Новая весна - Страница 4
На Айил не было даже намека, но если они не свернули в сторону – а такую возможность исключать нельзя, – они могли появиться из-за деревьев в любой момент. Не ожидая приказа Лана, солдаты воткнули копья в заснеженную землю так, чтобы при необходимости их можно было легко выхватить. Расчехлив луки и вытащив стрелы из колчанов, они наложили их на тетиву, но пока не стали ее натягивать. Лишь новички думают, что можно долго держать лук в натянутом состоянии. У Лана лука не было. Его обязанность – руководить сражением, а не выбирать мишени. Лук считался наиболее предпочтительным оружием против Айил, хотя многие южане относились к нему с презрением. Эмарес и его тайренцы, конечно, врубились бы прямо в гущу Айил, потрясая копьями и мечами. Разумеется, порой другого выхода не было, но глупо без нужды терять людей, а то, что в ближнем бою с Айил терять людей приходится, так же не поддается сомнению, как и то, что персики – яд.
Лан не боялся, что Айил, завидев их, свернут в сторону. Что бы о них ни говорили, они вовсе не безрассудны. Они вполне могут отказаться от сражения, если риск слишком велик. Но в данном случае речи о численном перевесе противника не было: против шестисот Айил выставлено менее четырех сотен воинов, пусть даже занявших более высокую позицию. Они бросятся в атаку и будут встречены ливнем стрел. Хороший кавалерийский лук убивает человека с трехсот шагов и ранит с четырехсот, если стреляющий достаточно искусен. Айльцам придется как можно скорее преодолеть этот колючий коридор. К несчастью, Айил тоже вооружены луками, почти столь же опасными, как и кавалерийские луки. Хуже всего будет, если Айил решат остановиться и ответят врагу тем же. В таком случае обе стороны потеряют немало людей, как бы быстро ни подошел Эмарес. Наилучший вариант – если Айил решат сблизиться: бегущий человек не может стрелять прицельно. В любом случае лучше бы Эмаресу не задерживаться. После Айил могут предпринять обход флангов. Особенно если будут знать, что их преследуют. Это все равно что распотрошить осиное гнездо. Но в любом случае, когда ударит Эмарес, Лан соберет отряд в кулак и атакует.
В сущности, такова тактика молота и наковальни. Один отряд удерживает Айил на месте, в то время как другой бьет по ним, а затем оба смыкаются. Тактика простая, но эффективная; большинство эффективных тактик просты. Даже кайриэнцы, у которых мозгов не больше, чем у поросенка, и те научились ее использовать. А немало алтаранцев и мурандийцев погибли из-за того, что отказались учиться.
Серое небо продолжало светлеть. Вскоре из-за горизонта за спиной солдат выглянет солнце, обрисовывая их силуэты на гребне. Порыв ветра распахнул плащ Лана, но он вновь погрузился в ко’ди, игнорируя холод. Он мог слышать дыхание Букамы и других людей рядом с собой. Дальше стоящие в цепи лошади нетерпеливо рыли копытами снег. Над равниной пронесся ястреб, собираясь начать охоту на опушке лесной чащи.
Внезапно ястреб круто свернул в сторону: из-за деревьев показалась колонна Айил. Они двигались быстрой трусцой, по двадцать человек в ряду, и снег, казалось, не очень-то им мешал. Высоко поднимая колени, айильцы бежали с той же скоростью, что и большинство людей по твердой земле. Лан вытащил зрительную трубу из притороченного к седлу кожаного чехла. Окованная медью зрительная труба была хорошим прибором кайриэнской работы, и когда он поднес ее к глазам, айильцы, находившиеся еще на расстоянии мили, словно бы прыгнули вплотную к нему. Рослые люди, некоторые не ниже самого Лана, а некоторые даже и выше. На них были куртки и штаны буровато-серых тонов, четко выделявшиеся на снегу. Головы обмотаны тканью, темные вуали закрывают лица до самых глаз. Среди айильцев вполне могут оказаться и женщины – айильские женщины порой сражались бок о бок с мужчинами, но большинство, по-видимому, все же принадлежали к мужскому полу. Каждый из них в одной руке держал короткое копье, в другой – небольшой круглый щит, обтянутый бычьей шкурой, и несколько запасных копий. Луки в чехлах были закинуты за спины. Копья в руках Айил – оружие смертоносное. И луки тоже.
