Молот Люцифера - Страница 19

Параболические орбиты, пересекающие стабильные круговые орбиты планет. Старые фотографии комет Галлея, Брукса, Каннингема и других, завершающиеся фотографией расплывшейся точки – кометы Хамнера-Брауна. У человека на экране, были большие, похожие на глаза насекомого очки. Человек говорил яростно и напористо:

– О, когда-нибудь столкновение неизбежно. Но, вероятно, столкнемся мы не с астероидом. Орбиты астероидов слишком близки к стабильным. Наверняка существовали астероиды, орбиты которых пересекались с орбитой Земли. Но на столкновения с такими астероидами было отведено четыре миллиарда лет, и, очевидно, данные столкновения, в основном, уже произошли. Они в прошлом – сказал человек на экране. – Они произошли так давно, что даже от кратеров следа не осталось, они выветрились – если не считать самых больших и самых недавних. Но взгляните, какие отметины астероиды оставили на Луне!

– Кометы – другое дело.

Указательный палец лектора провел вдоль нарисованной мелом параболы.

– За орбитой Плутона находятся определенные скопления веществ. Может быть, там – еще не обнаруженная нами планета… Мы даже придумали для нее имя. Персефона. В общем, какая-то масса возмущает орбиты вращающихся там громадных снеговых скоплений – и они, в шлейфе кипящих химических соединений, сваливаются прямо на наши головы. Ни одно из этих скоплений не может столкнуться с Землей, пока не пройдет насквозь почти всю нашу солнечную систему. Но когда-нибудь столкновение случиться. Мы будем знать об этом заранее – примерно за год. Возможно, в нашем распоряжении будет и больше времени – если нам удастся узнать достаточно много при изучении Хамнера-Брауна.

Затем, на экране появилась антисептического вида девушка заявила, что никак не могла выйти замуж: женихи, стоило им посетить ее дом, тут же исчезали. А потом ей сказали, что изобретено новое дезинфицирующее средство для мойки унитазов – «Мыло Кальва»… И Джонни Бейкер с улыбкой вернулся на грешную землю. «Он четко гнет свою линию, не так ли?»

– Работает он хорошо. Я тебе говорила, что знакома с человеком, с которого все началось? Я имею ввиду Тома Хамнера. Познакомилась с ним на том же вечере, где был и Гарви Рэнделл. Хамнер – это не просто Маньяк. Он как раз перед этим открыл свою комету, и не мог выждать ни секунды, чтобы не поведать о ней – кому угодно.

Джонни Бейкер мелкими глотками потягивал из стакана. Затем, после долгой паузы, сказал: – По Пентагону ходят странные слухи.

– То-есть?

– Звонил Гус. Из Дауни. Похоже, с «Аполлона» снова счищают ржавчину. И при этом что-то вякают, о том, что титановый стартовый двигатель «Большой птички» будет заменен чем-то другим. Тебе что-нибудь об этом известно?

Она такими же мелкими глотками допила свое спиртное. И ощутила, как ее захлестнула волна печали. Теперь она знала, почему вчера звонили Джонни Бейкеру. Провести шесть недель в Пентагоне, шесть недель в Вашингтоне, не пытаясь повидаться с ней, а затем…

И я собиралась удивить его. Удивить приятным подарком.

– Папа пытается заставить конгресс ассигновать деньги на посылку экспедиции к комете, – сказала Маурин.

– Это правда? – спросил Джонни.

– Это правда.

– Но… – его руки тряслись. А ведь его руки никогда не тряслись. Джон Бейкер водил истребители над Ханоем, и совершаемые им маневры были всегда безупречны. Он не оставлял «МИГам» ни одного шанса. А однажды, когда не было времени вызвать врача, Джонни собственными руками выколупывал осколки из тела командира своего экипажа. Один осколок застрял в груди командира, и Бейкер вытащил его ухитрившись не затронуть артерию, и твердыми как сталь пальцами зажимал рану. А командир пронзительно кричал, и все поле заполнил глухой гул боя пушек, и руки Джонни ни разу не дрогнули.

Но сейчас эти руки тряслись.

– Конгресс не даст денег.

– Может быть даст. Русские планируют посылку такой же экспедиции. Нельзя позволить им перегнать нас, – сказала Маурин. – Чтобы сохранить мир, мы обязаны показать что у нас еще есть воля к соревнованию – в какой бы области им ни захотелось обыграть нас. И что если мы вступаем в соревнование, то выигрываем.

