Не дразните бультерьера (Час тигра) - Страница 26
- Братишка, дай барину дыхнуть как следует, - командую я, слегка увеличивая, скорость.
Натяжение шарфа-петли ослабевает, получив возможность говорить, барин лепечет торопливо, сглатывая отдельные буквы:
- Я ве...ну долг... пере...айте Ва...иму Борисовичу, я все ве...ну... че...ез не...елю, все до ко...ейки...
- Не врубаюсь? - перебивает Гоголь. - Какой...
- Ша! - вклиниваюсь я. - Ша, братишка! А ты, барин, правильно скумекал! Мы от Вадима Борисовича. Папику Вадику надоели твои обещания. Борисыч велел для начала раздеть тебя и бросить в лесу. Долги надо платить, барин.
- Я зап...ачу, все, че...ез...
- Завтра заплатишь! Усек?
- Да, да... а, завт... а, ' ав... та...
Конечно же, когда лох немного придет в себя, то сразу сообразит, что ошибся, и двое экзотически одетых, точнее - экзотически раздетых разбойников из милицейского "Мерседеса" вовсе не подосланы его кредитором Вадимом Борисовичем. Нам просто повезло напороться на укрывающегося от уплаты долгов лоха в иномарке. Впрочем, патологические должники в престижных автомобилях и модных пальто явление довольно обычное для современной России. Равно как и профессиональные вышибалы бессрочно одолженных крупных и не очень денежных сумм.
Эх, обидно, будь мы с Гоголем худо-бедно, но в зимних одежках, я бы рискнул развести одуревшего от страха перед неведомым Вадимом Борисовичем лоха и, глядишь, к вечеру был бы при солидных деньгах. Жаль, придется довольствоваться мелочью.
- Братик, глянь в карманах у барина есть чего?
- Я сам, с...м, все отда... В паль...о, в ка...мане бу...ажник...
Гоголь сноровисто нашарил упомянутый "бумажник", раскрыл его и довольный доложил:
- В лопатнике двести... двести двадцать гринов и... И две... две тонны дерева с мелочугой.
Чему радуется урка? По сотне баксов и по штуке рублей на брата его обрадовали. Аж лучится счастьем, заулыбался, как дурак... М-да, господа, обнищал российский уголовный элемент, право слово - за державу обидно.
А может, я не прав? Может, второй российский президент так поприжал уголовников, что они уже и сотке баксов радуются? Тогда, пардон, тогда отрадно за державность. Да здравствует вертикаль власти, ура, товарищи!
Очень вовремя замечаю правый поворот на запорошенную снегом лесную дорожку. Сбрасываю скорость, кручу руль вправо, "Рено" царапает брюхом мерзлую землю, но едет по разбитой дороге чудо иноземное, прет не хуже трактора.
К счастью, лесная дорожка изрядно петляла, и, к превеликой моей радости, через минуту пахаря снежной целины марки "Рено" уже не увидят из проезжающих по шоссе автомобилей. Вопрос в том, сколько минут слалома по брюхо в белоснежных кристаллах спрессованных снежинок выдюжит "машина для этой жизни"?
- Братуха, - я оглянулся, подмигнул Гоголю, - пособи барину раздеться. Барин, ты, часом, не натурал?
- К...о? П...остите, кто я?
- Ты не нудист, часом, интересуюсь?
- Н...т, нет, я о...ам день...и...
- Отдашь, отдашь! Раздевайся давай. Братан, ты берешь себе рубаху и пиджак, мне достанутся ботинки... Барин, у тебя какой размер обуви?
- Т...идцатьде...тый...
- Мимо. Братан, я возьму пальто, шарф и шнурки от ботинок.
- Ништяк, - согласился Гоголь.
- А ты, барин, и трусы, и вообще все снимай давай, не стесняйся.
Восемь! Целых восемь минут автомобиль оправдывал рекламный слоган, сопутствующий его продвижению на российский рынок. И после, по истечении восьми рекордных минут, целых сорок секунд машина еще двигалась, еще боролась со снегом, ругая русскую зиму грубым "ж-ж-ж" мощного мотора. Сорок секунд натужное "ж-ж-ж" мучило мои барабанные перепонки. Надоело я выключил двигатель. Ничего не поделаешь - гибнут иностранцы под Москвой, такова уж традиция: Наполеона остановил снег и мороз, и "Рено" остановился намертво, не сдвинешь.
Переоделись... В смысле, оделись, не вылезая из салона. Я продел шнурки в дырочки кроссовок, затянул, завязал бантиком. Надел длинное пальто поверх тельняшки, повязал кремовый пижонский шарф на шею, посмотрелся в зеркальце над ветровым стеклом. Сойдет - кремовый шарф закрывает грудь, синих на белом полосок тельняшки не видать. Гоголь в рубахе, модном пиджаке, клешах и ботинках-говнодавах без шнурков смотрелся куда нелепее моего. И совершенно нелепо выглядел голый должник неведомого Вадима Борисовича.
- Шапочка у тебя есть, барин?
- В ка...не па...то...
- В кармане пальто?
Я сунул руку в карман. Вот смехота - пиджак у барина знатный, брючки со стрелочкой, пальто заглядение, а шапочка в кармане лыжная, машинной вязки, тоненькая, позорная. Такие шапки на зоне называют "пидорасками".
- Брат, я возьму "пидораску"?
Гоголь не стал спорить, лыжная шапочка с трудом налезла на мою вспотевшую голову.
- Ты моржеванием, барин, не увлекаешься случайно?
Голый человек отрицательно мотнул лысиной, сгорбился, съежился в кресле, прикрыл срам ладошками.
- Не трясись, барин. Ну не морж ты, ну и чего? Ну и нечего по снегу голышом бегать. Сиди в машине, жди. Обещаю - скоро тебя найдут, честное слово. Братан, за мной! Извини, барин, мотор я выключу, прощевай...
Ключи от машины, брюки, ботинки, носки и трусы раздетого лоха я выбросил в снег, когда мы с Гоголем скрылись за поворотом лесной дорожки. Если бы иномарка не застряла в десятке метров за спиной, один черт, пришлось бы ее бросать - далее дорожка сужалась и петляла пуще прежнего. Хрен и на мотоцикле с люлькой проедешь.
- Куда хиляем, Супер? Так ноги стираем или по уму?
- Не ссы. Гоголь, знаю, куда веду, - соврал я бодро. - Я туточки тем летом гулял, эта дорога выведет нас к деревеньке... не помню названия...
- Зря бобра в лайбе кинули.
- Не ссы. До шоссейки ему с голой жопой не добежать, замерзнет.
- Голосить будет.
- А нехай голосит! Свистеть умеешь, Гоголь?
- А?
- Свистеть, спрашиваю, умеешь? Фи-у-у, - я свистнул.
Гоголь сунул два пальца в рот, свистнул так, что у меня едва уши не заложило.
- Зашибись, - похвалил я свистуна. - В говнодавах без шнурков ты бегун хреновый, согласен? Сделаем вот чего: я побегу вперед, а ты чапай след в след, усек? Я замечу что подозрительное впереди, тебе свистну, подсекаешь? Ты услышишь сзади шухер, не дай бог, сразу мне свисти. И, главное, след в след иди, будто один человек идет, усек?