Месть Розы - Страница 12

– Насколько мне известно, – хозяин понизил голос, – эта госпожа путешественница – ваш товарищ по несчастью. Она выразила пожелание не участвовать сегодня ни в каких разговорах. Здесь вы найдете все, что вам нужно, господа. Здесь где-то есть слуга, который поможет вам удовлетворить какие-то конкретные нужды, а я вернусь через час-другой – на случай, если вам понадобится что-то еще. Мы в Агнеш-Вале никогда не отговариваем неудачников от новых попыток, потому что иначе наша торговля умрет. Наша политика состоит в том, чтобы помогать неудачникам по мере того, как мы получаем прибыль от тех, чьи попытки увенчиваются успехом. Эти меры представляются нам как справедливыми, так и благоразумными.

– Так оно и есть на самом деле, – одобрительно сказал Уэлдрейк. – Вы, видимо, придерживаетесь либеральных убеждений. Нынче слышишь столько разговоров о консерватизме, когда путешествуешь по реаль… по миру, я хотел сказать.

– Мы верим в просвещенный эгоизм, мой господин, как и все цивилизованные люди, насколько мне известно. В интересах как узких, так и широких слоев общества обеспечить, чтобы все надлежащим и удобоваримым образом получили возможность стать тем, чем они хотят. Вы будете есть, господа? Есть вы будете?

Элрик чувствовал, что переменчивые глаза женщины поглядывали на них во время этого разговора, и отметил про себя, что со дня смерти Симорил не видел лица более красивого, более решительного. Она медленно пережевывала пищу, пряча от всех свои мысли, а ее большие голубые глаза смотрели немигающе и с достоинством. И вдруг она улыбнулась, а после полностью погрузилась в свою трапезу. Элрик, заметивший это, впал в еще большее недоумение.

Положив на глубокие тарелки тушеное мясо, распространявшее восхитительный запах, они уселись за стол и некоторое время вкушали молча. Наконец женщина заговорила. В ее голосе неожиданным образом слышались теплота и некоторая сердечность, показавшиеся Элрику привлекательными.

– Какая ложь купила вам этот бесплатный обед, друзья?

– Скорее недоразумение, чем ложь, моя госпожа, – дипломатично сказал Уэлдрейк, облизывая ложку и размышляя, не предпринять ли ему второй поход к кастрюле.

– Вы такие же торговцы, как и я, – сказала она.

– Это и было главное недоразумение. Они здесь явно не могут себе представить никаких других путешественников.

– Судя по всему, так оно и есть. Вы недавно прибыли в этот мир? И конечно же, по реке?

– Я не понимаю значения твоих слов, – осторожно сказал Элрик.

– Но вы оба, конечно же, ищете трех сестер.

– Похоже, тут все их ищут, – ответил Элрик, подумав про себя: пусть верит в то, во что ей хочется верить. – Я Элрик из Мелнибонэ, а это мой друг и поэт, господин Уэлдрейк.

– О господине Уэлдрейке я наслышана. – В голосе женщины прозвучала восторженная нотка. – Что же касается тебя, то, боюсь, твое имя мне неизвестно. Меня зовут Роза. Мой меч именуется Быстрый Шип, а мой кинжал – Малый Шип. – Говорила она с гордостью и одновременно с вызовом, и двум путникам стало ясно, что в словах ее содержится предупреждение, хотя Элрику и было непонятно, почему она их опасается. – Я путешествую по потокам времени в поисках возможности отмщения. – Она улыбнулась, глядя в свою пустую тарелку, словно смутившись своего признания, в котором услышала что-то постыдное.

– А что три сестры значат для вас, мадам? – спросил Уэлдрейк. В его негромком голосе послышались вкрадчивые нотки.

– Они значат для меня все. Они обладают средствами, которые могут меня привести к тому, ради чего я и живу, во имя чего я дала клятву, – к разрешению моей проблемы. Они дадут мне возможность удовлетворения, господин Уэлдрейк. Ведь ты тот самый Уэлдрейк, который написал «Восточные грезы»?

– Тот самый, моя госпожа, – с некоторой долей смущения ответил поэт. – Я тогда только-только появился в новой эпохе. Мне нужно было заново утверждать свою репутацию. А восток был тогда в моде. Но, однако, будучи зрелой работой…

– Она слишком сентиментальна, господин Уэлдрейк, но все же подарила мне парочку приятных часов. И я до сих пор получаю от нее удовольствие. После этого была «Песнь Иананта», безусловно, твое лучшее творение.

– Но, Господи милосердный, мадам, я ведь ее еще не закончил! Это набросок, не больше. Я сделал его в Патни.

– Превосходная вещь, мой господин. Но больше я о ней ничего не скажу.

