Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик - Страница 9

— Что же вы посоветуете делать?

— Поступить так, как поступали другие. Если на вашем участке действительно живет скваттер и если он заупрямится — а он несомненно заупрямится, — подойдите к нему осторожно и попробуйте уладить все мирным путем. Вы увидите, что самое правильное — это договориться с ним. Обычно они честные и нередко по-своему гордые люди. Поговорите об улучшениях, которые он произвел, и предложите ему компенсацию.

— Ах, дорогой Блаунт! — воскликнул я, обращаясь к моему доброму хозяину просто по имени. — Легче выслушать ваш совет, чем последовать ему!

— Вот что, дружище! — ответил он после небольшого молчания. — Я понимаю, что вы хотите сказать. Такие старые товарищи, как мы, могут говорить прямо. Пусть подобное затруднение не помешает вам действовать согласно моему совету. Я еще не окончательно растратил наследство деда, и, если вам понадобится сто-двести долларов, чтобы откупиться от скваттера, дайте мне знать, и я тотчас же вышлю их вам.

— Благодарю, Блаунт, благодарю! Я знал, что вы мне это предложите, но я не хочу из-за какого-то скваттера брать деньги в долг. Слишком много лет я жил в Техасе, чтобы меня мог запугать какой-то лесной охотник.

— Полно, Уорфилд! Бросьте горячиться и последуйте лучше моему совету. Прошу вас, не поступайте опрометчиво, а действуйте так, как я вам говорю.

— Все будет зависеть от обстоятельств. Если мистер Холт — так, кажется, его зовут — не будет упрямиться, я, пожалуй, воспользуюсь вашим любезным предложением и заплачу ему за расчистку участка. Если же он меня встретит в штыки, я с ним церемониться не буду, клянусь мадонной Гуаделупской, как мы говаривали в Мексике. Впрочем, может быть, мы совершенно напрасно так долго обсуждаем этот вопрос и пресловутый скваттер существует лишь в нашем воображении? Возможно, он давно отправился на тот свет, и тогда только его привидение будет бродить по этому старому участку. Вдруг он станет являться ко мне, чтобы скрашивать полночные часы моего одиночества? Приятное дополнение к волкам и диким кошкам. Ха-ха-ха!

— Послушайте, старина, — ответил мой друг, — боюсь, что соседство такого привидения будет приятнее, чем живой скваттер, у которого отнят его участок. Несмотря на ваши шутки, я надеюсь, что вы поступите рассудительно и будете всегда помнить, что можете рассчитывать на мою помощь, если она вам понадобится.

Блаунт горячо пожал мою руку, и я почувствовал, что расстаюсь с одним из немногих оставшихся у меня настоящих друзей.

Вещи мои были уже уложены. Все мое имущество уместилось в двух седельных сумках, пистолеты были на мне, саблю я приторочил к седлу. Попрощавшись с моим другом, я сел на своего благородного арабского скакуна и, выехав на дорогу, повернул на запад, туда, где лежала долина Обайона.

Нэшвилл находится в ста милях от Суомпвилла, иными словами — в трех днях пути, если ехать верхом. Первые десять миль — до реки Харпет — дорога, по обеим сторонам которой тянулись изгороди плантаций, была великолепна. Вскоре я достиг Парижа, а еще через сорок миль очутился в Дрездене. Судя по названиям, можно было подумать, что я нахожусь в Европе. Если бы мой путь лежал немного правее, я попал бы в Азию, так как мне сказали, что в том направлении находятся Смирна и Троя, а если бы я свернул налево, то проехал бы через Данию и достиг Мемфиса. Иными словами, я совершил бы огромное путешествие, и всего в течение каких-нибудь трех дней.

Что за нелепые названия! Какой учитель приходской школы так беззастенчиво и щедро разбросал их по этим чудесным местам! Мемфис! Как будто древний Мемфис с его величественными статуями нуждается в увековечивании на берегах Миссисипи! На каждом перекрестке, спрашивая, в каком направлении мне следует продолжать путь, я слышал прославленные названия, пока в конце концов меня не охватило возмущение.

