Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Страница 7

– Нет, – едва слышно произнёс Илья.

– Ты всех девок в доме перепортил, – продолжал граф, – но я закрывал на это глаза – дело молодое. Ты не таскал мешки, как другие, не рубил лес, спал сладко по ночам. За что же ты отплатил мне чёрной неблагодарностью? А Марфа чем перед тобой провинилась, что ты её жизни лишил? Скромная, честная, работящая девушка. Она-то чем тебе помешала?

Илья молчал. Да и что он мог сказать в своё оправдание?

– Ценности на месте?

– Сейчас, Александр Сергеевич, сейчас принесу.

За поимкой убийцы и вора о ценностях подзабыли.

Матвей ушёл и вскоре вернулся со свёртком. Он положил свёрток на стол, развернул. Все, кроме лежащего Ильи, сгрудились вокруг стола.

Даже при скудном свете светильника бриллианты играли. Казалось, они сами излучали свет.

– А чего это так темно? – спросил граф. – Аникей, зажги свечи!

Сторож зажёг свечи на двух канделябрах. После тусклого света фонаря стало значительно светлее.

– Пойду, снесу к супружнице, пусть проверит – всё ли на месте, она свои ценности лучше меня знает.

Граф взял свёрток и ушёл на второй этаж, в спальню жены.

Он долго отсутствовал – не менее часа. Мгла за окнами стала уже сереть, забрезжил рассвет.

Наконец граф соизволил спуститься.

– Всё цело! Ничего промотать не успел. Так что же мне с тобой делать? – обратился он к Илье.

– В арестантскую его положено, ваше сиятельство, – сказал Андрей.

– Он мой крепостной, и только мне решать, как с ним поступить. Суд – он для свободных мужей.

Граф походил по комнате. Он то морщил лоб, то останавливался и закрывал глаза.

– Вот что, – медленно проговорил он. – Смерть для него – слишком лёгкое избавление от вины. Я его тебе не отдам, – повернулся он к Андрею. – Есть у меня на Урале рудник, где малахит да изумруды добывают. Сошлю его туда, да с письмецом сопроводительным. Пусть до конца дней своих в руднике, в штольне останется, – на хлебе и воде, солнца не видя.

– Помилуй, хозяин! – завыл Илья. – Бога за тебя молить буду!

– Не поминай имя господне своими устами, мерзавец!

Граф повернулся к Матвею.

– В холодную его, пусть пока там посидит.

Сторож и Матвей подхватили Илью и, не дав ему встать, поволокли его к выходу.

– Ну что ж, Андрей. Честно говоря, сомневался я, что ты сможешь кражу да убийство распутать. Уж больно молод ты. – Граф улыбнулся. – К сожалению, этот недостаток с возрастом пройдёт. Прости, что после рабочего дня ещё и ночью пришлось злыдня искать. Но оно того стоило. Держи!

Граф достал из кармана золотую монету и протянул её Андрею.

– Что вы, ваше сиятельство! У меня жалованье.

– Жалованье! – фыркнул граф. – Медяки! Заслужил, бери!

Андрей взял монету.

– Спасибо, ваше сиятельство! Я могу идти? Мне на службу надо, утро уже.

– Иди, голубчик. Я тобою премного доволен. Не премину Чичерину при встрече о тебе рассказать.

Андрей поклонился и вышел. Николай Иванович Чичерин был генерал-полицмейстером Санкт-Петербурга, самое высокое для Андрея начальство.

Быстрым шагом Андрей шёл в канцелярию. В свой дом граф привёз его на карете, показалось – быстро. А пешком – полчаса ходьбы. И всё-таки пусть ненамного, но он опоздал.

Савва, приметив опоздание, декларативно достал из кармана жилета часы, открыл крышку и досадливо крякнул. Потом подошёл к столу Андрея.

– Непорядок! На службу опоздал, небрит и, по-моему, даже не причёсан. Распустились!

– Да я… – попытался оправдаться Андрей, но начальник и слушать его не стал.

– За нарушение порядка – на два дня в архив. Там скопилось много бумаг, надо разобрать.

И вернулся на своё место.

Архив был чем-то вроде ссылки. Располагался он в подвале. Маленькое зарешеченное оконце давало скудный свет, приходилось работать при свечах. А пыль? Возьмёшь стопку дел – и сюртук и руки в пыли, попробуй очиститься. Да и воздух спёртый, затхловатый. Не подарок, одним словом.

