Молот Люцифера - Страница 30

– Черт возьми, намерены послать меня, – сказал Рик Деланти, – у меня эти сведения из надежного источника.

По хребту Бейкера пробежал холодок. Банка пива осталась полуоткрытой. Трое мужчин, находившиеся поблизости, оборвали разговор, их жены затаили дыхание.

– Я когда был в Тексархане, сходил к гадалке, и она…

– Господи! Быстро давай мне ее имя и адрес! – сказал Джонни. Остальные несколько насильственно заулыбались и вновь занялись разговорами. – Ну, и навел ты на нас страху, – шепнул Джонни и рассмеялся.

– Ага, – бесстыже сказал Рик, переворачивая бифштексы длинной вилкой. – Почему не могут проинформировать нас пораньше? Нас насчитывается около дюжины, мы готовимся неделю за неделей, и нам ни слова. А ведь это будет последний полет – пока не закончат возиться с «Шаттлом». Я нахожусь в списке уже шесть лет, и ни разу не был назначен в полет. Сомневаюсь, стоит ли игра свеч.

Он положил вилку:

– Не только сомневаюсь, но и помню судьбу Дика Слейтона.

Бейкер кивнул. Дик Слейтон входил в первоначально отобранную семерку астронавтов, и он ждал назначения в полет вплоть до совместной экспедиции «Союз-Аполлон». Тринадцать лет ждал назначения. Как астронавт он был не хуже других, но лучшее применение ему находили на земле. Тренировки за тренировками, и снова наверху решают: незаменим на наземной работе.

– Удивляюсь, как только он это выдержал, – сказал Джонни Бейкер.

– Я тоже, – кивнул Рик. – Но я – единственный в мире астронавт с черной кожей. Продолжаю надеяться, что это мой козырь.

К грилю подошла Глория:

– Эй, Джонни! О чем это вы вдвоем беседуете?

– А о чем, – от охладителя пива крикнула Джейн, – о чем всегда говорят астронавты, когда намечается космический полет?

– Может быть, там выжидают нужного момента, – сказал Джонни Бейкер. – Расовые беспорядки. И – когда настанет время – в космос запустят чернокожего астронавта. Чтобы доказать, что у нас все равны.

– Не смешно, – сказала Глория.

– Но это предложение ничем не хуже других, – сказал ей Рик. – Я знаю, как проходит отбор в НАСА. Но если Джонни прав, я должен был получить назначения во все полеты – без исключения. Во всяком случае, что ты привез нам из этой забавной пятиугольной лачуги?

– Приказ. Снова приступить к тренировкам. Я тоже кандидат в экспедицию к Молоту.

– Гм, – Рик потыкал вилкой в кусок мяса. Почти готов. – Это меняет дело. Очередь из двоих. Ты должен оказаться первым.

Бейкер пожал плечами:

– Не знаю, как пойдут дела на этот раз. Так и не смог понять, как это меня назначили на «Скайлэб».

– Ты должен подойти, – сказал Рик. – Опыт ремонтных работ в космическом пространстве. А корабль приводят в порядок быстро, на все отборочные испытания времени нет. Вывод ясен.

Глория кивнула, кивнули и другие, кто прислушивался к разговору. Затем окружающие вернулись к своим разговорам. Джонни Бейкер пил пиво, на душе у него сделалось легче. Если вывод ясен для тех, кто здесь присутствует, он, вероятно, не менее ясен и членам Астронавтического комитета Хаустона.

– Кое-какие известия из Вашингтона я все же привез. Сведения не официальные, но вполне надежные. Русские посылают в полет женщину.

Странным образом распространяется тишина – по расширяющейся окружности.

– Леонилла Малик. Доктор медицинских наук. Так что мы доктора наук в космос посылать не будем, – Джонни Бейкер возвысил голос, чтобы слышали все. – Это точно: русские посылают именно ее, и нам не успеть за их «Союзом». Источник моих сведений конфиденциальный, но чертовски надежен.

– Может быть, – сказал Дрю Веллен, и сейчас говорил лишь он один, – может быть, русские считают, что они должны что-то всем доказать.

– Может быть, наши тоже так считают, – сказал кто-то.

Рик почувствовал, как в крови его вспыхнул яркий огонь. Никто ничего ему не обещал, но он уже знал.

