Пёс войны и боль мира - Страница 31

— О, мы относимся друг к другу очень доброжелательно, капитан, и у нас есть музыка, живопись, театр…

— Перечисленные вами вещи не являются действительными предметами борьбы. Вы пропустили человеческие амбиции. Какой вес имеют эти вещи искусства? Каких высот тела и духа они достигают?

— Мы живем в мире, — ответила она тихо. — Мы не закрываем глаз. Когда молодые люди нашей долины достигают восемнадцатилетия, мы отправляем их во внешний мир, и там они познают человеческую нужду, боль и то, что властвует людьми. И потом они приносят свои знания обратно. Здесь, в спокойствии, они обдумывают их и постепенно вникают в основные положения нашей философии.

— Вы благоприятствуете счастью, — сказал я как-то неубедительно.

— Такие мы есть.

— Итак, справедливости не может быть без счастья?

— Вполне возможно, капитан.

— И основное то, что вы посылаете своих молодых людей набираться опыта. Это совершенно не то, чем если бы они были ввергнуты во внешний мир сами.

— Но на деле оказывается, что это лучше, чем если бы они совсем ничего бы не знали о внешнем мире.

— Мне кажется, милостивая госпожа, что вы подменяете счастливое существование каким-то суррогатом. Но что все-таки в вашей стране является главным?

— Ни одна армия без знания не сможет добраться сюда.

— Ни одна армия этого не сможет. Но что, к примеру, будет, если ваши враги обучат орлов переправлять солдат через золотые облака?

— Это трудно представить, — засмеялась она.

— Для каждого, кто живет, основываясь на собственном опыте и не имеет выбора, это, конечно же, трудно представить.

Она пожала плечами.

— Но все-таки мы счастливы.

— И я рад, милостивая госпожа, что вы такие.

— Вы приятный гость, капитан. Проведете ли вы несколько дней при моем дворе?

— Мне очень хотелось бы этого, но я должен найти Филандера Гроота так быстро, насколько это возможно. Это часть моего договора.

— Ну хорошо. Отправляйтесь по дороге, которая ведет из города на запад. Вы достигнете леса. В этом лесу есть широкая просека, где стоит одинокий засохший дом. Филандера Гроот можно встретить там, если ему это понравится.

— В какое время?

— Он не соблюдает времени. Он должен сам увидеть вас. Ну, капитан, надеюсь, вы все-таки поедите с нами и расскажете о ваших приключениях?

Седенко и я приняли приглашение. Обед был изысканным. Мы полностью наелись, а потом провели ночь в хороших постелях. Утром мы покинули город молодой королевы, выехав по западной дороге.

Леса мы достигли довольно быстро и легко нашли просеку, где разбили лагерь, решив дожидаться Гроота. Свежий, пьянящий воздух, красота и запах цветов привели нас в расслабленное настроение.

— Хорошее место для уединения, в старости, — сказал Седенко, не спускающий глаз с громадного мертвого дерева. — Но, конечно же, не место, где можно жить, когда ты молод. Никакой борьбы, ничего, кроме охоты…

— Противопоставить это место суетности мира может любой, достигший сорока, — проговорил я. — Я не нахожу ничего, чем меня могло бы привлечь это место. Возможно, предпосылками для душевного здоровья. Рассудок говорит мне, что здесь может жить только душевнобольной.

— В чем-то вы правы, капитан, — согласился Седенко. — Природа здесь щедра. Она здорова и благополучна. И это ли не то, чего мы желаем под конец своих дней?

— Здоровый зверь должен держать свое тело и рассудок в постоянном движении, — возразил я.

— Но не всегда, капитан, — Седенко выглядел немного огорченным тем, что я не во всем соглашаюсь с ним.

Я улыбнулся.

— Погодите некоторое время, юный казак. После трех дней ожидания на просеке ни у одного из нас не было никакого желания отправляться дальше. Мы обследовали каждый уголок в округе, все дубы, распадки и подлески. Мы подстригли своих коней. Седенко лазил на каждое дерево, на которое можно влезть. Я просматривал волшебные книги, врученные мне Сабриной, без того, чтобы особенно понять их содержание. Я также просмотрел все карты и определил, что район Серединной Границы должен существовать в пространстве где-то между странами, где, по понятиям моего мира, для него не было места.

