я знаю, что человек смертен, — продолжил я свою мысль, — что он не может победить голод и болезни. Я всегда успокаивал себя тем, что я человек дела, и все, что я делаю — к лучшему. А все, что я принес в мир, — это еще больше боли.

— Но сейчас вы в пределах досягаемости лекарства, — дружески успокаивал Филандер Гроот. — Вдруг это дествительно возможность освободить людей от их зависимости, от заточения, от Бога и Люцифера. Мы можем увидеть восход нового мира, мира разума.

— А что поможет, когда людям наскучит разум, как и все остальное человеческое? — спросил я. — Почему мы должны подчиняться их несчастной логике, создавая законы, которые не приносят ничего хорошего?

— Ну, ладно, — согласился Филандер Гроот, — может быть, это все, что мы имеем. Разве мы не должны учиться на ошибках?

— В уплату нашей собственной человеческой сущности?

— Вполне может быть. — Филандер Гроот пожал плечами. — Я только возьму свою лошадь, рыцарь. Я буду следовать за вами, сколько смогу.

— Разве у вас больше нет волшебных сил, которые вам помогают?