Обычная история - Страница 6

Брук взглянула на долговязого полицейского, маячившего в дверях, и быстро отвела глаза. Почему у нее такое чувство, что к ней приставили охранника? Наверное, потому, что он просто глаз с нее не спускает, как тюремный надзиратель с заключенного! И появления обещанного детектива, который будет заниматься расследованием «дела хорошенькой мадемуазель», все не предвидится… Ей стало совершенно понятно, что здесь просто обожают тянуть резину. Такая канитель всего из-за одной украденной сумки. Господи, куда катится мир?! От избытка грустных впечатлений Брук длинно и прерывисто вздохнула и уставилась на стену перед собой.

Стена была выкрашена масляной краской самого ужасного цвета, какой Брук доводилось видеть. И это тоже не способствовало поднятию ее упавшего духа. И так как смотреть на эту стену было просто невозможно, Брук перевела взгляд на листок бумаги, лежащий перед ней. На листке было всего два абзаца рукописного текста — все, что она смогла выжать из себя. И глупо было надеяться, что, пока она рассматривает стены, к скудному написанному что-то добавится.

От всех этих мыслей Брук совсем расстроилась, и ее неудержимо потянуло рисовать. Места на листе оставалось много, делать было совершенно нечего, и ее руки так и просились изобразить что-то такое эдакое… Например, какие-нибудь звезды с длиннющими лучами, или заштрихованные всевозможными способами квадраты, треугольники, спирали, или на крайний случай какой-нибудь колючий полукустарник, символизирующий ее подсознательное негативное отношение к окружающей обстановке… Лишь с огромным трудом Брук удержала себя в руках. Вряд ли полицейским понравится, если она проявит свои художественные таланты на листке с показаниями. Чтобы окончательно не известись, девушка принялась машинально едва слышно выстукивать по столу кончиком ручки мотив какого-то бравурного марша.

— Мадемуазель, вы уже закончили?.. — раздалось прямо над ее головой, и Брук от неожиданности едва заметно вздрогнула.

— Простите? — Она подняла голову и тут же встретилась взглядом с новым действующим лицом этой печальной истории.

Несмотря на то что мужчина был в штатском, она тут же поняла, что он тоже принадлежит к полицейской братии. У него прямо на лбу было написано огромными буквами, что он коп… Неужели пожаловал тот самый неуловимый детектив, «конечный пункт», «последняя инстанция», после чего мытарства Брук наконец закончатся?! Брук хотела приободриться, да не смогла, потому что нависающий сейчас над столом мужчина превосходил своих коллег, с которыми ей уже довелось пообщаться, во всем: в росте, ширине плеч, а также в свирепости выражения, застывшего на лице. И вообще, как при таком росте и телосложении он умудрился подобраться к Брук совершенно неслышно?

Подозревая, что мужчина вполне мог материализоваться из воздуха, девушка невольно взглянула на дверь и обнаружила, что это новое действующее лицо прикрыло ее за собой. А она настолько погрузилась в собственные невеселые мысли, что даже не заметила, как гул из коридора отдалился и превратился в невнятный глухой ропот. Только теперь Брук поняла, как угнетающе действовал на нее шум, царящий в обычный будничный день в обычном французском полицейском участке. И любопытные физиономии, заглядывающие в кабинет, и мистер Тюремный Надзиратель, маячивший в дверях, — все исчезли. Хоть на этом ему спасибо!

— Вы уже закончили? — снова повторил он. — Я могу прочитать то, что вы написали?

Брук кивнула.

— Конечно, пожалуйста… — Она убрала ладони с листа и подтолкнула его в сторону полицейского.

Не глядя, он протянул назад руку, схватил за спинку стул и дернул его к себе так резко, что неприятно заскрежетали по полу ножки. Брук содрогнулась от этих противных звуков, а по спине у нее прокатилась вязкая волна мурашек. Хуже только пенопластом по стеклу! Мужчина уселся на стул, схватил лист и принялся пристально изучать творение Брук. Он был уже третьим официальным лицом, которое проявило интерес к произведению Брук. Учитывая, сколько человек интересовалось ее писаниной, Брук всерьез стала подозревать, что кроме этой несчастной кражи им всем тут просто нечем заняться. И если дела обстоят именно так, то опасения Глории по поводу разгула преступности в городе Париже совершенно не обоснованы!

