Перепрограммируйте свой мозг. Руководство по избавлению от вредных привычек - Страница 5

Сознательное «я» в основном находится в новой коре мозге (неокортексе), которую людям дала эволюция. Она же отличает нас от животных. Это часть мозга участвует в осознанном мышлении, анализирует опыт и, надеюсь, принимает обдуманные решения – что для нас хорошо, а чего следует избегать. По сравнению с бессознательной частью мозга, неокортекс более открыт для новой информации и способен проявлять гибкость в своих реакциях. Именно он позволяет нам быть терпеливыми, видеть перспективу, планировать будущее и не отвечать импульсивно на то, что происходит прямо сейчас. Думая о себе, мы думаем об этой части мозга.

Более ста лет назад Фрейд представил концепцию бессознательного, – и она стала одной из тех идей, что изменили мир. Бессознательное Фрейда теперь стало частью нашего обыденного мышления. Забывая чье-то имя или пропуская встречу, мы задаемся вопросом, не было ли это спровоцировано подсознательными факторами. Мы знаем, что отрицаем или подавляем неприятные факты и воспоминания, что сны – это послания из нашего бессознательного. И потому можем видеть, как защищаются подобным образом другие люди, и не ожидаем, что они полностью осознают свои побудительные мотивы. В то время как большинство психоаналитических методов Фрейда отошло на второй план, идея бессознательного навсегда изменила наш взгляд на самих себя.

Теперь наши представления о бессознательном гораздо шире теории Фрейда (см. рис. 1). Бессознательное включает в себя двигательные навыки, восприятие, системы, развившиеся прежде, чем появилось сознание. В него входят вещи, которые никогда не подавлялись, а приобретались без участия сознания, например, предрассудки или пессимистическое мышление. Туда же попадает многое из области социальной психологии – как на наше восприятие влияют невысказанные, но подразумеваемые убеждения, наше представление о себе и текущее окружение. «Много интересного в человеческом разуме – суждения, чувства, мотивы – происходит вне сознания по соображениям эффективности, а не по причине вытеснения».

Даниэль Канеман, лауреат Нобелевской премии, один из основоположников поведенческой экономики, называет это мышление Системой 1 и считает его ленивым – потому что оно основано на привычке, а не на рассуждении. Тимоти Уилсон в своей замечательной книге Strangers to Ourselves («Незнакомцы для самих себя») обращается к нему как к адаптивному бессознательному. Я предпочитаю называть это мышление автоматическим «я».

Мы можем, если захотим, сосредоточить внимание своего сознания на большей части автоматического «я», хотя это способно лишь усложнить нам жизнь: представьте, что вы пытаетесь ходить, одновременно продумывая каждое движение своих мышц. В течение дня мы на 99 % полагаемся на автоматическое «я» – и в целом оно довольно надежно. С другой стороны, сознательное «я» – Система 2 Канемана – немедленно включается, если мы сталкиваемся с трудной проблемой или моральной дилеммой, или беспокоимся о том, какое впечатление производим на окружающих. Требуется участие сознательного «я», чтобы осознать свои саморазрушительные привычки: думающий мозг понимает, что страдания вызваны действиями, о которых мы не задумывались.

Таким образом, фрейдистское бессознательное, состоящее только из вытесненных по причине эмоционального конфликта чувств, неприемлемых для сознательного «я», теперь рассматривается как часть большего автоматического «я».

Есть еще одна его сторона, которую я называю миром допущений. Мир допущений включает в себя наши основные представления об устройстве мира, сознательные и бессознательные. Это линзы, через которые мы видим мир. Наша раса, социальный статус, пол, национальность – это те данности, с которыми мы родились, – и они влияют на нашу точку зрения. Многое мы неосознанно взяли от родителей и своих детских взаимодействий с окружающими, например, отношение к учебе, решению проблем, нашей компетентности и ожиданиям, состраданию и соперничеству, контролю и свободе, щедрости и эгоцентризму.

