Носители Совести - Страница 20
– Пока будешь искать, я запрос сделаю. Скажи, не помнишь, кто из следователей письмо направил? Тут в деле их трое указано.
– Не помню. Следователь не наш, не из Центральной, это точно. Из межрайпрокуратуры кто-то. Я его не знаю. Кстати, больше никогда и не пересекался с ним по работе.
– Что ж, попробую сам. Но тебе – в любом случае спасибо!
– Спасибо должно быть в бутылках по ноль пять, темное, охлажденное. Понял? Позвони под вечер, думаю, успею найти эту бумажку…
6
Весь вечер и половину ночи, Ксюха просидела над конспектами. Глаза слипались, она терла их руками, промывала водой – и снова бралась за книги. Кофе она выпила столько, что, казалось, он плескался у самого горла. За спиной бормотала что-то свое молодежная FM-станция «Радио Север».
Переписанные в библиотеке статьи Ксюха выучила почти целиком, пробежалась по основным темам и, в общем, чувствовала себя во всеоружии. Всегда есть шанс со страху чего-нибудь забыть, но она надеялась, что все-таки пронесет.
Собирая на утро сумку, случайно задела наспех сложенную на столе стопку учебников. Книги поехали вниз и веером растеклись перед ней. В глаза сразу же бросилась строгая обложка «Введения в клеточную биологию». Ксюха открыла книгу, перевернула первую страницу. На обороте титульного листа стоял экслибрис «Из книг Б. В. Круковского».
Невольный подарок профессора. Последний подарок.
Ведь он даже предположить не мог, что не доживет до того дня, когда Ксюха принесет учебник обратно. В солнечный летний день, как всегда приветливый и неунывающий Богдан Владиленович, собираясь в магазин, думал о другом. Об институте, грядущей сессии и студентах, которые составляли теперь большую часть его жизни. Может быть, о чем-то личном. Может, чуть-чуть расстраивался, что Ксюхе не смогла остаться на чаепитие. Или просто предвкушал тихий, спокойный вечер с чашкой островного чая.
Только теперь некому его пить. И посылки с душистым чаем, отправленные на адрес профессора благодарным учеником, вернутся обратно с пометкой «адресат выбыл». В квартире через какой-то срок будут жить чужие люди. Книги, скорее всего, достанутся институтской библиотеке, на радость будущим студентам. И еще три останутся у нее, Ксюхи.
Учебник выпал из рук.
Она с ужасом ощутила, что в любой момент, через месяц, неделю, завтра и даже сегодня, прямо сейчас то же самое вполне может случиться с кем-нибудь из ее родных, друзей, с любым знакомым человеком, с ней самой…
Ты здороваешься, улыбаешься, киваешь и смеешься, ссоришься, планируешь, договариваешься. Кажется, что так будет всегда, ничего не изменится, а на самом деле…
Включенный на половину мощности приемник словно угадал ее настроение. Скороговорка североморских новостей неожиданно сменилась музыкальной программой. Ведущий с модным тягучим голосом неожиданно заговорил об имперском роке. Как принято в североморских СМИ, все, что происходило родом с Востока, поливалось грязью. Вот и сейчас ведущий мямлил что-то об упаднических тенденциях и выходе негативных эмоций. В качестве примера он предложил слушателям три композиции. Последней прозвучала удивительно подходящая к Ксюхиным мыслям песня группы «Чайф». «Поплачь о нем, пока он живой! Люби его таким, какой он есть…»
Она даже не удивилась. Просто кивнула головой, как будто соглашаясь, и даже начала тихонько подпевать:
– …космоса бездна, военный полет, ночь, толпа, крестный ход, она уже видит себя в роли вдовы… – Слова песни словно нанизывались на нить ее души, – …тихое утро, над городом смог, майская зелень, энцефалит, там хорошо, где нас с тобой нет…
Нет в этом мире ничего незыблемого и вечного, жизнь может оборваться по тысяче причин. От пули, от смертельной болезни, от несчастного случая. В любой момент. И никто уже не сможет ничего изменить. Можно кричать, плакать, биться головой о стену, но это уже навсегда.
Часом позже Ксюха написала в дневнике:
Боже, спаси и сохрани моих родных и близких и, если хватит времени, – то меня. Защити всех хороших людей на свете. Нет, не правильно. Всех людей.