Однако сидящий напротив нее мужчина был первым, кому явно не нравилось написанное. Брук увидела, как его брови сошлись в одну линию. Лицо полицейского при этом еще больше посуровело, и, чтобы окончательно не пасть духом, Брук принялась тщательно разглядывать свои пальцы и размышлять на отвлеченные темы.

— Вам уже лучше? — неожиданно спросил мужчина, и Брук, спохватившись, оторвала взгляд от своего не совсем безупречного маникюра.

Она как раз думала, что пора заканчивать с самодеятельностью и в самое ближайшее время посетить салон красоты, отдав себя в руки профессионалов… А этот тип сбил ее с приятной мысли… Брук моргнула, но, собравшись, сообразила, что от нее хотят.

— Да, мне гораздо лучше, большое спасибо. Он кивнул, продолжая разглядывать Брук.

Наверное, так разглядывают какой-нибудь загадочный организм, который вдруг неожиданно нашелся на просторах старушки-Земли, где все почти изучено, обмеряно и записано… И сколько времени он уже так сидит и смотрит на нее, пока она предвкушает заманчивые перспективы посещения салона красоты?..

— Что-то не так? — начиная нервничать, поинтересовалась Брук.

Она вполне имела право начать нервничать и даже более того. В конце концов, она сидит в этом кабинете, кажется, целую вечность, ужасно устала, хочет принять душ, выпить каких-нибудь таблеток для окончательного выздоровления своего организма, а потом просто отдохнуть… А эти полицейские, как видно, решили, что она не прочь остаться здесь навсегда!

— Этого недостаточно, мадемуазель, — сказал мужчина с едва уловимым акцентом, посылая листок в обратном направлении к Брук, — вам придется постараться и изложить произошедшее более подробно.

— Куда уж подробнее? — невольно вырвалось у нее.

— Нужно припомнить все мелочи. Даже те, которые кажутся вам совсем незначительными и не стоящими внимания. Я хочу, чтобы вы вспомнили все.

— Я все написала на этом листе, — испытывая раздражение пополам с тоской, сказала Брук и ответным ходом послала листок обратно, отметив, что все это напоминает какую-то дурацкую детскую игру. Кажется, ее совсем не собираются отпускать, и ее чаяния насчет последней инстанции не оправдываются. — Или вам нужен поминутный рассказ?

Раздражение все же промелькнуло в ее голосе, и брови сидящего перед ней мужчины снова двинулись, выражая то ли нетерпение, то ли недовольство. Скорее недовольство, решила Брук. Он тратит свое драгоценное время, наверняка оторвался от очень важных дел — например, поисков любимой болонки, пропавшей у одинокой старушки! — старается изо всех сил, а неблагодарная Брук не хочет помочь ему в этом трудном деле…

— Я был бы не против поминутного рассказа, — медленно сказал мужчина, и Брук тут же уловила появившуюся тяжеловесность интонаций и четче проступивший акцент. — Очевидно, вы не совсем осознаете сложность и серьезность вашего случая.

Серьезность?! Конечно, была определенная угроза ее здоровью, когда Брук отравилась в кафе, но это не имело никакого отношения к полиции. К полиции имело отношение только то, что находчивый воришка, которого девушка приняла за законопослушного гражданина Франции и даже познакомилась с ним, воспользовался ситуацией и украл ее сумку!

— Вряд ли вы сможете отыскать этого мужчину. Но, знаете, потеря не так уж и велика. В сумке не было ничего особо ценного: ни документов, ни денег. Так, несколько евро на мелкие расходы.

Ценностью была сама сумка от Гуччи, которую Брук на день рождения подарила бабушка, потратив на нее целое состояние. Впрочем, и у этой «ценности» был весьма почтенный возраст сроком почти четыре года.

Брук тут же отметила, что после ее слов брови мужчины слегка приподнялись, словно он несказанно удивился. Верно, он решил, что Брук недооценивает французскую полицию. Она тут же испугалась, что, обидевшись на ее пренебрежение, он оставит ее париться в участке еще на пару лишних часов, и поспешила исправиться.