Мечи и темная магия - Страница 96

— А как это тебе удалось настолько задержать дыхание? — спросил один мужчина, недоверчиво подняв бровь.

— И как ты не закоченела насмерть? — спросила женщина, у которой на коленях сидела жирная гусыня. — Вода ужасно холодная, особенно…

— Может, кто-нибудь из вас знает всю историю лучше меня? — прорычала чужеземка и, когда никто не выказал желания рассказать вместо нее, продолжила: — Так вот, как я уже сказала, тролль живет на дне залива, в доме из костей, именно туда он и направился с овцой и ягненком, которых предварительно зарезал. Я взялась за оружие. — И здесь она, чтобы произвести впечатление, быстро выхватила из ножен кинжал.

Железный клинок тускло заблестел в свете очага. Гусыня принялась испуганно гоготать и хлопать крыльями.

— И все равно я не понимаю, как ты умудрилась настолько задержать дыхание, — сказал мужчина громко, пытаясь перекричать испуганную гусыню. — Не говоря уже о темноте. Как ты сумела хоть что-то разглядеть ночью в нашем илистом заливе?

Чужестранка покачала головой и возмущенно фыркнула. Ее лицо было наполовину скрыто спутанными черными волосами, которые спускались едва ли не до грязного пола таверны. Она убрала кинжал в ножны и заявила публике, что не скажет больше ни слова, если они и дальше будут перебивать ее и засыпать вопросами. Снова она взялась за стакан, и женщина с гусыней кивнула девушке за стойкой, подавая знак повторить заказ.

— Я нашла тролля в его берлоге, — продолжала чужеземка, — он обжирался кишками убитой овцы. Стены его логова светились изнутри, и, надо сказать, светились довольно ярко, отчего все дно заливало призрачным бледным светом.

— Что ж, звучит чертовски убедительно. — Женщина с гусыней нахмурилась, пока трактирщица заново наполняла стакан рассказчицы.

— Иногда фортуна поворачивается к нам лицом, — проговорила чужеземка и сделала слишком большой глоток овсяного пива. Она рыгнула, а затем продолжила: — Я немного понаблюдала за троллем, минуту или две, в надежде разглядеть уязвимое место в его чешуйчатой, бородавчатой шкуре. Но враг заметил меня и сейчас же набросился, позабыв о своем обеде. Он кинулся ко мне, разинув пасть, полную длинных клыков, длиннее даже, чем бивни у моржа-секача.

— Неужели такие длинные? — поинтересовалась хозяйка гусыни, поглаживая птицу по голове.

— Скорее всего, даже длиннее, — заверила ее чужеземка. — В следующий миг он уже наседал на меня, сплошной ураган из зубов и когтей, так что мне сложно вспомнить все подробности. Как я уже сказала, тролль накинулся на меня и прижал к грязному полу своего проклятого логова, навалившись всей тушей. Мне казалось, он расплющит меня в лепешку, раздавит голову и грудь и уже через минуту я окажусь среди выбеленных скелетов, какие валялись повсюду. То, что там было полно человеческих костей, я запомнила. Тролль разрывал когтями доспехи, рвал кожу, и уже скоро моя кровь смешалась с кровью овцы и ягненка. В тот миг я едва не пришла в отчаяние и честно признаюсь в этом, не испытывая ни малейшего стыда.

— То место про свет, — настаивала женщина с гусыней, — все-таки чертовски убедительно.

Чужеземка вздохнула и мрачно уставилась в огонь.

Именно так жители Инверго и чужестранка, которая утверждала, будто оказала им большую услугу, провели последние три дня и три ночи. Любопытные приходили в трактир, чтобы послушать рассказ, и уходили, полные недоверия. Воительница просто засыпала, растянувшись на грязной подстилке у очага, когда выпивка брала над ней верх, — по крайней мере, этого маленького утешения чужестранку никто не собирался лишать.