Никто из нас не может смотреть на мир с абсолютной объективностью. При этом каждый склонен думать: «я более объективен, чем любой другой человек». Все эти представления о мире, которые мы усвоили с колыбели, в той или иной степени искажают реальность, поэтому мир допущений каждого уникален, – хотя некоторые действительно больше соответствуют реальности.

За пределами фрейдистского бессознательного и мира допущений лежат основы нас самих: стили обучения, большая часть личности, автоматические реакции на знакомые ситуации, приобретенные навыки, о которых нам больше не нужно думать (такие как хождение и речь).

Автоматическое «я» – все его части – подобно хорошо запрограммированному компьютеру, способному с небольшими усилиями выполнять множество задач одновременно. Но он не знает, как обращаться с чем-то странным или незнакомым – для этого требуется сознательное мышление. Однако мы склонны подгонять незнакомые вещи под свои запрограммированные представления – когда Система 2 перекладывает ответственность на Систему 1 – поэтому наш ответ на новые ситуации основывается на старых привычках. Так, змея в траве напоминает садовый шланг, пока не начинает двигаться. Для решения проблем автоматическое «я» полагается на интуицию и прошлый опыт. Это «шестое чувство», которому мы желаем верить, но на которое мы не можем полностью полагаться.

Некоторые идут еще дальше, утверждая, что все наши действия управляются бессознательными процессами, а все объясняющие наши поступки мысли возникают постфактум. Я не нахожу эту идею продуктивной, но согласен с тем, что наши выборы и действия гораздо больше зависят от этих бессознательных процессов, чем мы готовы это признать. Ученые находят все новые аргументы в пользу интуиции и предчувствия. Бессознательное знание иногда может быть более точным, чем наше сложное эмоциональное и рациональное сознание. Люди постоянно вступают в отношения с другими, страдают от причиненной им боли, – хотя они с момента первой встречи не могли избавиться от чувства опасности или риска.

Одна из наиболее распространенных моделей саморазрушительного поведения – это обвести самих себя вокруг пальца. Проблема в том, что интуиция тоже ошибается. Внутренний голос может настаивать на необходимости проявить агрессию по отношению к тому, кто нас обидел, но мы полагаемся на сознательную часть разума, чтобы преодолеть эти чувства.

Автоматическое «я» большинства из нас более косное и закрытое для новой информации, чем необходимо. Ложные представления о себе, других людях и реальности заставляют нас делать выбор, который приводит к непреднамеренным самодеструктивным последствиям. Простой пример – обычное убеждение игрока в том, что определенное число (в костях, в лотерее) станет «выигрышным» и, следовательно, будет хорошей ставкой, поскольку какое-то время не выпадало. В действительности, конечно, каждый бросок игральной кости или вращение лототрона совершенно не зависят от того, что этому предшествовало. Более серьезные ложные представления приводят к предрассудкам, расизму, сексизму.

Но в то же время, поскольку мы менее гибки, то гораздо легче поддаемся чужому влиянию, чем нам бы того хотелось. Вспомните печально известные эксперименты Милгрэма, в которых испытуемые были готовы дать другим людям болезненные и, возможно, смертельные удары напряжением только потому, что им велел это сделать человек в белом халате.

На автоматическое «я» также влияют побудительные мотивы и желания, невидимые для сознания. Главный из этих мотивов – поддержание чувства собственного достоинства. Мы склонны полагать, что наши сердца чисты, что мы обычно поступаем правильно, что мы выше среднего уровня почти во всем, что только можно вообразить. Разумеется, это статистически невозможно, и такие мысли – лишь утешительные иллюзии. Есть еще миллион других бессознательных привычек, которые удерживают нас в этой зоне комфорта, оправдывают перед самими собой и способны поддерживать саморазрушительное поведение. Одна из них – избирательная память: все мы с большей вероятностью помним, когда поступали правильно, и забываем об ошибках. Поэтому так трудно учиться на собственном опыте.