– Почему вы все так вдруг уставились на меня? – спросил он.

– У тебя горят бифштексы, – сказал Джонни.

Рик опустил взгляд, посмотрел на испускающее дым мясо.

– Гори, дорогуша. Гори, – сказал он.

В три часа ночи Лоретта Рэнделл услышала доносившийся из кухни странный шум.

Посреди кухонного пола была расстелена вчерашняя газета. Посреди газеты была поставлена жаровня – самая большая, та, которая прямоугольная. Жаровня была наполнена мукой. На газете и на полу тоже была мука – просыпанная. Гарви бросал что-то в жаровню. Лицо у него было усталое и опечаленное.

– Господи боже, Гарви! Что ты делаешь?

– Привет. Служанка придет завтра, не так ли?

– Да, разумеется, завтра пятница, но что она подумает?

– Доктор Шарпс сказал, что все кратеры имеют круглую форму, – Гарви поднял руку над жаровней, в пальцах – орех. Пальцы разжались и орех упал. Мука взметнулась клубнем. – Какова бы ни была скорость или масса или угол падения метеорита, все равно кратер будет круглым. Наверное, он прав.

Вся поверхность муки была усеяна горошинами и мелкими камушками. Пресс-папье оставило кратер размером с обеденную тарелку – сейчас уже почти полностью размытый следами более мелких кратеров. Гарви оглянулся и, нагнувшись, подобрал бутылочную пробку. Кинул – под острым углом – ее в муку. Кратер получился круглым.

Лоретта вздохнула, осознавая, что ее муж сошел с ума. – Но Гарви, зачем ты занялся этим? Ты знаешь который час?

– Но если он прав, значит… – Гарви посмотрел на глобус, принесенный им с работы. На глобусе были обведены жирно Заколдованные круги: Японское море, Бенгальский залив. Дугообразная цепочка островов, ограничивающий Индийский океан. Двойной круг, где образовался Мексиканский залив. Если хоть один из этих кругов – след столкновения с астероидом, значит было так: океаны вскипели, все живое было полностью выжжено. Сколько раз рождалась жизнь на Земле, и была стерта с ее лица и зарождалась снова?

Если он кратко объяснит все Лоретте, она до самого утра будет трястись от ужаса.

– Не обращай внимания, – сказал Гарви. – Это для фильма.

– Ложись спать. Утром, до того как придет Мария, мы все это уберем здесь.

– Нет, ничего не трогай. И не позволяй Марии ничего здесь трогать. Мне нужно будет все это сфотографировать… под различными углами…

И он как в тумане потянулся к ней. Тесно прижавшись друг к другу, Гарви и Лоретта пошли к кровати.

Когда Гарви вышел из здания теле компании, рядом с вездеходом он увидел Тима Хамнера. Гарви нахмурился:

– Привет, Тим. Что вы здесь делаете?

– Если б я вошел в здание, это был бы визит заказчика – важное дело, правильно? Мне не нужны важные дела, мне нужна ваша благосклонность.

– Благосклонность?

– Купите мне выпить, и я все расскажу.

Гарви скользнул взглядом по дорогостоящим костюму и галстуку Тима. Не совсем подходящее одеяние для того, кто хочет остаться незамеченным. В таком костюме ездить на дерби. Служитель парковочной стоянки узнал Тима Хамнера. Знаком он был и хозяйке кафе – она немедленно провела их внутрь.

– О'кей, так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросил Гарви, когда они заняли место за столиком.

– Мне хотелось бы, чтобы вы – как и я – не имели никакого дела с ИРД, – сказал Хамнер. – Похоже, я перестаю быть владельцем своей кометы. Я ничего не могу поделать со специалистами, и то же самое происходит с теле фильмами. А ведь это ваши фильмы… – Тим замолчал, мелкими глотками потягивая из стакана. Он никогда не выпрашивал у людей сочувствия – особенно у людей, на него работающих. – Гарви. Я хотел бы принять участие еще в одном интервью. Бесплатно, разумеется.

А, дерьмо. Что произойдет, если я скажу ему, что это невозможно? Консультировался ли он со своими юридическими советниками? Я полностью уверен, что сейчас не время с ним ссориться.