От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному Капитализму - Страница 12

О возникновении класса «всадников» мы можем прочитать у Т. Моммзена: «Около 218 г. (до н. э. – В.К.) Гай Фламиний провел закон, который запрещал сенаторам и их сыновьям принимать участие в казенных подрядах и вести заморскую торговлю. Мысль отстранить от участия тех, кто по своему положению в администрации находился в исключительных условиях сравнительно с другими, по существу мысль верная. Практических последствий для аристократии закон этот, впрочем, не имел, так как развитие торговых компаний доставляло множество способов обходить это запрещение, но было чрезвычайно богато последствиями это разграничение законом политически властвующей аристократии от аристократии чисто финансовой: все следующее столетие римской истории наполнила собою упорная борьба денежной аристократии и властвующей знати. Таковы были плоды капитализма…»

Впрочем, отметим, что в императорскую эпоху римской истории стали наблюдаться сращивание и переплетение интересов финансовой и политической аристократии, стирание граней между этими двумя группами римской элиты и их полное слиянии при Константине Великом.

Моммзен отмечает, что в эпоху поздней республики денежное хозяйство получило большое распространение не только в метрополии, но и в провинциях, куда распространили свое влияние римские ростовщики: «В колоссальных размерах (…) развилось в Риме денежное хозяйство. Уже во времена Катона [Марк Порций Катон Старший (234–149 до н. э.) – государственный деятель и писатель. – В.К.] не только в Риме, но и в провинциях действовало множество банкиров, которые являлись посредниками в самых разнообразных торговых и промышленных предприятиях и во всевозможных денежных расчетах».

Каутский выделяет два основных этапа развития ростовщичества в Риме.

Первый этап. Ростовщичество земельных аристократов. Вот краткая его характеристика: «(…) крупные землевладельцы в Риме были также ростовщиками (…) Пока римские аристократы могли давать в рост деньги только крестьянам области, прилегающей к Риму, они могли их сильно угнетать, но богатства, которые они извлекали при этом, не могли быть особенно велики (…) Отдача денег в рост соседям не было занятием, которое требовало особого напряжения. Аристократы могли выполнять эту работу без всякого труда наряду с обработкой своих поместий и участием в государственных делах»[53].

Второй этап. Ростовщичество «всадников». Этот этап связан с расширением Римской империи и началом активного ограбления провинций: «(…) дела римских ростовщиков процветали тем больше, чем больше открывался для них весь тамошний культурный мир (.) было очень трудно заниматься отдачей денег в рост в Испании и Сирии, в Галлии и Северной Африке и, вместе с этим, ведать еще делами такого колоссального государства. Ростовщичество поэтому все более дифференцируется от правительственных функций. Рядом со служилым дворянством, которое грабило провинции, выполняло функции полководцев и наместников и не стеснялось заниматься при этом денежными операциями, образовался особый класс ростовщиков-капиталистов, получивших особую сословную организацию, как класс «всадников». Но чем многочисленнее становился класс денежных капиталистов, которые занимались только денежными операциями, тем разнообразнее становились последние»[54].

Денежные капиталисты в Древнем Риме имели разные названия. Чаще всего их называли менсариями (лат. mensa – стол) – банкирами, которые занимались торговлей деньгами. Они принимали денежные взносы и выдавали займы. Помимо них были еще аргентарии (лат. argentari – деньги), которые помимо приема вкладов и выдачи ссуд занимались также безналичными расчетами между своими клиентами. Примечательно, что в Древнем Риме проводились уже записи по счетам клиентов, обслуживавшихся в одном банке, что позволяло им обходиться без наличных денег при взаимных расчетах. Кроме того, были нумуллярии (лат. numisma – монета), которые занимались обменом денег (менялы).

Одно из наиболее ужасных и отвратительных последствий ростовщичества – долговое рабство, т. е. превращение должника в раба заимодавца. В истории древнего мира это был второй по значимости источник рабов после военных захватов пленных.

