Новая космическая опера. Антология - Страница 177

— Сюда, наружу, — крикнула она. — Шевелись!

Я не заставил себя упрашивать. Одним прыжком через кровать, к дырке в стене, на лету взглянув, куда ж это я, — а затем прямо в дырку. Меня вскользь ударило что-то твердое и тяжелое. Было темно, и мои глаза не сразу смогли адаптироваться. Я находился в некоем служебном проходе — низкий потолок, по нему и по стенам сплошь уложены толстые трубы. Я мельком огляделся. Со всех сторон громоздились какие-то устройства. Пожалуй, это был некий служебный отсек внутреннего корпуса.

— Быстренько. Шевелись, — пробормотала сзади Арианна, отгоняя меня от пробитой стены. — Быстрее! — прошипела она.

— Зачем?

— Да шевелись же ты!

Я опустился на четвереньки и кое-как заковылял в темноту. Услышав за спиной шорох, я рискнул оглянуться.

— Быстрее, придурок! — Арианна тоже шла на четвереньках, низкий потолок не давал выпрямиться. — Ну, если ты врешь, я…

Трах.

Я сморгнул, не совсем понимая, где я и как сюда попал. Это был очень громкий звук, смутно проплыло в моей голове. Что-то подергало меня за ногу, и я открыл глаза; в ушах звенело, а в левом глазу то вспыхивал, то исчезал огонек. Я снова сморгнул и попытался сфокусировать взгляд, кто-то настойчиво пытался привлечь мое внимание. В чем дело?

Срочное сообщение от Арианны Бломенфельд: «Это предназначалось нам». К сообщению было прикреплено приложение, простенький медицинский сканер, сообщивший ей, что я уже в сознании, прежде чем я успел ему помешать. Я приподнял голову, проморгался, вдруг осознал, что совсем лишился дыхания, и начал натужно кашлять. Кто-то зажал мне рот ладонью, и, вместо того чтобы кашлять, я стал задыхаться. Сообщение: Не говори. Установлена безопасная двусторонняя связь. Я ее чувствовал, что-то свербело, как отрезанная нога — чужая отрезанная нога.

— Что случилось?

— Атака отказом в обслуживании и вдобавок к ней бомба.

Слезы текли по моим щекам непрерывным потоком. Она освободила мой рот, и я заметил в пыльном полумраке, что ее изящные кружевные перчатки превратились в нечто более серьезное, да и платье тоже спешно перестраивалось во что-то вроде плотно облегающего комбинезона — космический скафандр? Броня?

— Это должно было грохнуть нас обоих, пока мы с тобой разговаривали, — продолжала она. — Последняя, наверное, их попытка, после посадки все станет немного иначе. И в общем-то, низкий информационный контент.

— А ты знаешь, — спросил я, — кто это к нам привязался?

— Обсудим это позднее, — поморщилась Арианна. — Если выйдем отсюда живыми.

— Они ведь и меня хотят убить, — передал я ей, стараясь не шевелить губами.

— А потому кончай валяться и двигай дальше.

— В какую сторону?

Арианна указала на легкую служебную лесенку. Я снова встал на четвереньки и страдальчески сморщился от ритмичных, в такт пульсу вспышек боли в голове. Грохот где-то вдалеке, змеиное шипение вытекающего воздуха, а затем ощущение головокружительной легкости: корабельная псевдогравитация отключилась, передав управление посадочным диспетчерам.

— И — ножками, до самого низа.

— Знаешь, а у меня есть мысль. Почему бы нам с тобой не разделиться? Будет меньше вероятности, что они поймают нас обоих.

Арианна как-то странно на меня посмотрела.

— Ну, если ты так хочешь…

Добро пожаловать в Бургундию.

По червоточинам в пространстве, проделанным Эсхатоном, мощным богоподобным разумом, порожденным в период сингулярности, люди бежали со старой Земли в бесчисленные миры, разбросанные по области поперечником шесть тысяч световых лет. Некоторые из этих миров, в том числе и Бургундия, связаны между собой: люди и грузы перемещаются на космических кораблях, а информация — по сети мгновенных, но ограниченных полосой пропускания казуальных каналов, раскинутой Фестивалем.

