Одна на миллион - Страница 6

— Мы не будем заезжать в город, чтобы не терять времени, — уведомил ее Антонио. Только сейчас Оливия заметила, что он говорит с легким акцентом.

— Нам далеко ехать?

— Путь неблизкий, но к вечеру будем на месте.

Оптимистично! Оливия в очередной раз откинула упрямый локон и обмякла на сиденье. Раз путь неблизкий, то не стоит так упорно держать спину прямой, напрягая и без того уже ноющие мышцы. Может, она и подремать еще успеет… Антонио казался целиком сосредоточенным на управлении автомобилем, и Оливия принялась рассматривать пейзаж за тонированным стеклом. Ничего примечательного за окном не было. Поля, редкие деревья, поселки, совсем скоро сменившиеся одиночными строениями. К тому же из-за тонировки все краски казались чересчур темными и однообразно-коричневыми. Вынужденное молчание усиливало ее нервозность и возвращало к ненужным мыслям, и Оливия осмелилась завести разговор.

— Я не ожидала, что здесь так… похоже на прерию: то же волнение трав и бескрайние просторы.

— Пампа.

— Простите?

— В переводе с языка индейцев кечуа означает «лишенная древесной растительности». Огромные пространства позволяют заниматься сельским хозяйством с размахом… Чем и заняты все здешние обитатели.

— Но здесь же никаких обитателей нет, — брякнула она, бросив взгляд в окно. Ни единого признака присутствия человека на всем доступном обозрению пространстве!

Антонио издал еле слышный смешок, и Оливия увидела в зеркале его смеющиеся голубые глаза.

— Вы правы, сеньорита, здесь весьма невысокая плотность населения. Аргентину называют аграрной страной без крестьян, потому что большинство хозяйств очень крупные, но при этом не нуждаются в большом количестве рабочих рук. Для того чтобы следить за животными, много людей не нужно…

— Да, конечно, — растерянно пробормотала она.

Для горожанки Оливии все эти сельскохозяйственные премудрости были тайной за семью печатями, в которые ей к тому же совершенно не хотелось вникать.

— Вы живете в городе, сеньорита, и вам это не слишком понятно, — сказал Антонио, будто угадав ее мысли.

— Откуда вы знаете?

— У вас совершенно городской вид и э-э-э… одежда. Очень красивая одежда. Этот костюм вам очень идет. — Антонио прищелкнул языком.

Пару секунд Оливия потратила на размышление, как реагировать на эти слова: принять как комплимент или… Впрочем, компромисса здесь не было. Она решилась на эту поездку спонтанно и собиралась в такой спешке, что не успела все как следует разузнать. Поэтому приспосабливаться к местным условиям и обычаям ей придется по ходу дела, а пока не следовало сердить этого человека.

— Спасибо, — вежливо проговорила она и перевела разговор на другую тему: — Вы очень хорошо владеете английским языком, мистер Танзини. Я немного опасалась, что мне придется общаться с помощью жестов.

Он довольно усмехнулся, сверкнув неправдоподобно голубыми глазами и рядом ослепительно-белых зубов.

— Пожалуйста, сеньорита, просто Антонио. Я учился в университете в Буэнос-Айресе. А потом несколько месяцев стажировался в США. Кроме того, я родился в, так сказать, небольшой англоязычной колонии: на нескольких соседних ранчо живут потомки английских и ирландских иммигрантов, которые замечательно владеют английским языком. Много также итальянцев и испанцев. Они, конечно, не слишком преуспевают, но понять их можно, хоть и с превеликим трудом из-за их ужасного акцента. Но если бы им кто-то на это намекнул, их бедные сердца просто разорвались бы от горя.

— Не я буду этим человеком, — поспешно пообещала Оливия, и Антонио рассмеялся.

— Аргентина — страна, чье население сформировалось под влиянием массовой европейской эмиграции… — И он пустился в пространные объяснения, поглядывая на Оливию в зеркало заднего обзора.

Антонио ей понравился. Он располагал к себе, внушал доверие… А может, ей так казалось только потому, что она этого очень хотела и ужасно боялась предстоящей встречи.

— Сеньор Патрик будет счастлив, когда наконец увидит вас. Он очень долго ждал этой встречи.

Услышав эти, Оливия вдруг подумала о том, что в общем-то совершенно ничего не знает об Антонио.

— А вы работаете на ранчо?

— Нет, сеньорита, я работаю в Санта-Роса. Даррелл попросил меня встретить вас.

— А этот Даррелл, он кто?

Лицо Антонио едва заметно изменилось, а его улыбка показалась Оливии натянутой.

— Даррелл — сосед и друг вашего отца. Он ждет вас на ранчо.

