Мировая кабала : ограбление по-еврейски - Страница 17

Пожалуй, одной из наиболее влиятельных финансовых структур на Уолл-стрит является банк Годман Сакс (согласно различным источником он входит в состав главных акционеров Федерального резервного банка Нью-Йорка). Этот банк находится на первых строчках различных рейтингов благодаря инсайду, а также традиционно тесным связям с Министерством финансов США. Вот и во время нынешнего кризиса Голдман Сакс благодаря своему особому статусу остался «на плаву» (в то время как целый ряд других инвестбанков Уолл-стрит «пошли на дно»). Несмотря на все меры предосторожности, предпринимаемые этим банком, иногда все-таки он «засвечивается» при использовании инсайда.

Приведем один пример. В 1993 году инвестиционный банк Голдман Сакс вынужден был заплатить 9,3 млн. долл. за использование инсайда (5 млн. долл. в виде штрафа и 4,3 млн. долл. в виде незаконно полученной прибыли). Дело в том, что банк узнал раньше других о том, что министерство финансов прекращает выпуск казначейских облигаций с 30-летним сроком погашения. Банк при этом даже не спорил, чтобы не поднимать лишнего шума. Против ряда менеджеров Голдман Сакс были предъявлены уголовные и гражданские обвинения.

Если резюмировать все случаи, связанные с разбирательствами по поводу использования инсайда, то можно прийти к выводу: конкуренция на фондовых рынках сводится в первую очередь к конкурентной борьбе за обладание инсайдерской информацией.

Такой известный автор, как Жак Аттали, который тесно связан с финансовой олигархией, признает: обладание информацией становится главным условием успеха тех, кто играет на финансовых рынках. Такое преимущество позволяет «посвященным» (т. е. имеющим доступ к инсайду) решать двуединую задачу: контролировать рынки и получать прибыли за счет других участников. «Рынки находятся под властью тех, кто может предоставлять капиталы в зависимости от имеющейся информации. Это банкиры, аналитики, инвесторы – «посвященные»…В реальности существует ограниченный круг лиц, получающих особые, несправедливые дивиденды от экономической и финансовой информации о рентабельности проектов… «Посвященные» – не наемные работники и не инвесторы. Обычно это посредники, которые присваивают себе основную часть национального достояния, созданного благодаря технологическим и финансовым инновациям. В современном мире они важнее, чем держатели капитала: владеют временной рентой (информацией) и извлекают из нее доход. Больше всего «посвященных» в Соединенных Штатах. Однако по определению они – «граждане финансового мира»»[51].

Уже многие десятилетия страны с «рыночной экономикой» борются с мошеннической практикой использования инсайдерской информации. Трудно понять: борются или делают вид, что борются. Например, в США эта борьба уже продолжается более века: первое судебное разбирательство об инсайдерской торговле имело место в 1903 году. Однако до Великой депрессии 1929–1933 гг. никаких законов о борьбе с инсайдом в Америке не было. Вообще до этого времени вмешательство государства в жизнь рынков ценных бумаг было минимальным. Впервые вопросы борьбы с инсайдом были затронуты в принятом Конгрессом США в 1934 году Законе «О ценных бумагах и биржах» (известный как Закона Гласа-Стигалла). В 1988 году был принят специальный закон, исключительно посвященный борьбе с инсайдом и ответственности за использование этого метода обогащения. Однако, несмотря на достаточно широкую законодательную базу, богатую практику американских судов по рассмотрению дел об использовании инсайда, подключение к борьбе с использованием инсайда правоохранительных органов и даже спецслужб, количество громких скандалов, связанных с инсайдом, в Америке не уменьшается[52]. Впрочем, такая же картина наблюдается во всех странах, ставших на путь построения «рыночной экономики», включая Российскую Федерацию.

Если забыть всякие «умные» слова о таком институте «рыночной экономики», как «фондовая биржа», которые написаны в толстых учебниках по «экономике», то она есть обычное казино, или игорный дом. Во многих странах принимаются законы, которые запрещают или ограничивают игорный бизнес. Вот и у нас в России решили ввести ограничения на деятельность казино. А про биржи – молчок. Более того, довольно часто от наших «профессиональных экономистов» и представителей денежных властей можно слышать сетования: у нас, мол, с биржами плохо, отстаем от «цивилизованного» мира; надо, чтобы все предприятия участвовали в игре фондового рынка. То есть предприятиям реального сектора предлагается не создавать новые товары, а играть; а призом в игре должны стать активы этих самых предприятий. В сообщениях СМИ по «экономической» тематике глагол «производить» вытесняется глаголом «играть». Вот одна из трезвых (к сожалению, достаточно редких) оценок биржи:

«По сути…биржи – что-то вроде многих казино, связанных между собой электронными нитями, где на табло (вместо зеленого стола) предлагают трейдерам (игрокам) скачущие курсы акций (вместо фишек). Если на фондовых биржах учесть в индексах экономическое состояние всех участников мирового процесса, а это около миллиарда предприятий, среди которых 50 тысяч крупнейших компаний, а не 30 по туманному индексу Доу-Джонса, наружу тут же вылезет вся лживость теории индексов и валютных курсов. А сейчас вранье, выгодное биржевым мошенникам, приводит к тому, что, когда индексы Доу-Джонса говорят о том, что активы надо срочно продавать, на самом деле их как раз выгодней скупить…Неспроста, заманивая новичков в биржевые аферы, финансовые гуру снимают с себя ответственность заявлениями, что на бирже легко проиграться до выстрела в висок! И здесь схожесть с казино очевидна»[53].

На кон азартной игры, которая постоянно ведется на фондовой бирже, ставятся предприятия и компании, банки и страховые общества. То есть все, что представлено на рынке «фишками», которые называются акциями. В результате «фишки» переходят от одного игрока к другому. Кто-то остается вообще без «фишек», а у кого-то (хозяев казино) собирается все больше и больше «фишек». На языке «профессиональных экономистов» это называется процессом «слияний и поглощений» (merges & acquisitions). На самом деле «слияния» бывают крайне редко, норма фондового рынка – «поглощения». Раньше спекулянты играли на рынке зерна, металла, нефти и других сырьевых товаров (речь идет об игре на товарных биржах). Теперь игра пошла «круче» – на фондовых биржах продаются и покупаются предприятия и компании, на которых работают тысячи, а иногда десятки тысяч человек, а покупателями их продукции являются миллионы или даже десятки миллионов людей. За период 1997–2007 гг. в десяти ведущих промышленно развитых странах было зарегистрировано более 40 тыс. слияний и поглощений[54].

Очевидно, что азартных игроков, которые стали обладателями счастливого приза в виде «поглощенной» компании, мало интересует техническая реконструкция, обновление продуктового ряда, снижение издержек, новые инвестиции и т. п. проблемы. У них совершенно другое отношение к приобретенным компаниям: теперь это уже не «предприятие», не «производственные мощности», не «основные фонды и работники», а всего лишь «нефинансовый актив», который надо подешевле купить, а затем подороже продать на фондовом рынке. Итак, реальный сектор «экономики» стал окончательно неконкурентоспособным по сравнению с финансовым сектором.

Бурное развитие фондовых рынков после Второй мировой войны, особенно в последние два-три десятилетия прошлого века, обусловило быструю деиндустриализацию развитых стран, включая Америку. «Профессиональные экономисты» поспешили «научно обосновать» этот «прогрессивный» процесс, назвав его переходом от индустриального общества к «постиндустриальному обществу». Появились и другие красивые названия: «новая экономика», «экономика знаний», «экономика услуг» и т. п.