На утро пятого дня я собрался и был готов скакать дальше, чтобы покинуть Долину Золотых Облаков.

Дорогу к Граалю мне придется отыскать без Гроота, сказал я себе.

И эти слова, будто обладая магической силой, заставили появиться щегольски одетого человека, который приближался к нашей лагерной стоянке и выглядел немного смущенным, однако был в хорошем настроении. Его одежда была украшена гирляндами тесемок и бархатными лентами, золотыми и серебряными застежками и шитьем, а меч совершенно не вязался с нарядом иказался ненужным. Он шагал, опираясь на чрезвычайно большой посох и распространял запах венгерской воды. Широкая лента его шляпы была утыкана белыми и серебряными перьями, маленькая бородка и усы густо напудрены, как у знатного французского дворянина. Он смотрел на меня удивительно доброжелательно и при этом махал рукой в знак приветствия.

— Желаю вам доброго утра, мои господа, — сказал щеголь. — Я готов познакомиться с вами.

— Мы здесь не для того, чтобы терять время на разговоры с человеком, разодетым, как женщина, — выдал ему Седенко. — Мы ожидаем здесь появления великого существа, отшельника, самого умного среди себе подобных.

— Ага, извините меня. Я не задержу вас надолго. Прошу только ответить, как вас зовут?

— Я Ульрих фон Бек, капитан пехоты, а это Григорий Петрович Седенко, фехтовальщик. А вы, господин?

— Меня зовут Филандер Гроот.

— Отшельник? — удивленно воскликнул Седенко.

— Да, я отшельник, господа.

— Вы не выглядите затворником. — Седенко положил руку на перевязь своей сабли и сделал несколько шагов вперед, чтобы не упустить из виду ничего.

— Господин, уверяю вас, что на самом деле я настоящий отшельник. — Гроот казался удивленным тем, что мы не верим ему.

— Мы слышали, вы святой человек, — продолжал Седенко.

— Я не ответственен за то, что слушают или говорят другие, господин. — Гроот гордо выпрямился. Ростом он был немного выше Седенко который далко не был великаном. — Я — тот самый известный Филандер Гроот, которого вы ищете. Верьте в это или оставьте все как есть.

— Мы никак не думали найти кого-нибудь похожего на вас, — признался я. — Мы представляли вас совершенно иначе.

— Не в моих правилах обсуждать ожидание хотевшего встретиться со мной. Я — Гроот — тот, кем я являюсь.

— Но отчего вы так франтовски одеты? — Седенко обернулся ко мне, будто ожидая моей поддержки.

— Есть много способов поддерживать равновесие мира, — ответил Гроот, обращаясь ко мне.

— …И немного способов, которыми мир поддерживает себя, — отпарировал я.

— Вы правильно понимаете ход моих мыслей, господин рыцарь. Самостоятельно полученные знания не всегда означают освобождение от субъективизма. Вы и я, оба думая над этим, можем прийти к многообещающим заключениям. Вы со своими делами, и я, отверженный, со всеми своими недостатками.

— Думаю, у меня отсутствует мужество для самостоятельной оценки, мистер Гроот, — сказал я.

Он был обрадован.

— Каким бы плохим человеком вы не были, мы все соединимся в одной личности. И как соединимся!

— Мистер Гроот, мне говорили, что вы, возможно, захотите услышать мою историю и что вы, когда меня выслушаете, сможете намекнуть на решение моей проблемы. — Я любопытен, — заявио щеголеватый философ, — и с благодарностью заплачу за информацию. Вы только должны постараться, чтобы мне захотелось заплатить награду. Какие еще у вас пожелания?

— Никаких.

— В таком случае вам придется совершить прогулку в лес.

Седенко оглянулся.

— Осторожно, капитан. Он может завести в засаду!

— Григорий Петрович, — успокоил его я, — если мастер Гроот и пожелает нам чего-то плохого, то это случится позднее.

Седенко пробормотал что-то про себя и сдвинул папаху на затылок.