Однако ближе к полудню четвертого дня изрезанное тело тролля всплыло во время отлива неподалеку от деревни. Сборщик устриц с тремя сыновьями как раз обходил обнажившийся морской берег в том месте, где залив переходит в открытое море, он-то и наткнулся на труп тролля. Еще не наступил полдень, как из деревни вышел отряд, возглавляемый полицейским, — требовалось забрать тело и доставить в Инверго, чтобы все увидели останки своими глазами. Потребовалось семь сильных мужчин, чтобы взвалить тело на носилки (на которых обычно переносили куски китовых туш), а через болото и заросли его волокла упряжка из шести волов! Почти весь день ушел на то, чтобы преодолеть одну-единственную лигу. Грязь была глубокая и проваливалась под ногами, животные путались в упряжи, из ноздрей у них шла пена. Один вол пал от изнеможения незадолго до того, как тяжеленный груз наконец-то был ввезен в деревенские ворота и без лишних церемоний сброшен на плиты главной площади.

До этого дня некоторые из деревенских лишь издали видели морского дьявола. И теперь каждый мужчина, женщина и ребенок, услышав новость о найденном теле, являлись на площадь, чтобы поглазеть, поахать и потыкать тушу. Толпа смотрела с благоговением и недоверием, с изумлением и угрюмым любопытством. К всеобщему удовольствию, громадную голову приподняли, под сломанную челюсть подсунули наковальню, а в мокрую пасть вставили багор, чтобы все могли взглянуть на торчащие клыки, которые и в самом деле превосходили величиной бивни большинства моржей-секачей.

Однако уже совсем смеркалось, когда кто-то догадался разбудить чужеземку, которая до сих пор лежала в бесчувствии на своей подстилке в трактире. Ей снился родной дом, который был далеко на юге, за голыми черными горами и ледниками, за фьордами и снегами. Во сне она сидела на краю широкого зеленоватого водоема, скрытого от палящего солнца сенью ив, и наблюдала за женщиной, которая пришла на берег, чтобы постирать. Потребовалось полведра холодной морской воды, чтобы вырвать ее из грез, после чего чужеземка принялась ругаться, отплевываясь, и проклинать того, кто облил ее (ибо тонкая соломенная подстилка промокла насквозь). Воительница уже была готова схватиться за копье, когда кто-то поспешно объяснил, что сборщик устриц при отливе наткнулся на тело тролля и теперь жители Инверго несколько больше расположены поверить в ее историю.

— Это значит, что я получу обещанную награду и смогу убраться из этой паршивой дыры? — поинтересовалась чужестранка.

Трактирщица объяснила, что решение по-прежнему остается за старейшинами, однако чаша весов явно склоняется в ее пользу.

И вот с помощью трактирщицы и кухарки все еще полупьяная чужестранка выбралась на белый свет, точнее, на сумрачные улочки Инверго. Уже скоро воительница бесцеремонно проталкивалась через гудящую толпу, которая собралась вокруг туши убитого тролля, и, увидев свою жертву — и увидев, что все остальные тоже видят, — широко улыбнулась и плюнула чудовищу прямо в морду.

— Вы все еще не верите мне? — поинтересовалась она, когда сумела забраться на спину твари, поскользнувшись всего один раз, прежде чем нога твердо уперлась в плечи тролля. — Все еще будете выставлять меня лгуньей, когда доказательство моей правоты лежит у вас перед глазами?

— Ну… он ведь мог умереть как-нибудь иначе, — пробормотал резчик торфа, не глядя на чужестранку.

— Может быть, — предположил бондарь, — он проплывал рядом с глетчером и на него упала глыба льда.

Чужеземка яростно сверкнула глазами и развернулась, чтобы поглядеть на старейшин, которые сбились в кучку у перепончатых ног тролля.

— Вы действительно хотите меня надуть и лишить награды? — поинтересовалась она. — Вы, неблагодарные, двуличные овцелюбы… — начала она и опять чуть не соскользнула с трупа.

— Что ты, что ты, — проговорил один из старейшин, вскидывая руку, как будто желая успокоить воительницу. — Но, разумеется, надо провести расследование. Однако будь уверена, моя прекрасная леди, это обычная формальность, не больше. Я уверен, никто из собравшихся здесь ни на миг не сомневается, что именно твой клинок сразил это низменное, презренное существо, отправив его в бездну, откуда оно явилось.

Несколько напряженных мгновений чужестранка устало смотрела в лицо старейшине. Она никогда не любила мужчин, и в особенности тех мужчин, которые произносят несколько слов, когда довольно и одного. После чего она обвела взглядом взволнованную толпу, молча предлагая желающим поспорить со словами старейшины. И когда никто не рискнул, она снова окинула взглядом тело, распростертое у нее под ногами.