Бургундия — это развитая, несколько интровертная цивилизация, покоящаяся на согбенных спинах нарочно созданного пролетариата. Первый же малость богоподобный искусственный разум, явившийся на Бургундию после ее вторичного открытия, запретил корнукопии и поработил людей, что они стерпели, поскольку самые изощренные прихоти Царицы не шли ни в какое сравнение с гнетом их собственных вождей.

Бургундия завоевала себе умеренную известность как информационный буфер — побочный эффект параноидального страха ее самодержицы перед злокозненными посягательствами других божеств. Эта держава экспортирует конфиденциальность, буферы для линий задержки, тонкие вина и диссидентов. Иными словами, это последнее место, какое может привлечь фьючерсного дельца, специализирующегося на перепродаже двойных опционов главного сектора рынка искусственных интеллектов, то есть кого-нибудь вроде меня. Но с другой стороны…

Как экономист, специализирующийся на решении методом монте-карло задач для больших, слабо определенных систем, я представляю вполне естественный интерес для Царицы, почему та и послала мне предложение, над которым в нормальное время я бы десять раз подумал; в тех же обстоятельствах, в каких я был на Дордонье, — при постоянно висевшей надо мною угрозе — отказ показался мне неоправданной роскошью.

В попытке защитить эту монархию от возможных атак переполнением буферов и алгоритмической сложностью на Бургундии запрещены многие технологии. В результате царицына столица Кастилия, огромный город, почти три миллиона душ, выглядит так, словно на дворе у нас Средние века. Именно сюда, к ступеням главного железнодорожного вокзала, доставил меня с бобового стебля посадочный стручок, доставил совершенно ошалевшего от тайм-лага и быстрого спуска. Арианна исчезла еще в тот момент, когда я открывал боковую дверку в жилые отсеки нашего корабля, я не видел, как она уходила, но смутно припоминаю некое дрожание воздуха, замутившее вид обшитой дубом стены. В моих ушах все еще звенело после взрыва, и я был в таком замешательстве, что не замечал почти ничего, пока не обнаружил себя в проулке, куда завез меня мой автономник, высматривавший гостевой дом, где Державное Казначейство сняло мне комнату.

Вся глубина неосредневекового варварства, в котором погряз этот город, стала мне ясна, когда я добрался наконец до своей мансарды. И дело совсем не в ливрейных слугах и даже не в непристойно толстом, физически старом экономе, который гордо довел меня до номера, а в водопроводной системе. Свинцовая — да, все еще свинцовая! — труба входила сквозь дырку в потолке одной из комнат и через литой кран в виде горгульи изливала воду в большой оловянный таз.

— Видите, у нас тут все, какие только были, древние предметы роскоши! — восхищался своим хозяйством Сейлем, эконом. — Эта вода спускается с крыши из нашего собственного крышного бака. Вы, как мне мнится, в жизни такого еще не видели.

Я кивнул, слегка ошарашенный перспективой знакомства со всей микрофауной, которая, вне всяких сомнений, кишмя кишела в этих помоях.

— Вы вполне уверены, что у вас нет никакого багажа? — спросил он, высоко подняв кустистую левую бровь, в явном неприятии самой уже мысли, что солидный джентльмен-негоциант может путешествовать, ничем не обремененный.

— Ни даже узелка, — ответил я. — Я прибыл сюда на космическом корабле…

Эконом зажмурился и тут же открыл глаза.

— О-о, и при этом не поселились во дворце? — Он немного пошаркал, словно в неуверенности, что ему делать со своими ногами, а затем отвесил мне не очень глубокий, но почтительный поклон. — Ваше присутствие, милорд, высокая для нас честь.

Когда мне удалось наконец от него избавиться — ценою вызова портного, чтобы спешно сообразить мне одежду, достойную моего положения, — я проверил номер на предмет жучков. Сработанные на заказ жукоискатели не обнаружили ничего, кроме более естественной микрофауны, населявшей и мою постель, и гардероб, и даже занавески. Я разобрал устройство, лежавшее у меня в кармане, на три отдельные части и спрятал две из них в полые каблуки: в этих краях за обладание такой игрушкой могли посадить на кол, буде Царица соблаговолит ее заметить. (Третью часть я надел на левый указательный палец под видом кольца.)