Не дразните бультерьера (Час тигра) - Страница 74
- Товарищ лейтенант, разрешите? - Рядовой взял у меня записку.
- Автомат оставь там, под крышей, и чтоб быстрее ветра! - разрешил лейтенант.
- Слушаюсь! - Срочник побежал, комкая в кулаке мою записку, стряхивая с плеча автомат.
- Спасибо, дружище! - воскликнул я, то ли в спину рядовому, то ли в лицо Толику. Пьяно покачнулся и шагнул к генеральской машине, к правому ее борту.
Широким жестом я распахнул правую переднюю дверцу. Заявленный в моей первой реплике их благородие, Арсений Игоревич стал виден Толику. Я оглянулся, подмигнул сговорчивому летехе:
- Видал, как генералиссимус нажрался? - Нахально беру баул с кресла возле водительского и ставлю его на колени сопящему в две ноздри Арсению Игоревичу. - Толик, а может, откроешь ворота? Хотя, извини! Служба, понимаю. Не имеешь права без распоряжения коменданта. О'кей, ждем Трофима. - Заслоняю лейтенанту обзор задницей, нагибаюсь к целлофановому пакету с адской машиной. Пальцы лезут под целлофан. Залезают под свитерок, которым обмотана мина замедленного действия, прикасаются к стрелкам будильника, ставлю таймер на двадцать минут, активизирую мину, расправляю складки свитерочка, шуршу целлофаном.
Изображать пьяного - самое милое дело. Можно совершать алогичные поступки, можно комментировать малопонятные трезвому действия, не особенно задумываясь над собственными словами.
- Подарок тебе, лейтенант! - Я протянул Толику пакет, но тут же передумал, прижал подарок к груди. - Не, погодь! Трофим придет. Спрошу у него разрешения, можно ли тебе, Толян, подарить боевой трофей. А пока что... - С пакетом в обнимку хромаю за угол левой башенки, спотыкаюсь, кладу пакет возле левой штанги ворот. - Пока что пусть подарок здесь полежит. Не спорь, Толик! Дождик косой, на пакет мало капает, и в машину обратно я его не возьму, он твой, понял? Да? Ой, блин! Шатает. Чой-то я хмелею, прям-таки центростремительно. Слушай, а как же я бухой в задницу машину-то вел, а?
Я отступил к машине, а малость офигевший от кавалерийского хмельного наскока калеки-победителя Толик поворачивался за мной, будто флюгер. Он бы и рад был вставить словечко, но я ему не давал.
За плечом лейтенанта, в дверном проеме нарисовался комендант базы пират Трофим. Я поспешил шумно обрадоваться:
- О! Какие люди! Хаудую! Дуюду! Комендант, почему ворота не открывают? Разве наш Черных, наш Ильич, не сообщил, что мы с Арсением Игоревичем едем праздновать?! Трофим, будь ласка, залазь на секунду в тачку. - Я попятился к распахнутой правой передней дверце, засунул в салон зад, полез с соседнего в шоферское кресло. - Лейтенант! Толик! Будь другом, а? Спрячься на минутку в башенке и дверцу прикрои за собой, да? У нас с товарищем комендантом будет короткий, но о-о-чень конфенденц... Конфенданц... Тьфу! Кон-фен-ден-ци-аль-ный ба-зар-р...
Трофим, одетый, как всегда, по-пиратски - в тельник, фуфайку, галифе и хромовые сапожищи, - пожал плечами, поскреб ногтем щетину на подбородке, глянул на оглушенного моим геройским пьяным вниманием Толика, увидал пакет у штанги ворот, спросил лейтенанта:
- А там чего? В пакете?
- Там мой подарок Толику! - возопил я. - Залезай в тачку, Трофим! Есть, чего тебе шепнуть, лезь, обижусь!
Внемля моей отчаянно проникновенной просьбе, лейтенант Толик отошел к башенке, переступил порог, но дверцу закрывать не стал. И черт с ним оттуда ни хрена не видно сквозь залитые дождиком, да еще и затемненные автомобильные стекла, и ни фига не слышно, ежели я прекращу орать, а я скоро прекращу.
Трофим проводил взглядом Толика, хмыкнул и подошел к машине. Согнулся, заглянул в салон. Прежде всего, разумеется, повернул голову к спящему нездоровым сном генералу. От Арсения Игоревича разило перегаром, Трофим поморщился, повернулся ко мне и увидел ствол "стечкина".
Я сидел за рулем, держал пистолет на уровне колен и улыбался отнюдь не пьяной улыбкой.
- Залезай, Трофимушка, весь в машину, давай. А то голова в сухости, а зад под дождем мокнет. Лезь медленно, избегая резких движений. Торопись, а то мой единственный указательный палец вздрогнет и... И сам понимаешь...
- Чего ты заладил: "А то, а то?" - передразнил Трофим, буднично и совершенно спокойно. Сел в кресло рядом со мной, плавно закрыл за собою дверку, хмыкну в очередной раз: - Хм, обманул, какой талант пропадает. Я в натуре поверил, что ты пьяный.
- Учти, стрелять я умею еще лучше, чем обманывать.
- Учел. В тире на стрельбах ваньку валял?
- Так точно. И все время, которое мы с тобой знакомы, валял его же. Терять мне сейчас нечего, пру ва-банк, так что не обессудь - надумаешь геройствовать, убить не убью, но дырок в организме наделаю.
- Чего в пакете?
- В целлофановом у ворот? Адская машина, скоро бабахнет. Не вздумай, кстати, заниматься разминированием. Я тебя отпущу, командуй дежурным на КПП убегать, да и сам беги подальше, ладно?
- И ладно, и складно. Хм, ворота завалишь, как же мы за тобой технику в погоню пошлем?
- Зришь в корень, комендант. Никак вам за мною погоню не устроить. Разве что погонишься на своих двоих за моими колесами. Да, и не забывай, пожалуйста, что у меня генерал в заложниках. - Я распахнул культей пиджак, в одном внутреннем кармане брякнули обоймы, из другого торчал кончик ножа. - И не забывай, что я прилично вооружен. А чего в бауле на генеральских коленях, догадываешься?
- Неужели динамит? - Трофим улыбнулся, обнажив зубы, сощурившись, неискренне улыбнулся.
- Думаешь, вру, и в бауле нету взрывчатки, да? Ну-ну, твое право думать чего хочешь, только решений поспешных не принимай, о'кей? Хочешь - верь, хочешь - не верь, но, оказавшись насильственным образом в московских подземельях и разделавшись с насильниками, я у них в норе взрывчатки нашел немерено. А нора, кстати, хошь - верь, хошь - не верь, почти что под Кремлем. Здорово, да?
- Правильные слова шептал мне дядя Федор на ушко. Ты из породы "себе на уме", опоздали мы повнимательнее к тебе приглядеться, разобраться с твоей темной личностью.
- Дядя Федор на меня стучал?!. Подозревал, что я играю с вами в игры и жду своего часа, да? А ты, типа, отмахивался от старого пирата, дяди Федора, угадал? Ну ни фига себе! Ай да дядька Федор, ай да старик. Не ожидал, что он меня расколет, честное слово...