– Да. Меня бы меньше беспокоило, вступи мы в соревнования с марсианами. Мне скоро надо уходить. Пора. – Он отпил из стакана. Руки его вновь сделались твердыми.

Маурин зачарованным взглядом смотрела на него. Он приказа рукам перестать трястись потому что у него появилась цель. И я знаю какая это цель: я. С моей помощью попасть на этот корабль. Минуту назад, может быть, он действительно любил меня. Сейчас – нет.

– Извини, – сказал он внезапно. – Мы не много времени провели вместе, но… это я прошу сделать тебя. Наведи здесь порядок. Моя голова сейчас занята только одним. – Сделал большой глоток размешанного со льдом виски. Глаза его вновь вернулись к экрану. А Маурин осталось только удивляться какое богатое у нее воображение. И куда, кстати, делось добродушие Джона Бейкера?

Благодарственно-коммерческая вставка закончилась. Камера рывком переключилась на институт реактивных двигателей.

Ведя почтовый автомобиль одной рукой, Гарри Ньюкомб торопливо дожевал последний бутерброд. Начальство выделяло ему время на обеденный перерыв, но Гарри не тратил его на еду. Это время он тратил на что-либо полезное.

День уже клонился к вечеру, когда Гарри добрался до ранчо «Серебряной долины». Как обычно у ворот он остановился. Здесь место, где открывается просвет между холмами, и можно видеть все великолепие тянущейся к востоку Хай-Сьерры. На вершинах гор блестел снег. К западу предгорья были выше, невысоко над ними светило солнце. Наконец, Гарри вышел из машины, чтобы открыть ворота. Проехав, он тщательно запер их снова. На приколоченный к столбу за воротами почтовый ящик он не соизволил обратить внимания.

По дороге он остановился, чтобы насобирать себе гранатов. Гранатовая роща началась с одного дерева и с тех пор, без всякого ухода сама собой разрослась вдоль идущего к реке склона холма. Гарри увидел, насколько увеличилась роща за те полгода, что его здесь не было. Ему стало ясно, что гранатовые деревья будут захватывать все новые участки вниз по холму. Но – там репейник. Кто кого сможет заглушить? Кто кого – Гарри и понятия не имел. Он был городским парнем.

Гарри был экс-городским парнем. Ха-ха-ха! И он будет счастлив, если больше никогда не увидит города.

Он ухмыльнулся, взвалил груз на плечо и, кренясь на сторону, пошел к входной двери. Позвонил. Скинул сумку с плеча наземь.

Еле слышное завывание пылесоса стихло. Миссис Кокс открыла дверь и улыбнулась, увидев раздувшуюся сумку у ног Гарри: «Снова к нам? Добрый день, Гарри!»

– Ага. С праздником, миссис Кокс! С праздником Почтового Хлама!

– И вас с этим праздником, Гарри. Кофе?

– Не, не задерживайте меня. Не соблазняйте меня нарушать правила.

– Свежезаваренный кофе. С только что испеченными булочками.

– Ну ладно… Этому я противиться не могу, – Гарри полез в маленькую сумку, висевшую у него не боку. – Письмо от вашей сестры, из Идаго. И еще письмо от сенатора, – он передал ей письма, затем снова взвалил большую сумку на плечо, пошатываясь вошел в дом. – Куда?

– На обеденном столе все поместится.

Гарри вывалил содержимое сумки на полированный стол. Казалось, что стол сделан из одного куска дерева, и на вид ему было лет пятьдесят. Таких столов больше не делают. Если такова мебель в жилище домоправительницы, то какова же она в большом доме на вершине холма?

Почтовые отправления затопили полировку стола: просьбы о пожертвованиях от благотворительных организаций, письма от различных политических партий, письма из колледжей. Призывы участвовать во всяческих лотереях. Для участия в лотереях нужно лишь купить: граммофонные пластинки, ткани, книги. «ВЫ МОЖЕТЕ ВЫИГРАТЬ! ДОБАВОЧНЫЕ СТО ДОЛЛАРОВ В НЕДЕЛЮ!» Религиозные трактаты. Политические лекции. Брошюры по налоговой политике. Образчики мыла, зубной пасты, моющих средств, дезодорантов.