— А где… сам Патрик? — спросила Оливия, чувствуя, как у нее стремительно пересохло в горле, а сердце тяжело забилось где-то в желудке.

Ей показалось, что Антонио чертыхнулся втихаря, прежде чем ответить:

— С Патриком случилась неприятность.

— Какая неприятность? — Да что ж он тянет!

— Он попал в больницу. Кажется, что-то с сердцем.

Оливия едва слышно охнула и вжалась в спинку сиденья.

— Но почему вы мне сразу не сказали? Нужно ехать в больницу… Почему вы качаете головой?!

— Нельзя, сеньорита, — мягко, с ноткой сочувствия произнес Антонио. — Мы поедем на ранчо, и Даррелл вам все объяснит. И с ним вы все решите…

Оливия подавленно замолчала. Антонио, после того как проговорился (это она точно поняла!), тоже не испытывал особого желания продолжать разговор. Следующий час они ехали в молчании, во время которого Оливия пыталась обдумать ситуацию, но ей стало так страшно, что ничего толкового придумать она не могла. Оставалось только надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля и не выльется для нее в какую-нибудь катастрофу, а уж решения она будет принимать на месте в соответствии с возникающими обстоятельствами…

— Мы подъезжаем, сеньорита, — сообщил Антонио, и Оливия выпрямила спину, как будто это могло ей как-то помочь.

Автомобиль въехал на широкий двор, по периметру застроенный многочисленными хозяйственными постройками, и остановился у довольно большого двухэтажного дома из красного кирпича. Фундамент был сложен из огромных валунов-дикарей, а венчала это архитектурное произведение красная черепичная крыша. Вдоль одной стены тянулась деревянная терраса, а на заднем плане красовалось несколько редких для данной местности деревьев. Все это было не лишено прелести, но Оливия нервничала и была не в состоянии это оценить. Она растерянно огляделась, но двор оставался совершенно пустынным — никто не вышел ее встретить. Она беспомощно посмотрела на Антонио.

— Проходите в дом, сеньорита, я принесу ваши вещи, а заодно найду Даррелла. Наверняка он где-то поблизости, занят делами. Теперь ему приходиться крутиться за двоих: управляться со своим хозяйством и с ранчо Патрика в его отсутствие.

Оливия медленно поднялась по деревянным ступеням на террасу. Постройка была совсем новой, а деревянные панели, которыми были облицованы стены, искусно подобраны по рисунку и окрашены лаком теплого, медового цвета. Оливии показалось, что дерево светится мягким золотым светом. Антонио все не шел, а заходить в дом одной ей не хотелось. Она поискала его глазами, но теперь и Антонио исчез бесследно, как сквозь землю провалился.

— Сеньорита Оливия Стюарт?..

Оливия испуганно встрепенулась и повернула голову так быстро, что жалобно хрустнули шейные позвонки. Ее глаза сразу наткнулись на мужчину, который стоял, привалившись к стене и который неизвестно каким образом приблизился совершенно незаметно.

— Да, а вы?..

— Рональд Даррелл.

Это и есть тот самый Даррелл, о котором говорил ей Антонио? Волна раздражения, едва успев подняться, спала. И все из-за того, что Оливия наконец разглядела мужчину. Почему ее глупое воображение нарисовало ей совсем другого человека? Наверное, потому что Антонио упомянул, что ее ожидает друг Патрика. Она представила седовласого старичка под шестьдесят, ровесника своего отца. Меньше всего Оливия ожидала увидеть хмурую и неприступную скалу в человечес— ком облике…

На вид Дарреллу было лет тридцать пять, он был высок — но, учитывая рост самой Оливии, большинство мужчин казались ей высокими. Пожалуй, это слишком слабое сравнение. Он был огромен — вот так вернее. Он возвышался над ней подобно башне и разглядывал ее с высоты своего роста, как букашку. Что она там говорила про мир сильных мужчин? Они хороши только в роли грузчиков. А когда начинают возвышаться над женщиной и рассматривать ее пронзительными глазами — это ужасно. У Даррелла была смуглая кожа и черные густые и явно очень жесткие волосы. Высокий лоб, не слишком широкие скулы и аккуратно очерченный рот. Нос был слегка великоват для этого лица, а тяжеловатая нижняя челюсть говорила если не об ослином упрямстве, то о твердости и решительности его обладателя. Оливия вполне могла заключить, что Даррелл — мужчина испанского типа, если бы не его глаза. Серо-зеленые и колючие, они не могли принадлежать потенциально темноглазому мачо. Эти глаза являлись диссонирующей деталью и казались слегка чужеродными на лице Даррелла.