Нужно быть слепыми, чтобы не заметить поджидающих на горе всадников, но тем не менее айильцы продолжали бежать, даже не сбавляя шага. Их колонна толстой змеей скользила к хребту из лесной чащи. Далеко на западе раздался звук трубы, казавшийся на таком расстоянии тонким. За ним еще один – судя по всему, трубили где-то около реки или даже на том берегу. Айил все прибывали и прибывали. Третья труба прозвучала где-то далеко-далеко; за ней четвертая, пятая, еще и еще. Некоторые из Айил оглянулись. Их внимание привлекли трубы? Или они знают, что Эмарес преследует их?
Поток айильцев продолжал изливаться из-за деревьев. Либо кто-то сильно обсчитался, либо к той первой группе успели присоединиться новые отряды. Уже более тысячи айильцев показалось из чащи, а поток все не иссякал. Пятнадцать сотен, и это еще не предел. Лан спрятал зрительную трубу обратно в чехол.
– Обнимем смерть, – пробормотал Букама. В его голосе звенела холодная сталь. Лан слышал, как другие Порубежники эхом повторили эти слова. Сам он произнес их лишь мысленно; этого было достаточно. Смерть рано или поздно приходит к каждому, и это редко случается тогда и там, где ожидаешь. Разумеется, некоторые умирают у себя в постели, но Лан, еще будучи мальчишкой, знал, что такая смерть ему не суждена.
Он спокойно перевел взгляд налево, а затем направо, оценивая цепь своих воинов. Салдэйцы и кандорцы, конечно же, стояли уверенно, но, что не могло не радовать, и в рядах доманийцев тоже не было заметно нервозности. Никто не оглядывался через плечо, выискивая пути к бегству. Не то чтобы Лан ожидал от них чего-то другого, тем более после того, как они два года бились бок о бок, но он всегда больше полагался на солдат родом из Пограничных Земель. Порубежники знали, что иногда приходится делать жестокий выбор. Это въелось им в плоть и кровь.
Из-за деревьев показались последние айильцы. В целом их оказалось около двух тысяч – число, которое меняло все и в то же время не меняло ничего. Двух тысяч Айил достаточно, чтобы справиться с его людьми, а потом сразиться с Эмаресом. Разве что, если на стороне Лана окажется удача самого Темного. Мысль об отступлении Лану в голову даже не пришла. Если Эмарес ударит, а наковальни не окажется на месте, тайренцев попросту перережут, но если он продержится до прихода Эмареса, то у молота с наковальней будет шанс убраться подобру-поздорову. Кроме того, он дал слово. Однако Лан не собирался бездарно погибать и не намерен был допускать напрасную гибель своих людей. Если к тому времени как Айил приблизятся на двести шагов, Эмареса не будет, он развернет свой отряд и попробует обойти колонну Айил, чтобы присоединиться к тайренцам. Лан вытащил меч из ножен и сжал его в опущенной руке. Теперь это был просто меч, в нем не было ничего, что привлекало бы глаз, ничего выдающегося. Никогда он не будет чем-то большим, чем просто меч. Но в нем заключалось прошлое Лана. И его будущее. Трубы на западе звучали почти бесперерывно.
Внезапно один из айильцев, шедший впереди колонны, поднял копье над головой и, не опуская его, сделал еще три шага. По этому сигналу вся колонна резко остановилась. От гребня их отделяло еще добрых пятьсот шагов – расстояние, значительно превышающее дальность выстрела из лука. Почему, Света ради? Как только айильцы остановились, задняя половина колонны развернулась лицом в ту сторону, откуда они пришли. Может быть, Айил просто осторожничают? Самая безопасная догадка: об Эмаресе они уже знают.
Вновь вытащив левой рукой зрительную трубу, Лан внимательно рассматривал Айил. Люди в переднем ряду поднимали к глазам руки, в которых были копья, вглядываясь во всадников на вершине хребта. В этом не было смысла. В любом случае они могли рассмотреть разве что темные силуэты на фоне восходящего солнца, возможно, гребень на шлеме. Не более. Айильцы, казалось, совещались. Один из возглавлявших колонну мужчин внезапно поднял над головой руку с копьем, и остальные повторили его жест. Лан опустил зрительную трубу. Теперь все айильцы смотрели вперед, и каждый держал над головой по копью. Ни разу в жизни Лан не видел ничего подобного.