Сидящие за соседними столами сослуживцы проводили Андрея злорадными взглядами.

До обеда Андрей разбирал судебные дела, постоянно чихая от пыли; у него чесались и слезились глаза. После бессонной ночи, чувствуя себя разбитым и опустошённым, он едва дотянул до конца службы.

Со службы – домой. Кое-как обмывшись над тазиком, он весь вечер чистил щёткой мундир.

Утром тщательно выбрился, позавтракал и – на службу. Показавшись Савве, он спустился в подвал. Со вздохом осмотрел стопы неразобранных дел. Тут работы было не на одну неделю. Одно радовало – столоначальник сослал его на два дня, и один день уже позади. Только вот рассказать товарищам своим по службе о расследовании ничего не успел, хотя подмывало. А в подвале кому расскажешь? Крысам только… И о причине опоздания Савва слушать не стал.

Перед обедом на лестнице застучали шаги. В подвал спускался Панфил – он сидел за соседним с Андреевым столом.

– Слушай, чего происходит?! К нам в канцелярию сам Чичерин пожаловал, генерал-полицмейстер! Сколько здесь работаю – не видал его вблизи.

– Нашёл чем гордиться. Я его вообще никогда не видел. А зачем пожаловал, не знаешь?

– Наверное, кто-то набедокурил. Он с Саввой Пантелеевичем в кабинете заперся – уж полчаса как.

– Ну и господь с ними. Знаешь поговорку? «Кривая вокруг начальства – короче прямой».

Андрей сейчас даже был рад, что сидит в подвале.

Панфил убежал, но буквально через десять минут вернулся.

– Опять ты? – уже недовольно встретил его Андрей. – Работать мешаешь.

– Нужен ты мне больно! Тебя столоначальник к себе в кабинет зовёт.

– Зачем?

– У него и спросишь, – ухмыльнулся Панфил.

Андрей как мог отряхнулся, вымыл руки под умывальником, пригладил волосы мокрой пятернёй. Поднявшись на этаж, он постучал в дверь.

– А, Андрей, входи!

В кабинете на стуле Саввы сидел сам Чичерин – это Андрей понял по генеральской форме, погонам с золотыми эполетами. Андрей склонил голову, поздоровался.

– Что-то вид у героя твоего затрапезный, Савва Пантелеевич.

Савва зарделся.

– Так в архиве он, дела разбирает.

Чичерин посмотрел на столоначальника досадливо.

– Служитель твой за позапрошлую ночь злодейство расследовал у графа Строганова. Представляешь, у супружницы его горничная ценности из шкатулки выкрала, полюбовник же её зарезал, а ценности спрятал. Бежать хотел на Урал, к Емельке Пугачёву.

Савва, который стоял сбоку от своего стола, склонился, выказывая внимание. Он ещё не понял, каким боком кто-то из его сотрудников причастен к происшествию. Лоб наморщил, мозги напрягая.

Генерал не спеша достал из кармана табакерку с красовавшимся сверху вензелем императрицы Екатерины, щедро усыпанную бриллиантами, помедлил, давая возможность Савве Пантелеевичу разглядеть царский подарок. Затем затолкал в нос добрую порцию нюхательного табаку, громогласно чихнул и вытер нос кружевным платочком.

Похоже, всё это произвело на столоначальника неизгладимое впечатление. Он покраснел, вспотел и начал «есть» начальство глазами.

– Так вот, – продолжил генерал не спеша, – вчера на балу подходит ко мне граф Строганов и в лучшем виде описывает работу нашего служителя. Приятно было, не скрою, что во вверенном мне ведомстве такие мастера своего дела служат. И даже фамилию назвал.

Савва весь обратился в слух.

Генерал показал пальцем на Андрея.

– Путилов Андрей.

– Я, ваше превосходительство.

На бедного Савву было жалко смотреть. Но он взял себя в руки и пересохшим от волнения голосом сказал:

– Этого не может быть, это какая-то ошибка!

– Давай спросим у него, – генерал в упор взглянул на Путилова. – Было? Расследовал?

– Удалось – повезло.

Генерал уже с любопытством разглядывал Андрея, а Савва левой рукой – так, чтобы не видел Чичерин, показал ему кулак.

– Сколько ты служишь в моём ведомстве?

– Два года, ваше превосходительство! – Андрей встал по стойке «смирно».

– Вольно. Расскажи-ка, братец, как дело было? Довольно любопытно.