После Дрездена наименования стали менее претенциозными, но их в то же время становилось все меньше и меньше, так как я ехал по пустынной местности, где вообще было нечего называть. Многочисленные реки и ручьи, встречавшиеся на моем пути, видимо, были окрещены самими жителями лесов. Названия — Олений, Илистый, Енотовый, Кошачий, ручьи Малые и Большие излучины — свидетельствовали о том, что первые поселенцы, исследовавшие гидрографическую систему этого края, не были слишком эрудированными.

Как жаль, что часть этих простых и образных названий впоследствии была изменена! Но, к сожалению, такие переименования делаются и до сих пор.

На картах стираются нежные и благозвучные индейские и испанские наименования и еще более характерные и выразительные имена, данные первыми следопытами. Их подобострастно заменяют фамилиями местных воротил и видных чиновников.

«Нет никакого сомнения, что генерал Смит будет доволен, если я назову эту красивую реку его именем. Он, конечно, упомянет обо мне в следующем же донесении. А как будет улыбаться министр, увидев, что его фамилия увековечена на моей карте никогда не высыхающим озером, которое отныне будет элегантно называться Озером Джонса!»

После Дрездена дорога, по которой я ехал, уже не заслуживала этого названия. Она превратилась в едва заметную тропинку, вьющуюся по лесу. Кое-где на деревьях виднелись зарубки, указывающие направление. По мере того как я все ближе подъезжал к месту назначения, у меня, естественно, возрастало желание узнать что-нибудь о Суомпвилле, поскольку мне предстояло жить в непосредственном соседстве с ним.

Я бы, конечно, с удовольствием расспросил, что представляет собой этот поселок, но, к сожалению, спрашивать было некого, так как на расстоянии последующих десяти миль я не встретил ни одного живого существа, если не считать негра, везшего дрова в повозке, запряженной быками. Отчаявшись получить от него нужные сведения, я не стал его долго задерживать. Единственное, что мне удалось из него вытянуть, было следующее: «Да, масса, до Суомпвилла вниз по реке десять миль». Эти мили «вниз по реке» оказались очень длинными, и на всем их протяжении я не встретил ни одной души, пока не очутился совсем близко от поселка.

Мне было уже известно, что Суомпвилл основан совсем недавно. Даже в Нэшвилле о его существовании знало только земельное управление. Однако Суомпвилл оказался вовсе не таким уж захудалым местечком. Причина же того, что на своем пути я увидел так мало движения, заключалась в том, что я въехал в город, так сказать, «с задворок», так как главные улицы Суомпвилла выходили на реку.

Сначала мне встречались разбросанные бревенчатые постройки, которые по мере моего продвижения вперед становились все многочисленнее. Среди них начали попадаться вполне приличные дома. Перед одним из таких домов, самым большим, стоял высокий столб, вернее дерево со спиленными ветвями и верхушкой, на котором был установлен скворечник, а под ним приколочена широкая доска с надписью: «Гостиница». Эту доску украшал портрет генерала Джексона. Нельзя сказать, чтобы вывеска была очень уместна. Лицо старого генерала отнюдь не было радушным. Но ехать дальше не имело смысла. По-видимому, гостиница «Джексон» была лучшей, а может быть, и единственной в Суомпвилле, и я не раздумывая спешился у двери.

Хорошо зная обычаи Запада и поэтому не рассчитывая ни на услуги, ни на приветливое обращение, я сам расседлал своего арабского скакуна, тем более что боялся отдать его в чужие, неумелые руки. Почистить его мне помог полуголый негр, который все время улыбался и таращил глаза на мой мундир — очевидно, для него это было редкое зрелище.

Оказалось, что я прибыл как раз вовремя, так как, возвращаясь из конюшни и входя на веранду гостиницы, я услышал удары гонга, извещавшие постояльцев, что ужин подан. Никто не обратил на меня никакого внимания. Следуя за остальными постояльцами, прибывшими ранее меня, я сел за общий стол.