Защити. Я очень люблю их и боюсь за них. Пусть они будут всегда.
Огромное спасибо тебе за всех, кто есть у меня, за маму, папу, Инку, Кристину и Марьяну, за… да и за Савку тоже, за Максимилиана, за моих друзей, всю нашу группу!
Моя единственная просьба: спаси и сохрани их.
Я вас всех там, наверху, очень люблю. Спокойной ночи.
Простые строчки импровизированной молитвы немного успокоили ее. Она закрыла глаза и не заметила, как уснула.
Утром Ксюха встала в приподнятом настроении. То ли ночная молитва подействовала, то ли просто в кои-то веки удалось нормально выспаться – экзамен по цитологии, в противовес зачету, Лох-Несса решила провести в пятнадцать часов.
Будильнику сегодня повезло – он остался стоять на тумбочке целым и невредимым.
Ксюха легко спрыгнула с кровати, потянулась, и чуть ли не вприпрыжку поскакала в ванную.
Улыбнулась собственному отражению в зеркале:
– Доброе утро!
Сегодня все было как-то не так. Даже привычный предэкзаменационный мандраж, прежде заедавший Ксюху до полуобморочного состояния, почти не ощущался. Наоборот – хотелось быстрее бежать в институт, увидеть Инку, сдать цитологию на «отлично»…
Допивая кофе, Ксюха все-таки не выдержала, сбегала в комнату и принесла дневник.
Открыла на странице со вчерашней записью, перечитала и приписала снизу:
Я окончу институт, пойду работать в лабораторию или фармацевтическую компанию и, может быть, изобрету лекарство от старости. И люди будут жить долго-долго.
А, может, мне доведется работать над лекарством от рака. Или от другой опасной болезни.
Но доброе слово и простое человеческое участие иногда важнее лекарства. Ведь самая страшная болезнь, самая заразная и неизлечимая – безразличие. А иногда даже одно слово может спасти человека от самоубийства или еще каких-то непоправимых ошибок. Как в том фильме – «Целитель Адамс».
Слово или самый простой, незначительный поступок.
Надо действовать, а не сидеть в стороне, дожидаясь, пока все исправят другие.
Надо посвятить свою жизнь людям. Может быть, это мое призвание. Помогать им, поддерживать их всем, чем смогу.
Наверное, я маленькая и глупая. Но я все равно напишу это – надо любить весь мир, делать людям добро, пока есть возможность.
И тогда все будет хорошо. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!
Держать левой рукой чашку очень неудобно – Ксюха немедленно в этом убедилась. Особенно если попытаться отхлебнуть кофе не глядя. Горячий напиток, естественно, пролился, обжег ей пальцы, а несколько капель вдобавок упали на тетрадь.
На слове «хорошо» расплылось темно-коричневое пятно, формой напоминающее солнышко, каким его обычно рисуют дети – неровный кругляш с лучами-иглами.
– Пссст… Ксюшка-а…
Ксюха чуть скосила глаза в сторону.
– Да Ксюшка же!
Шепот стал более настойчивым.
Не иначе как Инка – опять хочет проконсультироваться по жизненно важному вопросу, причем отнюдь не по экзаменационному. Сдалась ей вся эта скукота, она еще и билет, наверняка, не прочитала. У нее третий день Клим Весницкий из головы не выходит.
– Ксюшка-а…
«Вот угораздило же именно сейчас!»
Ксюха осторожно повернула голову в ее сторону и неслышно прошептала: «Потом».
Инна сделала страшные глаза и возмущенно зажестикулировала.
– Чего тебе? – недовольно прошипела Ксюха в ответ. – Пожар?
Инка умоляюще посмотрела в сторону подруги. Глубоко вздохнув, Ксюха аккуратно подвинулась на край стула и начала тихо наклоняться в сторону Инны, сидящей на соседнем ряду. Инесса Исааковна фланировала где-то в конце аудитории, бдительно следя за тем, чтобы никто не списывал, хотя на цитологии этим не занимались только откровенные лентяи. При всем своем грозном виде Лох-Несса была близорука, а очки не носила, считая, что они ее портят. Острые на язык парни, вроде Макси, искренне недоумевали: разве там есть чего портить?