– Я тебе чрезвычайно признателен, госпожа. И, – он поднялся, – благодарю за похвалу. Я и сам питаю слабость к периоду моего увлечения Востоком. Может быть, ты читала мой недавно опубликованный роман – «Манфред, или Джентльмен страны гурий»?

– Когда я в последний раз имела возможность интересоваться новинками, этот роман еще не числился в библиографии твоих сочинений, мой господин.

Пока эти двое говорили о поэзии, Элрик задремал, уронив голову на руки. Проснулся он, услышав слова Уэлдрейка:

– И почему же этих цыган никто не накажет? Неужели нет никаких властей, чтобы призвать их к порядку?

– Я только знаю, что этот народ не сидит на месте, – тихо сказала Роза. – Возможно, это некая большая кочевая орда. Называют они себя свободными путешественниками или людьми дороги, и нет никаких сомнений, что они достаточно сильны и наводят страх на местное население. У меня есть предположение, что сестры решили присоединиться к народу цыган. А потому и я тоже к ним присоединюсь.

И тут Элрик вспомнил широкую дорогу из спрессованной грязи и подумал, уж не имеет ли она отношения к народу цыган? Неужели они вступили в союз со сверхъестественными силами? Его любопытство возросло.

– Мы все втроем находимся в невыгодном положении, – сказала Роза. – Ведь мы дали понять нашему хозяину, что стали жертвами цыган. Это означает, что мы лишены возможности задавать прямые вопросы и лишь можем пытаться понять то, что удастся увидеть или услышать. Если только мы не признаем свой обман.

– Мне кажется, что такое признание лишит нас гостеприимства этих людей. Они гордятся своим покровительством торговцам. Что же касается не торговцев, то нам об этом ничего не известно. Может быть, их судьба не особо радостна. – Элрик вздохнул. – Для меня это не имеет значения. Но если ты не возражаешь против нашей компании, госпожа, то давай искать сестер вместе.

– Что ж, пока я не вижу никакого вреда от такого союза, – задумчиво сказала она. – Вам что-нибудь известно о них?

– Не больше, чем тебе, – откровенно признался Элрик.

И тут он услышал голос, вещающий в его голове. Альбинос попытался заглушить голос, но тот продолжал звучать – это был голос его отца.

«Сестры. Найди их. Ларец у них».

Затем голос стал слабеть. Что это было – иллюзия? Обман? Но выбора у Элрика не было, и потому он решил, что попробует идти этим путем и, возможно, найдет ларец из розового дерева с похищенной душой его отца. И потом, общество этой женщины вызывало в нем такие необычные чувства – он подспудно знал, что ни в ком другом не найдет он такого легкого, взвешенного понимания, которое, несмотря на всю его осторожность, порождало в нем желание поделиться с ней всеми тайнами, всеми надеждами, страхами и устремлениями, рассказать ей о всех утратах. Нет, он не намеревался возложить на нее груз своих забот – он просто хотел предложить ей то, что она, возможно, захочет разделить с ним. Он чувствовал, что у них есть и другие общие черты.

Иными словами, он чувствовал, что нашел сестру. И он знал, что она тоже питает к нему что-то вроде родственного чувства, хотя он и был мелнибонийцем, а она – нет. Все это приводило его в недоумение, потому что и прежде он испытывал чувство некоторого родства, например к Гейнору, но здесь было совсем по-другому.

Когда Роза оставила их, сказав, что не спала вот уже тридцать шесть часов, Уэлдрейк не стал скрывать своих чувств.

– Вот это женщина, сэр! Я таких женщин еще не встречал. Она великолепна! Юнона во плоти! Диана!

– Мне неизвестны ваши местные божества, – мягко сказал Элрик, но тем не менее согласился с Уэлдрейком в том, что они познакомились с исключительной личностью. Он принялся размышлять об этой особой тяге, возникающей между отцами и сыновьями, квазибратьями и квазисестрами. Он спрашивал себя: уж не маячит ли за всем этим рука Равновесия, или же, что более вероятно, тут присутствует влияние Владык Хаоса или Закона – поскольку не так давно ему стало ясно, что Повелители Энтропии и Владыки Неизменности когда-нибудь сойдутся в такой яростной схватке, каких еще не знала мультивселенная. Это наводило его на определенные мысли и в некоторой мере объясняло предчувствие каких-то катаклизмов – предчувствие, о котором пытался сказать ему отец, хотя он и был мертв и не имел души. Не был ли этот неторопливый поток событий, в который он, кажется, оказался втянут, отражением какого-то гораздо более значительного космического хода вещей? На мгновение перед ним мелькнула мультивселенная во всем ее разнообразии, во всей ее сложности, со всеми ее реалиями и еще не реализованными возможностями. А возможности эти были неисчерпаемы – чудеса и ужасы, красота и уродство, – мультивселенная безгранична и не поддается определению, во всем стремясь к бесконечности.