История долгового рабства восходит к Древнему Вавилону. Правда, законы Хаммурапи ограничивали срок пребывания человека в долговом рабстве тремя годами; после этого он опять становился свободным, а его долг считался погашенным. При этом кредитор не мог продавать раба-должника иным лицам. Заемщик в качестве обеспечения своих обязательств мог предложить свою жену, но и она должна была быть возвращена по истечении трех лет.

В Древней Греции должник лишался гражданства, при необходимости вместе с членами своей семьи мог обращаться в рабство. Однако срок пребывания в рабстве ограничивался пятью годами. Раб-должник при этом имел некоторые права в отличие от обычного раба.

Существовало долговое рабство и у древних евреев. Мы читаем в Ветхом Завете (Книга Притчей Соломоновых): «Богатый властвует над бедным, а должник делается рабом заимодавца». Правда, в том же Ветхом Завете мы читаем, что взимание процента у древних евреев запрещено (по крайней мере, в случае дачи займа еврею; такого запрета нет в случае дачи займа инородцу). Но в случае невозвращения основной суммы займа еврей также мог быть обращен в рабство. Однако у евреев существовали так называемые «юбилейные годы», когда долги обнулялись и долговые рабы получали свободу[55].

Многие нормы римского права, имевшие отношение к проблеме долга и должников, учитывали практику других стран. Прежде всего – Древней Греции. Но в целом римские нормы были более жесткими.

В ранние периоды римской истории наказания должников за неполную и несвоевременную выплату долга были очень жестокими – даже хуже, чем обращение в рабство. Договор займа, по которому средством обеспечения являлось «мясо и кровь», назывался nexum (лат.), что значит «кабала». При нарушении ссудополучателем условий договора кредитор «налагал на должника руку» – заточал его в оковы, помещал в долговую яму. В течение 60 дней должник находился в колодках, и ему трижды предлагалось погасить долг. После этого должника могли предать смерти. Если у должника было несколько кредиторов, то его могли разрубить на части. Мы не знаем, в какой мере практически проводилась в жизнь такая мера (разрубание на куски), но нам известно, что Уильям Шекспир в своей пьесе «Венецианский купец» обыграл этот древний обычай, когда ростовщик Шейлок потребовал от должника фунт его плоти.

Как следует из древних источников, должник мог обращаться в раба и поступать в хозяйство кредитора или продаваться кредитором на рынке. При этом рабство могло быть пожизненным, раб-должник ничем не отличался от обычного раба, добытого в войнах.

Правда, римские законодатели оспаривали право ростовщиков превращать в рабов свободных граждан. Закон Петилия-Папирия (326 г. до н. э.) запретил обращать римских граждан в рабов за долги. Впрочем, этот закон не распространялся на жителей провинций, а также жителей метрополии, не имевших римского гражданства. Как отмечают исследователи, в провинциях, где ростовщичество действовало без тех ограничений, которые вводились в Риме (в провинциях процент достигал 48 % в год), долговое рабство существовало еще несколько веков после принятия указанного закона.

Следует иметь в виду, что долговое рабство в провинциях возникало не только на почве ростовщического кредита, но также в результате неуплаты налогов в римскую казну. Впрочем, две эти причины долгового рабства в провинциях были тесно между собой связаны: в случае если налогоплательщик в провинции оказывался не способным уплатить налог или часть его, ростовщик (или откупщик налогов) предлагал этому человеку кредит. А через некоторое время, когда налогоплательщик (и он же должник по кредиту) окончательно оказывался неплатежеспособным, то его превращали в раба. Когда по распоряжению Сената Рима у Никомеда, царя Вифинии (северо-запад Малой Азии), потребовали выделить отряд ополченцев для римской армии, он ответил, что у него нет здоровых подданных, ибо все они забраны в качестве рабов римскими откупщиками налогов[56].